"Ничего, завтра еще походим и денек отдохнем, прикинем наши дальнейшие действия, – успокоил себя Комбат. – Тем более ситуация чрезвычайная, надо скорей остановить убийцу”.
Природа облегчала и усложняла им задачу. Стояли по-летнему теплые, солнечные дни. Чащин легко бы обнаружил малейшие следы пребывания убийц, да и Комбат мало в чем уступал ему, но жара выматывала, забирала все силы. Хотелось нырнуть в ласковую речную прохладу, а не шагать по знойной чаще, где нет даже намека на ветерок.
Утром, оставив Чащина на хозяйстве, Комбат отправился испытывать арбалет. После того как в один силок егеря попалась лесная крыса, а второй оборвал какой-то большой зверь, они оказались на грани продовольственного кризиса. Хотя смешно было об этом говорить в изобилующем дичью заказнике. Комбат подстрелил молодую косулю, разнообразив их стол, до этого состоявший из одной зайчатины. К его приходу Чащин собрал дров и быстренько развел костер.
– Хорошо быть волком, – сказал егерь, глядя на пудовую тушу. – Они зараз наедаются до отвала и потом неделю ждут следующего пиршества. А мы, идиоты, приучили себя к регулярному трехразовому питанию.
– Или крокодилом. Говорят, они совершенно спокойно месяцами обходятся без пищи, – подхватил животрепещущую тему Комбат.
Он хотел еще что-то сказать, но Чащин приложил палец к губам, требуя замолчать. В наступившей тишине послышалось шуршание и шелест раздвигаемого кустарника. Уходить было глупо: горящий костер выдавал их с головой. Комбат потянулся за арбалетом, егерь взял двустволку. Комбат искоса поглядывал на Чащина. Тот знал в лицо местных жителей и мог легко определить, кто идет: бандиты или деревенские. В последних Комбат не стал бы стрелять, даже если бы возникла угроза его жизни.
Мелькнул за деревом ситцевый платочек, и к ним вышла красивая статная девушка. Среднего роста, с плотной, но гибкой фигуркой, дивным овалом лица и пышными золотистыми волосами, выбивающимися из-под косынки, она казалась антиподом тощих, анемичных моделей, с трудом волокущих свои мощи от подиума к подиуму. В ней идеально сочетались красота и здоровье.
– Дарья, ты! – воскликнул Чащин. – Я же тебе приказал, чтоб больше в лес ни ногой.
– Я бы не ходила, дядя Илья, да новости больно важные… Ой, кто это?
Девушка увидела вставшего из укрытия Комбата и испуганно юркнула за спину егеря.
– Не бойся, глупышка, это мой новый друг Борис Иванович Рублев, – начал говорить егерь.
– Знаю, знаю, то-то смотрю, вроде лицо знакомое. Вы к Олегу в гости приехали, – тут лицо девушки на несколько секунд погрустнело, но затем она приветливо взглянула на Комбата. – Меня Дашей зовут.
– Тлухомановой? – пряча улыбку, спросил Комбат.
– Нет, я, как и дядя Илья, Чащина, – серьезно ответила девушка.
– Ну, раз пришла, делать нечего. Сейчас я мясо зажарю, вместе перекусим, – сказал егерь.
– Некогда кушать, дядя Илья, я ведь собралась предупредить вас. К нам вчера из города начальство прикатило, участковый всех мужиков да баб собрал, говорил, что вы убили какого-то Остроухова, ножиком его зарезали.
– Когда? – в один голос спросили Рублев и Чащин.
– Дайте подумать. Заявились они вчера, значит, убили его позавчера вечером.
– Видишь, Борис, какой я коварный тип. Пока ты спал, быстренько слетал в город, зарезал человека и вернулся обратно.
– Ага, на дельтоплане, – мгновенно уточнил Комбат. Они вроде шутили, улыбались, но это был смех, полный горечи. Где-то Чащин ошибся. Может, следовало начинать поиски с другого края Медвежьего распада или оказался прав Комбат, и убийцы обосновались в городе, лишь изредка наезжая в заказник? В любом случае ценой просчета стала человеческая жизнь. Последняя ли?
– Дядя Илья, Борис Иванович, дайте мне сказать до конца, – воскликнула Даша. – Когда городские кончили говорить, кто-то из наших вспомнил о вас, Борис Иванович. Тут все начали кричать, что дядя Илья вас тоже убил, а Гришка, как обычно, пришел выпивши и заорал, что надо идти в лес, на облаву. Может, и обошлось бы, ведь остальные мужики сидели трезвые, но городские после Гришкиных слов очень ловко повернули разговор, и сегодня люди пойдут в лес убивать вас. Им в помощь из области пришлют роту спецназовцев, наши в основном будут при них вроде проводников. Я, как узнала, хлеба в магазине взяла и сюда. Очень мужики на вас злые, дядя Илья, надо поскорее уходить.
– Лучше б ты вместо хлеба чай купила, – не выдержав, сказал Комбат.
– Если Бог даст, еще купит. А сейчас надо быстро собираться. Здесь полно разного барахла, которое жалко бросать, а раз наши мужики по мою душу пойдут, они это место в два счета отыщут. Ну что мне с тобой делать? – обратился егерь к Дарье.
– У вас здесь много вещей, давайте я помогу их нести. Я сильная, – настаивала девушка.
Этот довод Чащина не убедил, ведь он успел изучить возможности Комбата. Куда больше его тревожила судьба девушки. Еще не факт, что бандиты обосновались в городе, и по закону подлости Дарья может наткнуться на них. Ну ладно, пусть не на бандитов, а на спецназовцев. Ватага здоровых бугаев, истосковавшихся по женской ласке, в гуще леса может оказаться для девушки пострашнее уголовников. Егерь представил себе жуткую сцену и повернулся к Даше:
– Уговорила, пойдешь с нами.
Навьюченный, как верблюд, Комбат шагал слегка подзабытой дорогой. Егерь несколько раз оказывался в хвосте, чтобы посыпать их след какой-то дрянью, и однажды Рублев направился совсем другим путем. Ему вспомнилось, как горько он сожалел тем дождливым московским днем, что ему не удалось вырваться на природу. Теперь он хлебнул вволю и полуденного аромата заповедного леса, и чавкающей грязи болот, и еще очень-очень многого. Возврат к жизни далеких предков ему уже малость наскучил. И только поиск убийц не давал окончательно затосковать, подхлестывал активность, будоражил кровь.
Когда начались болота, Чащин не стал рисковать. Встав впереди маленькой группы, он вывел ее на островок, а сам повернул обратно. У начала тропинки через болото он щедро посыпал ее своей фирменной отравой на тот случай, если какая-нибудь собака возьмет след у самой трясины.
– Разговаривать шепотом, здесь голоса далеко разносятся, – предупредил он, вернувшись.
Тем временем отряд грозных мстителей выступил из деревни. Спецназовцы жарились в касках и “брониках”, мужики иронично поглядывали на их амуницию, зато уважительно рассматривали автоматы “Абакан” – лучшие в мире по скорострельности и точности. Казалось, против такой мощи один человек не мог, просто не имел права устоять. Однако сейчас охотникам противостоял не человек-одиночка, а сама природа, дикий сумрачный лес и коварные, готовые поглотить хоть целую армию болота.
Спецназовцы, привыкшие видеть противника или хотя бы ощущать его по злым ответным выстрелам, взрывам гранат, немного растерялись. Обливаясь потом, они все шли и шли, сопровождаемые насмешливым чириканьем птиц, а лес и не думал выдавать беглеца.
Карательная акция закончилась вполне предсказуемо. Люди уткнулись в болото. Один из местных, тыкая перед собой палкой, забрался немного вперед, тут палка, пробив тонкий слой дерна, ушла в топь, человек чуть не упал следом по инерции, кое-как устоял и с перекошенным от страха лицом вернулся обратно.
– Не догнали, так хоть согрелись, – мрачно пошутил командир, отводя взмыленных бойцов обратно в деревню.
Единственным их успехом стало обнаружение стоянки, откуда ушли Чащин и Комбат. Как только командир пообещал дополнительный отпуск, сразу нашлись добровольцы, готовые остаться в засаде.
В это время егерь умело разделывал тушу косули. В специально выкопанной яме он развел костер, а дувший на болоте западный ветер относил дым в сторону от возможных преследователей. Даша стояла рядом. Она стеснялась Комбата и все старалась помочь Чащину, хотя он прекрасно справлялся один. Наконец егерь не выдержал и сказал, обращаясь к Рублеву:
– Должно быть, ушли юные следопыты. Давай, Борис, рискнем, прогуляемся.
– Куда? – удивился Комбат.
– За твоей мечтой. Ты же хотел спать на еловых лапах. Извини, но спальник придется отдать Даше.
Она за мясом присмотрит, а мы займемся устройством твоего логова. Сверху накроешься драным одеялом, а если хочешь, возьми мое, целое.
– Да, Петрович, ты отвратительно подготовился к приему гостей, – заметил Комбат.
– Так их сюда никто не звал, – парировал Чащин.
Когда они вернулись, мясо уже было готово. Чащин залез в свой импровизированный погреб и достал оттуда вместительную бутыль, на две трети заполненную жидкостью цвета разбавленного коньяка.
– Ото! – сказал Комбат.
– Не “ого”, а чистейшая самогонка, настоянная на лучших травах. Вкус неописуемый и никакого похмелья. День сегодня выдался нервный, поэтому надо выпить за спасение и удачу в наших делах. Даша, будешь?
