Четыре последующих часа они передвигались в трехстах метрах друг от друга — впереди шел Саша с группой, за ним следовал, не зная того, Ждан. Если бы не постоянный шум голых ветвей и не потрескивание крон, если бы не шелест бегающей по траве листвы, то ничего не стоило бы одному и другому услышать звук шагов сзади или перед собой.
Еще через три часа они едва не встретились.
Опустившись в очередной раз на землю, майор поискал глазами ручей или хотя бы лужу, из которой можно было бы напиться. Простудиться ночью на ветру в короткой осенней куртке он не боялся, бывали времена и хуже. Организм, закаленный годами беспрерывных тренировок, работал безупречно. Вот только… Вот только что делать с нервами и с усталостью — от чего не убежишь никогда…
Не обнаружив источника влаги, Стольников поднялся и двинулся по лесу зигзагом. Где-то вода все равно должна быть!..
И он нашел ее. Родник стекал по пожухлой листве, промывал траву и убегал куда-то под корни огромного дерева.
Судорожно сжимая от жажды челюсти, майор склонился над ручьем…
И тут же отпрянул. И дело не в брезгливости. Каждый разведчик, если он разведчик толковый, знает, что лето — время наиболее ярких вспышек бешенства у лисиц, волков, хорьков и прочей твари, что водится в лесах Чечни. Еще покойный Пушков, начальник разведки бригады, предупреждал: «Осторожней в летнем лесу, лейтенант! Нарвешься на лису со слюнявой мордой — беги, пока ноги двигаются! Бешеное животное бесстрашно…»
Где-то метрах в пятидесяти от того места, где собирался приложиться к живительной влаге Саша, из того же ручья, да только выше по течению, кто-то пил воду. До недавней поры совершенно прозрачный ручеек гнал муть.
Не желая утолять жажду водой, которая омывала морду какой-то дичи, Стольников отвалился и запретил прикасаться к воде бойцам. Выждал и только потом, убедившись, что ручей чист, напился. Жаль, что нельзя взять ручей с собой. Через минуту группа двигалась своим маршрутом.
А в это время менее чем в пятидесяти метрах выше по течению, только что напившись из ручья, пытался зажечь отсыревшие спички Ждан. Зажигалка была уничтожена взрывом гранаты во время бегства от туристов. Взятые у Исы спички в конце концов перестали воспламеняться. Холод и сырость довели полковника до того состояния, когда человек, совершенно забывая о рассудительности, начинает разводить костер.
Ждан ломал о коробок одну спичку за другой, глухо матерился и нервничал. Когда стало ясно, что не удастся ни согреться, ни закурить, он зашвырнул пустой коробок, сунул в пачку предпоследнюю сигарету и пошел на юг, не подозревая, что следует по еще не остывшим следам заклятого врага.
Ближе к десяти часам утра стали проявляться натоптанные человеческой ногой дороги. В половине одиннадцатого стали появляться дороги, по которым ездили машины. К двенадцати показались первые люди. Лето — лучшее время для заготовки дров. Человек начинает запасаться топливом летом.
В конце концов полковнику повезло. Он остановил грузовую машину за пределами района поисков и убийц милиционеров, и беглых заключенных. От комаров и мошки в эту ночь его спас ветер.
В Шали у него проверили документы. Идя по городу и с удивлением его рассматривая, Ждан обнаружил для себя, что немногое-то и изменилось за последующие пятьдесят три года. Появятся многоэтажные строения и асфальт на дорогах. А так все как обычно. В Шали он был за время службы в Чечне раз двадцать — по делам службы. Но адреса почты и милиции могли измениться. Документы у него проверял старшина милиции с усиками — портрет образцового участкового конца пятидесятых. Старшина засомневался в том, что в рабочее время может двигаться по улице, никуда не торопясь, мужчина без явных признаков инвалидности и без портфеля, но в смешных разноцветных тапочках. В пятьдесят девятом году нельзя было ходить в рабочее время в разноцветных тапочках по улицам. Страна работала. Даже Чечня. Ждан, рискуя, показывал милиционеру лицевую сторону удостоверения убитого им сержанта на посту ГАИ, представился опять подполковником и деловито поинтересовался обстановкой. Наглость помогла Ждану и в этот раз. Чтобы старшине было легче ему поверить, оперировал подслушанными на базе фамилиями милицейских начальников.
Заглянув в первую попавшуюся контору, он попросил позвонить по телефону. Секретарь, миловидная старушка с уложенными на голове в венок волосами, сняла с рычага трубку и придвинула к товарищу телефон.
Ждан запросил и справочник.
— Вам куда звонить-то нужно? Скажите, я назову номер.
«Пятьдесят девятый год! — восхитился Ждан. — Бабка знает все номера телефона наизусть!»
Он снова достал удостоверение. Старуха нашла справочник. Ждан объяснил ей ситуацию:
— Я из ОБХСС, бабушка. Вы видели, что творится с зерновыми на базах?
— Да как-то все времени не хватает. А вот сын рассказывал…
— Помолчите.
В справочнике он отыскал адрес почты. Сверился с адресом районного отдела милиции.
— Скажите, улица Ленина и Доватора — они далеко друг от друга?
— Это смотря в каком месте. Они пересекаются.
— А почта где на Ленина?
— Так вот как раз на пересечении с Доватора. А через дорогу — продуктовый. А рядом с продуктовым — милиция. А сын может показать! Он через двадцать минут ко мне приедет, ключ от сарая привезет, он и покажет! Ему в Цой-Педе ехать, а Курчатова как раз на выезде! Так что…
— Помолчите.
«Значит, почта и менты — рядом, — констатировал Ждан. — То, что нужно».
— А на юге какая улица самая крайняя?
— Так Курчатова же. Это там, где…
— Помолчите. — Он посмотрел на часы. Половина пятого вечера. То, что нужно. — Вы не могли бы выйти? У меня секретный разговор с начальством.
Раз надо, значит, надо.
Глядя в справочник, Ждан набрал номер.
— Дежурный по райотделу младший лейтенант Дзанкиев.
— Вы информированы о побеге заключенных из колонии?
— Кто говорит?
— Я спрашиваю: вы информированы о побеге заключенных из колонии?
— Кто говорит?
— Если ты будешь повторять это как дятел, то не узнаешь, где их искать.
— Говорите, я слушаю. Маршалла-баршалла! Сам ты дятел!
— Улица Курчатова, — Ждан опустил голову над справочником. — Районный отдел нефтепереработки. Шесть человек захватили контору. Вам следует поторопиться.
Прихватив лежащий на столе спичечный коробок, он вышел и с удовольствием закурил. Через две минуты он был уже на пересечении Ленина и Доватора. Опершись на ограду, смотрел, как из здания райотдела выбегают, словно боясь не успеть к рождественской распродаже, милиционеры. У крыльца тарахтело два мотоцикла. Через минуту в каждый из них погрузилось по три мента в касках и с «ППШ», после чего мотоциклы скрылись.
Растоптав окурок, Ждан вошел в здание почты.
Ему нужны были деньги. Конец рабочего дня — касса полна. Менты умчались на войну. Если кто-то и явится его задержать, то это будет дежурный Дзанкиев.
Ждан вошел и запер за собой дверь.
Почта была пуста. Он понимал, что почта в Шали — это не почта в Москве. Много не возьмешь. Но когда в карманах пусто, а следуешь в Грозный, нужно хотя бы какую-то сумму. В Грозном так не получится.
Зная фокусы с тревожной кнопкой, он перескочил через перегородку.
Почтальонша встретила его маневр с изумлением:
— Вы с ума сошли, товарищ?! У меня тут касса!
Толкнув ее в лоб ладонью, полковник повалил женщину на пол:
— Мне касса и нужна.
Открыв металлический ящик, выгреб пачки денег. Заметил сейф:
— Уважаемая, откройте этот шкаф, пожалуйста.
Дрожащая от ужаса женщина ключи по ящикам искала долго, в конце концов отыскала их в кармане.
Внезапно в помещение вошел мужик кавказской наружности.
— Алла! Там гора посылок! Их как приходовать?
Ждан поднял пистолет и нажал на спуск.
«ТТ» отрыгнул блестящую гильзу.
— Алик!.. — Одуревшая от горя женщина бросилась к мужчине.
— Муж… — раздосадованно поморщился Ждан. — Ну что у вас за привычки, у кавказцев, в госучреждениях кланами работать?! Открой сейф, иначе твои дети останутся круглыми сиротами!..
Дико крича и терзая свою прическу, почтальонша прогрохотала ключом в замке. Оттолкнув ее, Ждан сам открыл дверцу.
— Там пенсии!..
— Понимаю, — согласился полковник и переложил в карманы несколько упаковок банковских билетов.
Один из них уронил на пол.
— Скажешь, я забрал все. Это — на похороны. Прости, тетка.
Дойдя до двери, подумал, что его благородство носит слишком расточительный характер. Лишний свидетель.
Вернулся, поднял пистолет и еще раз нажал на спуск. Нашел в кармане почтальонши ключи от входной двери, перевернул табличку «Открыто» так, чтобы было «Закрыто», вышел и, коротко осмотревшись, запер дверь.
