— Ну и держите их, один — Журавля, двое — Алика, — лениво отозвался Барракуда, пробуя твердость алмазной грани на оконном стекле. — Оставайся на связи, Питон…
Когда Севостьянов вошел в полупустое кафе, Евгений уже сидел за столиком, свободно откинувшись на спинку деревянного стула и попивая холодную минералку. Взгляд Севостьянова был настороженным и злым. Он осмотрел помещение, равномерно залитое красноватым светом бра, расположенных по периметру, встретился глазами со Столетником и, ничего не заказывая, направился к нему. Буркнув что-то вроде приветствия, сел на стул. Руки держал в карманах, ежась будто от холода. «Ну, что там у тебя еще? — всем своим видом давал он понять: — Давай, излагай и разбегаемся!»
— Минералочки? — любезно предложил Евгений. («Кажется, он рассчитывал на жлоба. Будем его и разыгрывать».)
— Спасибо, не надо.
Евгений достал «Кэмел», заглянул в пачку — оставалось всего три штуки. Курить не стал и Севостьянову не предложил, спрятал сигареты в карман.
— Нельзя ли перейти к делу? — поторопил Севостьянов.
Евгений решил одним ударом умерить его раздражительность:
— Спешите проводить товар?
— Что?..
Уточнять не было смысла — Севостьянов преобразился в одну секунду, не сумев скрыть испуга. «Штришками его, штришками, — выбрал тактику Евгений. — Коротенькими такими штришочками, ничего лишнего, только то, что входит в прейскурант».
— Что вас интересует конкретно. Алик Романович?
— Откуда вам известно, как меня зовут?
— Не имеет значения.
Севостьянов помолчал.
— Как она погибла?
— А почему вы решили, что она погибла? Кажется, я говорил: умерла?
— Не валяйте дурака.
— Хорошо, не буду. У вас деньги с собой?
— Вы их пока не заработали.
— Вы не ответили на вопрос.
— Нет, конечно. Что вы меня, за дурака принимаете?
— А вы?
— Я могу сейчас встать и уйти.
— Попробуйте. Через час вас задержат по подозрению в убийстве Киреевой.
— Чушь! — выкрикнул Севостьянов.
— Тс-сс!.. Спокойно, Алик Романович. Зачем так нервничать?
Севостьянов испуганно огляделся.
— У вас нет никаких доказательств, — сказал он тихо.
— Доказательства не входят в прейскурант. И в этом ваше счастье. Я занимаюсь только тем, за что мне платят. Если хотите, могу установить имя убийцы. Но за отдельную плату. Хотите?
Севостьянов молчал.
— Не хотите — не надо. Будем продолжать беседу?
Севостьянов оглянулся, поманил полного парня в белых кроссовках, который пил кофе у стойки и неотрывно смотрел на них.
— Кажется, я сказал, чтобы вы пришли один?
— Он не вооружен. Я был недостаточно уверен, что… Сейчас я отдам вам деньги.
— Недостаточно уверены в том, что я выполню ваше поручение? А на встречу приду с друзьями, которые перехватят вас на аллее Пролетарского входа. Да?..
Парень подошел, навис над столиком, вопросительно глядя на Севостьянова.
— Эх, Алик Романович, Алик Романович! За кого же вы меня принимаете? — улыбнулся Евгений и поднял глаза на парня: — Сядь и не нависай, как Пизанская башня!
Журавлев не пошевелился.
— Сядь, — повторил Севостьянов. — Давай деньги.
Тот сел, вынул из кармана конверт. Севостьянов оглянулся.
— Не волнуйтесь так, — успокоил его Евгений. — Я ведь тоже не люберецкий фраер. И в этом кафе, и на улице полно моих людей.
Севостьянов недоверчиво усмехнулся.
— Что, хотите убедиться?
Конверт перекочевал под столом к Евгению.
— Что еще за транспортные расходы такие? — недовольно пробурчал Севостьянов.
— А что я, по-вашему, за ее «хондой» бегом до Зарайска должен был бежать? — Евгений незаметно пересчитал деньги и спрятал их во внутренний карман пиджака.
— Иди, — сказал Севостьянов Журавлеву.
Тот покорно удалился к стойке.
— Теперь вы можете задавать ваши вопросы, Алик Романович. За каждый из тех, на который я не сумею ответить, я буду возвращать вам по сотне. Разумеется, из тех, которые касаются непосредственно Киреевой.
— А вам известно что-то еще?
— Видите ли, Алик Романович, в последние трое суток я жил как бы двойной жизнью — своей и ее. Раз уж вас интересовал каждый шаг Киреевой, я и следил за каждым ее шагом. А стало быть, мне известно все, что с ней происходило, и все, кто ее окружал. Я детектив, Алик Романович. У меня лицензия есть, можете справиться в регистрационно-разрешительном отделе ГУВД. А не топтун, которого вы хотели подставить.
— Ничего подобного!
— Э-э, бросьте, — махнул Евгений рукой и допил минеральную воду. — Привет вам, кстати, от Геннадия Геннадиевича Немчинского…
— Спасибо.
— … с того света, — закончил Евгений и посмотрел Севостьянову в глаза.
— Он, что, тоже погиб?
— Нет, вот он как раз умер. Отчего — не знаю, не скажу. Возможно, от разлива желчи или воспаления жадности. Я не относил его к числу своих приятелей. Он меня тем более. Зачем же вам понадобился тот сыщик, о котором он вам рассказывал? Нужен был «подкидной», не так ли?
Севостьянов засопел, склонил голову.
— У Чалого был длинный язык, — сказал он зло.
— И длинные руки. Вы не рассчитывали, что я доберусь до Зарайска? Или загородный пикник не входил в ваши планы? Это риторические вопросы, я вас не прошу отвечать. Достаточно того, что вы послали Чалого меня убить.
— Я не посылал его убивать вас.
— Ах, так это он действовал по своей инициативе?.. Что ж, тогда мы квиты. Спрашивайте, Алик Романович.
Севостьянов глубоко вздохнул.
— Не о чем, да? Потому что эта слежка вам не принесла той пользы, на которую вы рассчитывали. Кирееву убили вовсе не из-за того, что за ней потянулся «хвост». Меня никто не засек, это я вам гарантирую. Ведь именно это входило в ваши планы?.. Но не входило в мои.
— Кто ее убил?
— Вначале это пытались сделать вы…
— Неправда!
— Правда, Алик Романович, правда. Если только не допустить, что и в этом случае ваши телохранители действовали по своей инициативе. Хотя и в вашем «БМВ»… В ее машину подложили бомбу. Очень мощную бомбу.
— Кто?
— Извините, это не входит в прейскурант. Я ведь следил за Киреевой, а не за ее машиной. Но если бы этим занимался профессионал, а не юрисконсульт, согласившийся за небольшое вознаграждение сыграть в «подкидного дурака», то вам бы пришлось отвечать на один очень неприятный для вас вопрос: почему вы определили для слежки срок, закончившийся смертью объекта? Может, вы заранее знали, что эти трое суток — последние в ее жизни, и боялись, что она унесет в могилу тайну своих связей?
— Нет!
— Ну, конечно, «нет», Алик Романович. А если и «да», то что? Я не следователь. Я вообще никто, воздух! Ни контракта, ни подтверждения того, что я там был и все видел. Я — человек-невидимка. Действовал незаконно во всех отношениях и, как вы сами понимаете, доносить не пойду. Но скажу как юрист: если положить наши дела на чаши весов гражданки Фемидовой, то мои грешки окажутся пушинкой по сравнению с вашими преступлениями.
— Какими же, интересно знать? — забросил наживку Севостьянов.
Евгений не клюнул:
— В прейскурант не входит. Хотите консультацию? Девять двести — в сберкассу, ко мне — с квитанцией об оплате.
Севостьянов поморщился.
— Впрочем, можете передать Валентину Ивановичу Пименову, что по нему тоже тюрьма плачет.
— Вы и его знаете? — горько усмехнулся Севостьянов.
— И его, и Гольдина, и не вижу особой сложности в том, чтобы узнать имена остальных, с кем вы приехали на «волге» в субботу утром. Хотите, могу позвонить прямо сейчас? За отдельную плату, разумеется.
— Кто-то, кроме вас, следил за Киреевой?
— Следил. Телохранитель Пименова. В субботу сопровождал ее до Зарайска на синем «джипе». Потом он сменил машину и в воскресенье доставил в особняк в белом «мерседесе». Там ее допросили. Судя по потрепанному виду — с пристрастием. Затем заперли в бане, откуда она и убежала.
— Как?
— Вылезла в окошко со стороны реки.
— Вы что, там были?
— А по-вашему, мне об этом рассказал Пименов?..
— Хорошо, а что было потом?
— На попутной машине доехала до Москвы, вышла в Кунцево, позвонила своему приятелю, дождалась его у платформы «Рабочий поселок». Он приехал за ней на «ауди», отвез в гостиницу «Славянская» и уехал. Сегодня утром заезжал к ней, но пробыл недолго.
— Как он выглядел?
— Прилично. Ростом с меня, такая же короткая стрижка, только волосы чуть чернее. Смахивает на армянина. Одет был в куртку типа «аляска», брюки, ботинки сорок третьего размера, румынские, на рифленой подошве…
— Дальше.
— Когда он ушел, Киреева покинула гостиницу. На частной «ладе» добралась до «Новослободской», прошла через двор в ЖЭК и в сопровождении слесаря направилась домой.
