Глава 12
Отключение телефонов было для Федора Осиповича Сюсюры настоящей катастрофой. Он не доверял совсем недавно появившейся сотовой связи из-за ее ненадежности и неполного покрытия. Кроме того, имея доступ к оператору, можно было определить местоположение любого абонента, а это дополнительный риск. Заводить спутниковые телефоны было тоже рискованно, так как большие деньги открывали возможности не только ему, но и тем, кто мог его разыскивать. Он предпочел простой и достаточно надежный до сегодняшнего дня вариант, не требовавший регистрации, а значит, и безопасный с точки зрения конспирации. На швейной фабрике, фактическим хозяином которой был он, – все делалось с его ведома и по его указанию, – было зарезервировано несколько дополнительных линий-призраков, не закрепленных ни за одним отделом и использовавшихся для связи между членами его оперативной группы. Ко всем линиям подсоединены радиотелефоны с большим радиусом действия, оформленные как средства связи для экспедиторов фабрики. За год с лишним эта система не дала ни одного сбоя, и вот теперь, в момент кульминации, она отказала из-за банальной аварии на АТС. Или, может, не банальной? Может, авария была подстроена кем-то? Нет, это казалось невероятным. Он отогнал от себя подобные тревожные мысли и постарался сконцентрироваться. Нужно было действовать. Во-первых, срочно переходить на резервную радиосвязь, во-вторых, перебазироваться на свою квартиру, подальше от фабрики. Береженого бог бережет.
Его легенда была надежной и позволяла беспрепятственно уходить с фабрики в рабочее время или, наоборот, присутствовать в нерабочие часы. Еще не старый, но глуповатый и исполнительный отставной прапорщик – отличная кандидатура на место инженера по пожарной безопасности, и заместитель директора с готовностью принял его, тем более что эту кандидатуру рекомендовал сам владелец фабрики. Оформить инвалидность третьей группы не составило труда, и благодаря этому в его арсенале всегда имелась уважительная причина для объяснения частого отсутствия на рабочем месте.
Федор Осипович попрощался с охранником, перекинулся парой слов с грузчиками, курившими у проходной, и, выйдя на улицу, медленно, как и требовала легенда о слабом здоровье, побрел в сторону микрорайона, находившегося в полукилометре от фабрики. Слежку он не заметил, скорее ощутил на подсознательном уровне. Это подсознание со временем развивалось у любого сотрудника той структуры, в которой ему пришлось работать два десятка лет. Оружия он с собой не носил, и охрана его никогда не сопровождала, так как его безопасность обеспечивалась абсолютной непричастностью к любым непроизводственным делам на фабрике. Никто из его команды не знал его в лицо, никто не мог связать его новую личину с возвышенным начальственным голосом – «голосом бога», который давал им поручения, приказывал убивать и миловать. К наличным деньгам и к оружию он никогда не прикасался. Его деньги лежали на банковских счетах, и их не нужно было пересчитывать, слюнявя пальцы. То есть ни милиция, ни прокуратура не имели возможность зацепить его в разработку по какому бы то ни было нарушению. Значит, следили за ним другие – те, кому не требовалась доказательная юридическая база. А это уже серьезно. Обмануть мафию невозможно, единственное, что ему оставалось, это бесследно исчезнуть. Он продолжал идти как ни в чем не бывало, слегка шаркая подошвами туфель по асфальту. Его физические кондиции были на достаточно высоком уровне, именно благодаря этому он мог легко прикидываться совершенно другим человеком, и ни у кого за целый год не возникло никаких подозрений – лицедейство требует много энергии.
«Но я все-таки где-то прокололся! А может, показалось?» Тем не менее он решил в любом случае уйти прямо сейчас. В подвалах под домом, где он жил, имелись кладовки для хранения всякой домашней утвари, образовывавшие целый лабиринт, и чужаку, да еще и без фонарика, было очень трудно там ориентироваться. Один из аппендиксов лабиринта упирался в металлическую дверь, которая вела в дворницкую каптерку. Из каптерки можно было попасть в подземный переход под проходившим с другой стороны дома проспектом. Подпаивая время от времени дворника, Федор Осипович обзавелся комплектом ключей от всех замков и специально тренировался, чтобы в темноте безошибочно находить путь к потайной двери. Ключи он держал уже наготове, оставалось только войти в подъезд и юркнуть под лестницу. Он тысячу раз открывал этот замок – теперь на это ему понадобились доли секунды. Главное – добраться до двери – и он в безопасности.
Теперь было совершенно ясно, что его ведут. Три человека шли параллельно с ним, располагаясь таким образом, чтобы отрезать ему все пути к отступлению, за исключением дороги домой. «Может, и телефоны они отключили? Я ведь долго мог просидеть на фабрике». Возле своего подъезда он увидел еще двоих молодых людей, стоявших по обе стороны от входа. «У милиции нет столько людей. Значит, это Армавирский». Федор Осипович приготовил нужный ключ и весь напружинился, готовясь к решительным действиям. Поздоровавшись с сидевшими на лавке у подъезда соседками и войдя внутрь, он боковым зрением увидел, что двое парней, стоявших по сторонам, приближаются к двери. Навстречу ему спускался по лестнице светловолосый крепыш. Федор Осипович быстро свернул под лестницу и уже вытянул руку, чтобы вставить ключ в дверь, как из темноты появился еще один человек, с виду тщедушный и роста невысокого, но с невероятно сильными руками, и Федор Осипович почувствовал себя совершенно беспомощным.
– Куда же это вы, Федор Осипович, или как вас там? Голос бога? Я думал, в гости пригласите! – послышался сзади голос блондина. – Вы ведь так навязчиво хотели со мной познакомиться! Давай его на свет, Серьга!
– Я не совсем понимаю… Что вы, ребята? – пробормотал Федор Осипович, поворачиваясь к говорившему. – Кто вы?
– Денис Краснов, – ответил блондин, улыбаясь, но в его холодных голубых глазах Федор Осипович уже прочел свой приговор. – Думаю, нам есть о чем поговорить. Поднимемся к вам. Вы ведь на втором этаже живете?
– Разговор у нас будет долгий, – задушевно говорил Армавирский, будто беседовал со старым приятелем. – Так что устраивайся поудобнее. Если хочешь чаю, кофе, коньяка или виски, говори, не стесняйся.
– От кофе не откажусь, – огляделся вокруг с брезгливой гримасой узник.
– Согласен. Подвальчик неказистый и сыроват к тому же, зато нам здесь никто не помешает. Просто никто о нем не знает. Я здесь со многими беседую. Привык.
Где-то послышался скрежет открываемой металлической двери, затем равномерное дребезжание, и в подвале появился дюжий верзила в черной водолазке, затянутый ремнями наплечной кобуры. Перед собой он катил тележку с напитками, которая и издавала этот дребезжащий звук, подпрыгивая на неровностях бетонного пола.
– Как мне тебя называть?
– Пусть будет Федор. Я привык к этому имени.
– Ну и прекрасно. А я – Женя. Ты знаешь. Сам небось из КГБ?
– Да. Подполковник.
– Тогда не буду объяснять тебе законы системы. Надеюсь, понимаешь, что после убийства Лямы и Штыка ты обречен. Ни я, ни другие честные воры не смогут снять тебя с крючка, каким бы ценным кадром ты ни был. В любом случае придется ответить.
– Понимаю. Чего ты хочешь?
– Ответишь на все мои вопросы и, если я буду удовлетворен, умрешь быстро и без мучений. Если не захочешь по-хорошему, все равно скажешь правду, но уже в муках. И мучиться будешь долго и страшно. Как видишь, я с тобой играю в открытую.
– Я ценю это. Спрашивай.
Армавирскому нужно было решить много задач. В первую очередь, разумеется, нужно было вытряхнуть из пленника все деньги, которые он успел нагрести в Нижнедонске. Деньгами он смог бы многим недоброжелателям заткнуть рты. Во-вторых, снова деньги – следовало взять под контроль банки Гогена и те средства, которые в них скопились перед его смертью. Также нужна была полная информация о боевой организации на швейной фабрике. Киллеров нельзя оставлять бесхозными, их нужно либо прибрать к рукам, либо убрать совсем. Вообще, вся швейная фабрика требовала зачистки, но лучше сделать это, имея точную информацию. Прокуратуре и ментам он подготовил жирный кусок – кроме денег, решил сдать им Равиля с его сетью по доставке и сбыту наркотиков. Равиль был самым диким и непредсказуемым. Исчезнет он, многие станут посговорчивей.
Армавирский включил диктофон и приступил к допросу.
Рассчитавшись с Ирочкой, Денис отпустил ее на все четыре стороны, хотя предпочел бы оставить ее еще на одну ночь. Ему не хотелось находиться наедине с Дашей и смотреть в ее грустные глаза, в которых читались испуг и мольба о помощи. Он и так делал для нее все возможное, но не мог передать ей свою уверенность и энтузиазм.
Чтобы немного отвлечься, Денис решил позвонить Нине Гончаровой.
