– Надо же, как поет птичка! – неожиданно раздался пьяный женский голос недалеко от Крытого.
Сказано было громко, и ораторша даже на секунду запнулась, стрельнув злым взглядом на пьяную хабалку. Но выручила закалка, и через секунду тем же тоном, полным фальшивого трагизма, она продолжила речь дальше.
А к возмутительнице спокойствия уже спешила пара крепких братков. Крытый сначала лишь мельком глянул на пьяную шалаву. Но вдруг он заметил такое, что заставило его еще раз обернуться и всмотреться пристальней.
– Василий, – на ухо сказал он своему водителю, – задержи эту метелку. Она мне нужна. Отведи ее потихонечку за крематорий – я сейчас подойду.
– Конечно, все сделаю, – негромко отозвался тот.
Та не на шутку испугалась и моментом протрезвела, когда двое здоровых мужиков с весьма недобрыми взглядами железными пальцами уцепили ее за руки.
– Братва, с ней Крытый побеседовать хочет, – сказал подоспевший вовремя Василий. – Давайте, я ее по-тихому выведу.
– Бесплатно забирай, – кивнул головой один из бойцов. – А ты, – это уже касалось шалавы, – если еще раз пасть откроешь, так я тебе ее зашью!
– Пошли. – Василий быстро вывел присмиревшую бабу на улицу и завел за угол.
– Мужики, делайте что хотите, только не убивайте! – вытаращив глаза, задышала в лицо невозмутимому здоровяку перегаром Клавка. – Хочешь, я тебе прямо тут минет сделаю?
– Стой и молчи, – отвернул лицо в сторону водитель смотрящего. – Сейчас человек придет и поговорит с тобой. Если врать не будешь – уйдешь домой живая и здоровая!
Крытый действительно подошел быстро.
– Откуда это у тебя? – он взял руку Клавки за запястье и поднял повыше. Указательным пальцем постучал по зеленому камню кольца.
Теперь и Василий обратил внимание на то, что на мизинце дородной дамы красовалось золотое колечко с изумрудом. Точно такое он сам забирал у ювелира для Григория Ивановича. Вместе с кулоном и сережками.
* * *
Киргиз быстро закрыл дверь подсобки.
– Тихо, не кричи, – предупредил он Клавку, усаживая ее на диван.
«Сейчас, пока все соберутся, пока отпевать будут – как раз успею!» – мелькнула в голове мысль.
– А кто-то выпить обещал! – напомнила ему Кривая.
– Сейчас, Клавочка, сейчас, – воздыхатель кинулся к холодильнику, доставая то одно, то другое и шустро выставляя на стол.
– Ну, ты прямо банкет собрался устроить! – дама зашлась грудным смехом. – Сигарету дай!
На стол упала пачка «Мальборо».
– Круто! – вытаращила изумленные глаза уборщица.
Киргиз налил сразу по полстакана. Клавку это нисколько не смутило – нормальная для нее доза. Они повторили еще два раза, и истопник решил, что пришло самое время для любви. Он молча подсел к женщине, обнял и полез целоваться.
– Ой, только слюнявиться не нужно! – брезгливо отвернулась она. – Лучше скажи, что хочешь. Я и так сделаю!
– Ну, чего хочу, чего хочу? – глядя маслеными глазами на сговорчивую гостью, бубнил Киргиз. – И так понятно, чего я хочу!
– Ладно, сейчас! Только давай еще выпьем, – Клавка взялась сама за бутылку, наливая вновь по полстакана водки. Уже наполнив свою тару, на секунду задержала руку с пузырем.
– Кстати, кто-то мне еще что-то кроме выпивки обещал, – напомнила она новоявленному кавалеру.
– Сейчас покажу, – подмигнул ей Киргиз и достал колечко.
Клавка вытаращилась на него. Еще никто никогда в жизни ей не дарил ничего подобного. Она несмело протянула руку, и мужчина делано небрежным жестом положил ей в ладонь прекрасную вещь.
– Что это? – глядя на изумруд, спросила завороженная игрой света на гранях камня Клавка.
– А хер его знает, – честно признался пьяненький истопник. – Красивое оно, вот и… оставил.
– Ах ты мой родненький! – на потаскушку нахлынуло пьяное умиление.
Она, позабыв, что только что просила Киргиза не лезть к ней с поцелуями, обхватила мужичка в охапку и основательно обслюнявила. Тот понял, что пришел его звездный час, потянул с Клавки застиранную футболку вверх. На свет появился лифчик немыслимого размера, такой же застиранный, как и футболка. Некоторое время между мужчиной и женщиной происходило соревнование – кто быстрее заголится. Победил Киргиз, его желание, видно, было сильнее.
Затем минут десять кавалер яростно потел в бешеном темпе. Клавка старательно подмахивала, повизгивая от удовольствия. Кончив, истопник резко потерял интерес к уборщице. Да и время поджимало – судя по доносившимся патетическим звукам, выступали с заключительной прощальной речью. Но личное прощание, как правило, бывает недолгим. Текст сказан – и пожалуйте в печку, в последний путь.
– Давай быстрее! Одевайся! Сейчас мне работать нужно будет! – торопил Киргиз Клавку.
– Дай хоть водки выпить! – Резкая потеря чувств по отношению к ней Кривую нисколько не смутила – дело привычное. Теперь, пока не выгнали совсем, нужно урвать побольше.
– Пей и выходи! Сейчас ко мне начальник зайти должен!
Насчет начальника Киргиз наврал. Клавка налила себе полный стакан и тут же выцедила его. Поморщившись, закусила маринованным огурцом и начала торопливо напяливать шмотки.
Едва она более-менее привела себя в порядок, Киргиз буквально выпихнул ее за дверь.
– Вечером приходи еще, тогда уже никого не будет!
– Еще что-нибудь подаришь? – озорно стрельнула глазами пьяная подруга.
– Там посмотрим, – уклончиво ответил истопник. Еще одного колечка у него не было.
Закрыв за Клавкой дверь, Киргиз привел и себя в порядок. Потом хватанул водяры – показалось очень хорошо. Зажевал чем-то со стола и ощерился гнилыми зубами своему отражению в осколке зеркала, висевшем на стенке.
Через некоторое время он вышел, готовый выполнять свои обязанности.
* * *
После кремации скорбящие долго не задерживаются. Да и истопника редко тревожат. Поэтому, когда минут через двадцать в дверь постучали, Киргиз удивился. Он только что сварил пельмени и наловил их ложкой в тарелку. Даже майонезом не успел заправить.
«Может, Клавка вернулась?» – радостно подумал Киргиз. Он уже отдохнул и был не прочь продублировать недавнее развлечение.
Открыть он не успел. Дверь распахнулась сама от мощного пинка ногой, и Киргиз вздрогнул. И в самом деле пришла Клавка, но пришла она не одна. Вместе с ней были двое мужчин.
Того, что постарше, с черными, чуть вьющимися волосами, он, кажется, видел на похоронах. Да и второй был там тоже – теперь Киргиз вспомнил. Судя по бледному виду потаскушки и трясущимся рукам, хорошего от гостей ждать не приходилось.
– Чего… это? – не зная совершенно, что ему делать в данной ситуации, выдавил хозяин каморки, испуганно перебегая взглядом с одного непрошеного гостя на другого. Потом его взгляд остановился на Клавке. Решив, что набедокурила она, Киргиз требовательно спросил: – Натворила эта… что ли?
Его вопрос полностью проигнорировали все. Стоявшего посредине комнаты Киргиза не замечали, будто его и не было вовсе.
– Снимай!
Тот мужик, что постарше, надвинулся на Клавку. Киргизу показалось, что он ее сейчас по стенке размажет. Взгляд незнакомца, по крайней мере, сулил именно это.
– Да не слезает! – причитала та, старательно выкручивая палец. – Мыла дай, сволочь! – выкрикнула потерявшемуся истопнику женщина, в глазах которой уже стояли слезы.
Тот засуетился и нашел грязный обмылок. Плюнув на него, Клавка старательно намылила палец и стянула наконец кольцо. Торопливо отдала его черноволосому, с седыми висками мужчине.
«Так вот оно что!» – ужас ожег душу Киргиза.
– Откуда? – теперь немигающий взгляд холодных серых глаз уперся в его лицо.
– Это… нашел, – ответил первое, что пришло ему в голову, Киргиз. Спорить с тем, что это он дал кольцо Клавке, не пришло ему в голову.
– Свободна, – чуть повернув голову в сторону напуганной донельзя уборщицы, обронил старший. Упрашивать Кривую не было нужды. Она тотчас испарилась из каморки, позабыв попрощаться с любовником.
– Нашел, говоришь, – с задумчивым видом рассматривая кольцо, переспросил черноволосый. Некоторое время он молчал, держа вещицу у самых глаз, словно видел ее в первый раз.
– Эта шмара сказала, – обратился к своему спутнику незнакомец, тот стоял у двери, скрестив на груди сильные руки, – что он отдал ей кольцо за палку.
Спутник черноволосого промолчал, только чуть усмехнулся.
– Я в углу у него открытый гроб видел. По-моему, там кто-то лежит?
«Старуха нищенка. Родных нет, хоронить некому!» – тут же вспомнил Киргиз и вдруг почувствовал, как волосы зашевелились у него на голове.
Ее привезли из морга сразу после кремации того важного типа, и Киргиз только положил ее в гроб, решив сжечь после того, как поест.
– Так вот, Вася, – между тем невозмутимо продолжал старший, – если эта тварь гнилая всякую падаль типа той, что сейчас поканала отсюда, любит, может, подсобим ему? Положим вместе с той бабусей!
