— Не знаю, господин Каменский. Думаю, нам с вами придется участвовать в чем-то вроде очной ставки.
— Очной ставки? С кем?
Посмотрев на Мишу, адвокат пожевал губами. Сказал:
— Прошу вас, отвечайте не торопясь. И говорите правду.
— Правду о чем?
Видимо, адвокат уловил что-то вроде настороженности в его взгляде. Сказал, коротким жестом коснувшись его руки:
— Ни о чем. Отвечайте на мои вопросы. Коротко. Желательно «да» или «нет». И подумав. Хорошо?
— Ну… хорошо, — согласился Миша.
— Речь пойдет о ваших консультациях некоей фирме «Масуд-арт». Вы ведь их оказывали?
Помолчав, Миша сказал:
— Допустим.
— Оказывали. Не бойтесь, господин Каменский, я хочу только помочь. Ничего больше. Только помочь. Насколько я знаю, фирма «Масуд-арт» оплатила вам эти услуги?
— Да. — Миша помедлил лишь секунду. Постепенно он начинал понимать линию, которую решил проводить Мансур Исметчи. — Оплатила.
— В какой форме?
— Перечислила деньги. В Зираат-банк.
— Перечислила без всякого обмана?
Нет. — Миша помолчал, подбирая слова. — Были заминки.
— В какой именно момент возникли эти заминки? Не торопитесь. Постарайтесь вспомнить поточней.
— В момент, когда я оказался в Стамбуле.
Адвокат улыбнулся:
— Превосходно. Потом, насколько я знаю, недоразумение было исправлено? Не так ли?
— Именно так.
— Теперь послушайте меня. — Вздернув подбородок, Мансур Исметчи легко пошевелил двумя пальцами узел галстука. — Послушайте. У меня нет пока точных фактов. Но, насколько я понимаю, президент фирмы «Масуд-арт», господин Масуд-оглы, замешан в очень серьёзной истории. Уголовного характера.
— Да? — Миша сказал это, еще не понимая, к чему клонит Исметчи.
— Да. Не буду вдаваться в детали, но ясно: чтобы выпутаться из этой истории, господин Масуд-оглы пытается втянуть в нее вас. Поэтому крайне важными для меня будут ваши ответы на вопросы, которые я задам сейчас. Не торопитесь, хорошо?
— Хорошо.
— Вы ведь впервые в Стамбуле?
— Впервые.
— Отлично. Оказавшись здесь, в Стамбуле, вы встречались с господином Масуд-оглы? Лично?
— Нет. — Миша ощутил нечто вроде колебания. — Нет, не встречался.
— Но контактировали с ним? — Встретив Мишин взгляд, адвокат легко тронул кулаком ладонь: — Доверьтесь мне, господин Каменский. Пока вы отвечаете отлично. Так контактировали или нет?
— Контактировал. По телефону.
— Отлично. Просто превосходно. Теперь внимание. Повышенное внимание. — Адвокат победно посмотрел на Галю. — Я на вас не давлю, господин Каменский. Но все же, не испытали ли вы после этого разговора по телефону с господином Масуд-оглы… ну, скажем… скажем, некоего ощущения, что многоуважаемый господин Масуд-оглы, скажем, так… скажем, шантажирует вас? Точнее, пытается шантажировать?
Подумав над ответом, Миша сказал:
— Испытал. Он давил на меня. Шантажировал вовсю. Он…
— Стоп! — Исметчи поднял руку. — Позволю себе несколько подкорректировать ваш ответ именно в этом месте. Скажите, господин Каменский, в этом телефонном разговоре… именно в нем… не появилось ли у вас ощущения, что… что… что, скажем так, предмет, которым вас пытается шантажировать господин Масуд-оглы… так вот, что этот предмет — что этот предмет вам совершенно не знаком?
Глядя на адвоката, Миша подумал: бьет в самую точку. Его консультировал Юсиф. Точно. Ведь Масуд пытался шантажировать его, чтобы получить алмазы шаха, он же, Миша, всячески отказывался от того, что имеет хоть какое-то отношение к этим алмазам. Теперь ему понятно: Исметчи хочет сыграть именно на этом. Если так, этот Исметчи большая умница. Причем самое интересное: даже если допустить, что их разговор с Масудом прослушивался и был записан, линия, которой ему предлагает придерживаться Исметчи, проходит без сучка и задоринки. Чисто.
Внимательно наблюдающий за ним адвокат улыбнулся:
— Можете не отвечать, господин Каменский. Вижу: этот предмет был вам незнаком. Вы понятия не имели, чем же вас пытается шантажировать господин Масуд. Так ведь?
— Д-да… — сказал Миша. — Вы правы, господин адвокат. Он плел какую-то чушь. Угрожая лишить меня вознаграждения. Которое, как я думал, уже лежит на моем счету.
— Вознаграждения за уже выполненную работу? За данные вам ему консультации?
— Да.
— Прекрасно. — Достав платок, Исметчи несколько раз дотронулся им до щек. — Все, больше не буду вас мучить. — Спрятал платок. — Уговоримся только насчет одной завершающей детали. Небольшой, но важной. Если, не важно где и не важно как, зайдет разговор о характере консультаций, которые вы давали господину Масуд-оглы в России… Это ведь происходило в России?
— По-теперешнему — на Украине. В Одессе.
— Прекрасно. Так вот, если где-то и с кем-то зайдет разговор, по какому именно поводу вы давали консультации господину Масуд-оглы в Одессе, постарайтесь говорить об этом в общем. Не конкретизируя. Понимаете меня?
— Понимаю.
— В Одессе фирме «Масуд-арт» вы ведь могли давать консультации лишь, так сказать, художественного порядка. Касающиеся оценки предметов старины, искусства, антиквариата. Я правильно ухватил… э-э… простите, суть услуг, оказанных вами в Одессе господину Масуд-оглы?
— Правильно.
— Отлично. Вот и держитесь этой линии. Вы помогали господину Масуд-оглы во время его пребывания в Одессе оценивать множество вещей такого рода. Скульптур, картин, изделий художественных промыслов. И так далее. Помните: уточнять, что именно было предметом ваших консультаций, лучше всего предоставить самому господину Масуд-оглы. И еще: если вас спросят об особо ценных предметах, которые вы оценивали как консультант господина Масуд-оглы, настаивайте, что таковых среди представленных вам предметов старины и произведений искусства не было. Вы поняли меня?
Миша все понял. Кивнул. Устремленный на него сейчас взгляд адвоката был каким-то ускользающим, неясным, но Миша и не пытался поймать этот ускользающий взгляд. Он теперь отлично понимал: этот взгляд является одним из главных видов оружия гаджи Мансура Исметчи.
— Да, господин адвокат, я все отлично понял. Большое спасибо, что вы пришли.
— Ну что вы. Это мой долг. Уверен, мы с вами общими усилиями справимся с этим делом. Всего доброго.
После того как Исметчи ушел, Галя спросила:
— Как тебе адвокат?
— Сильное впечатление. Ты ведь сама все слышала… Спасибо.
— Я тут ни при чем. Мне его… Ну, ты понимаешь?
— Понимаю.
— Только, по-моему, он ничего особенного не сказал. Главное, чтобы он помог. — Пригнувшись, поцеловала его. Сказала на ухо: — Наверное, я не очень понимаю в адвокатах. Да, Миш?
— Наверное. — Он хотел удержать ее, но не успел. Встав, она отошла к окну. Сказала, потрогав розы:
— Миш, я ухожу. Меня не будет дня два. Так нужно для дела, понимаешь?
Помолчав, он сказал:
— Вроде.
— Я многого не могу тебе сказать. Сейчас. Потерпи. Ладно?
— Ладно. — Он следил, как она выходит. Когда же, повернувшись в дверях, она подняла руку и пошевелила на прощанье пальцами, ему вдруг сдавило горло. И в этом жесте, и в ее взгляде он ощутил боль.
Слова Гали подтвердились; следующие два дня он провел один. На третий же, утром, к нему в палату вошел один из врачей, которого он знал — вместе с женщиной в полицейской форме. Женщина была круглолицей, смуглой, средних лет, в очках. Подойдя вместе с врачом к Мишиной кровати, сухо улыбнулась. Сказала нейтральным голосом, на очень хорошем русском языке:
— Здравствуйте, господин Каменский. Меня зовут Мелия. Я переводчик турецкой полиции. Как вы себя чувствуете?
Подумав, Миша сказал:
— Неплохо. По сравнению с тем, что было до этого.
— Вы могли бы выдержать двадцатиминутный разговор? Здесь, в палате?
— Разговор с вами?
— Не со мной. С капитаном турецкой полиции господином Арифом Онселем. Он хочет допросить вас. Вы не против?
— Нет. — Он в самом деле нисколько не был против этого.
— Отлично. Врач сказал, вы вполне сможете выдержать допрос. Но мы обязаны поинтересоваться и вашим мнением. Значит, вы готовы?
Подумав: почему бы и нет, Миша сказал:
— Готов.
— Прекрасно. — Не поворачиваясь, а лишь скосив глаза, Мелия что-то сказала врачу. Кивнув, тот вышел, пропустив в палат капитана Онселя. Подойдя к кровати, Онсель подождал, пока Мелия сядет на одну из табуреток. Сел на вторую. Сказал что-то по-турецки. Мелия перевела:
— Протоколировать допрос буду я. Записывать буду одновременно по-турецки и по-русски. После допроса вы должны будет подписать протокол. Довожу это до вашего сведения.
— Спасибо. Я готов.
Онсель начал допрос. Он говорил пс турецки, Мелия переводила — тут же записывая. Разительную перемену, произошедшую отношении к нему капитана Онселя, Миша почувствовал с самого начала допроса. Онсель задавал вопросы так же, как и в время прежних их встреч, привычны вежливо-суховатым тоном, однако ответы н эти вопросы выслушивал совсем по-другом; Теперь уже он не смотрел мимо Миши, так, будто заранее знал ответ, не пропускал мим ушей его слова, как раньше, а буквально впитывал, как губка, каждый оттенок Мишиных ответов. После первых вопросов стало ясно: Онселя в основном интересую взаимоотношения Миши и Масуда. Где, когда, при каких обстоятельствах они познакомились. Что их связывало — не только деловом, но и в личном плане. Какие услуги оказывал Миша Масуду и фирме «Масуд-арт». Каким образом фирма и лично Масуд расплачивались с Мишей за эти услуги. И та далее.
