Четырнадцатый…
«Если ты не бросишься, я сама нападу на тебя!»
Мало того что она опаздывает на работу, да тут еще и эта нелепая ситуация. В этот раз шеф наверняка уволит ее. Только на прошлой неделе он дважды делал «последнее предупреждение». Ее шеф – нотариус Владимир Першиков – человек терпеливый, с понятием, но предел его терпения все же должен существовать.
В свои двадцать пять лет Светлана с десяток раз меняла место работы, причем в половине случаев ее настоятельно просили об этом. Как рок над ней висело умение опаздывать на работу. Взять хотя бы последние два дня – она выходила из дома, имея час в запасе. И что?..
Шестнадцатый…
«Ну, чего ты тянешь! Я жду!»
Внутри Светланы все кипело и было готово выплеснуться через край. Место страха заняло негодование, и на семнадцатом этаже роли, похоже, поменялись. Она – разъяренная, с раскрасневшимся лицом и побелевшими пальцами. Он – испуганный, зажавшийся в углу. Да еще лужа под ногами.
Девятнадцатый. Последний этаж…
Лифт остановился. Мужчина медленно высвободил руки из-за спины. Девушка увидела в них что-то длинное и, как ей показалось, острое. Ее решительность мгновенно испарилась, и она зажмурилась.
Двери открылись.
Потом, как взрыв гранаты, его мягкий баритон:
– Скажите, это девятнадцатый этаж?
Она подняла голову.
«Господи!..»
Он был слепой.
Девушка поняла это сразу, едва взглянув в то, что так искусно заменяло ему глаза. В них было все: глубокая синева, отчетливый зрачок, даже тонкие красные прожилки. Не было только жизни.
Она с трудом перевела взгляд на его руки. В них оказалась тонкая белая трость, какими обычно пользуются слепые.
Устремив мертвый взгляд куда-то поверх головы попутчицы, он ждал от нее ответа.
– Да, – прошептали ее губы.
И она не узнала свой голос.
– Спасибо.
Выставив вперед левую руку, он шагнул к двери.
«Дура! Дура безмозглая!..»
В сумку летели выпавшие ключи, помада, зеркальце в ажурном обрамлении, пачка презервативов, чертова «палица»…
Выскочив следом, Светлана едва не сбила слепого с ног. В нерешительности он поворачивал голову то вправо, то влево.
Девушка взяла его за мокрый рукав плаща.
– Простите меня ради бога!
– Что вы!.. Это вы меня простите. Встал на дороге.
– Я могу вам помочь?
Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал без жалости, сочувствия. Инвалиды – она так считала – не любят, когда их жалеют.
– Если не трудно, – согласился слепой. – Мне нужна контора Александра Хлопкова.
– Вам решительно повезло, – сообщила Светлана.
И тут же прикусила язык, послав в свой адрес зверское выражение лица. Было очевидно, что утро – впрочем, как и вечер накануне – было не из лучших в ее жизни. Мысли, а теперь вот и язык, взяли неверное направление.
– Я хотела сказать, – поправилась девушка, – что работаю рядом с конторой Александра Хлопкова. Пойдемте, я провожу вас.
Она решительно, но мягко потянула своего спутника к двери с табличкой: ЧАСТНОЕ СЫСКНОЕ БЮРО А. ХЛОПКОВА.
Толкнув дверь, она улыбнулась молоденькой секретарше А.Хлопкова Елене Козиной:
– Привет, Лен.
– Привет. – Козина долгим оценивающим взглядом посмотрела на спутника Светланы.
– К вам посетитель. – Турчина приставила к глазам два пальца, кивнула в сторону незнакомца и помахала открытой ладонью возле лица.
Козина кивнула: поняла.
– Проходите, пожалуйста, – предложила она посетителю. – Могу я узнать ваше имя?
– Илья, – ответил мужчина. – Мельник.
– Очень хорошо, сейчас я доложу о вас Александру Петровичу.
Она встала, бросила в ящик стола детективный роман и поспешно прошла в кабинет патрона.
Мельник повернулся к Светлане.
– Еще раз спасибо. – Он чуть помешкал. – А я даже не знаю, как вас зовут.
– Света.
Девушка пожала его руку выше локтя и вышла из приемной сыскного бюро.
– Поздравляю вас, Светлана Геннадьевна! – Владимир Владимирович Першиков, частный нотариус, презрительно сморщился: – Вы опять опоздали.
Светлана приложила руки к груди и послала на начальника самый жалобный взгляд, на который только была способна.
– Простите, Владимир Владимирович, моя машина…
– Бросьте, – отмахнулся нотариус. – Я уже давно все знаю о вашей машине. Вплоть до последнего болта. Придумайте что-нибудь поновее или смените машину. Все, идите работать.
– Спасибо, Владимир Владимирович.
Девушка нарочито медленно развернулась, показала язык патрону, которого тот, к счастью, не видел, и направилась к двери. За глаза Першикова называли Познером, так как тележурналист Познер тоже Владимир Владимирович. Только у Першикова лысина была гораздо круче.
Нотариус опустился в офисное кресло и снял трубку давно трезвонившего телефона.
– Ну что у вас там, – недовольно пробурчал он, – недержание, что ли… Алло?
– Павел Мельник!!
Нотариус вздрогнул. Его машинистка стояла у двери и ошалелыми глазами смотрела прямо на него. Першикову стала не по себе.
– Павел Мельник, – уже шепотом сообщила она. – Илья – его брат.
Нотариус прикрыл трубку ладонью и смерил девушку тяжелым взглядом.
– Послушайте, Светлана, вы еще не приступили к работе, а у меня сложилось впечатление, что вы переутомились. Вам нужно отдохнуть. – Он сделал ей знак остаться и вновь обратился к абоненту: – Алло?..
Пока шеф разговаривал по телефону, девушка вспоминала события месячной давности. Тот день, 29 апреля 1995 года, буквально потряс весь Климов. Да что там Климов! Известный чуть ли не на всю Россию журналист, ведущий в вечерних новостях раздел криминальной хроники, Павел Мельник был зверски убит у себя дома. Два выстрела из пистолета практически разнесли голову репортера. Потом во всех газетах и по ТВ передавали страшные подробности трагедии, потрясшей многочисленных поклонников журналиста.
Светлана помнила, как с содроганием смотрела по телевизору репортаж Николая Волкова с места происшествия. Николай Волков долгое время работал с Мельником и был, как утверждал сам Волков, его лучшим другом. Он, экстренно возглавивший отдел криминальной хроники, и сообщил те жуткие подробности убийства журналиста. Преступники не оставили после себя никаких следов, не было свидетелей, выстрелов тоже никто не слышал. По этому поводу силовые структуры города высказали следующие суждения: пистолет был с глушителем, а убийство явно заказное. Начальник УВД Виктор Березин и подключившиеся к следствию сотрудники прокуратуры, честно глядя в объективы телекамер, заверили: преступники и заказчик убийства будут найдены в кратчайшие сроки.
И вот сейчас она встретила брата Павла Мельника Илью. В том, что они братья, не было никаких сомнений. Во-первых, они здорово похожи. Правда, в отличие от респектабельного и ухоженного Павла, который тянул на десять из десяти, Илья от силы получил бы пять баллов. Во-вторых, его имя коротко упоминалось в ходе следствия, которое было событием номер один на протяжении целой недели. Но, как водится, о покойном журналисте стали потихоньку забывать.
Однако Светлана не могла вспомнить, а скорее всего пропустила мимо ушей, что при упоминании имени брата покойного говорилось о том, что он слепой. Сейчас ей казалось, что она держала за руку покойника. И разговаривала с ним. Богатое воображение тут же нарисовало перед ее глазами мрачноватую картину: мертвый журналист стоит в приемной и, вперив в дверь кровавые пустые глазницы, зовет ее:
«Светлана!.. Светлана!..»
Крупные мурашки пробежали по телу девушки, и она испуганно посмотрела на шефа.
Нотариус уже давно закончил телефонный разговор и уже не говорил, а просто орал:
– Светлана!! Вы что – оглохли?!
Она сглотнула и не ответила.
– Ну вот что, дорогая моя, я вижу, вы ничего всерьез не принимаете. Сейчас я скажу вам два слова, – Першиков нацелился на свою машинистку дву-мя пальцами. – Только два слова: вы…
Светлана вскочила со стула и остановила нотариуса протестующим жестом руки.
– Не надо, Владимир Владимирович, я не глухая, я все хорошо слышу, я пойду работать.
«Познер» проводил ее глазами и посмотрел на часы: было всего половина десятого, а он уже устал.
– Да говорю тебе, похож как две капли воды.
Светлана, перегнувшись через стол, делилась последними новостями с Ольгой Сурковой, исполняющей в конторе обязанности помощника нотариуса. Она заводила дела, консультировала клиентов, проверяла документы, многочисленные справки и прочее.
– Почему же ты сразу его не узнала? – Невозмутимая Ольга строила из себя реалистку и всем давала понять, что не верит ни во что бездоказательное и тем более сверхъестественное. Хотя, сидя по вечерам у телевизора, запоем смотрела по кабельному телевидению фантастику и фильмы ужасов. А потом с известковым цветом лица бегала по квартире, включала везде свет и тряслась от страха под одеялом.
