Владелец «Мерседеса» спросил, куда ей ехать. И плавно утопил педаль акселератора. В ее сторону не смотрел. Да и она не обращала на него внимания. Думала о своем.
Они проехали уже половину пути, когда мужчина наконец соизволил заговорить.
— Алла, может, все-таки расскажешь, как живешь, чем занимаешься?
Откуда он знает, как ее зовут?.. Алла встрепенулась и удивленно уставилась на него.
— Что, не узнаешь? — спросил он и повернул к ней свое лицо.
— Виталик!!!
С ума сойти! Это был ее однокашник. Виталий Болотов. Ее страстный воздыхатель и вечная угроза для Германа. Как давно все это было?..
— Он самый, — скупо улыбнулся он.
Ну разве можно было узнать в этом сытом вальяжном мужчине того охламона Виталика, каким она привыкла его видеть?
— Виталик… Какой ты стал… Инстинкт подсказал ей, что надо восхищаться им, восторгаться. И она включилась в игру.
— Изменился?
— Крутым стал. Наверное, фирма своя?
— Да, коммерцией занимаюсь…
— И, кажется, весьма успешно.
— Как видишь… А ты чем занимаешься?
— Я?.. Ничем?.. Так, жизнь прожигаю… Она решила прикинуться бедной овечкой.
— Химический институт закончила…
— Да, помню, ты к этому стремилась…
— Дура была, потому и стремилась. Кому я нужна с такой профессией?
— Ну, не говори… Работу по специальности всегда найти можно…
— Можно. Но только платить будут копейки…
Одета она была по моде, дорогой костюм, драгоценности. Не больно-то прибеднишься. Пришлось выкручиваться.
— Намучился со мной Герман, — как бы между прочим сообщила она.
— Герман?… — Голос Виталика дрогнул.
— Мы ведь вместе жили… Бизнесом занимались. Челноками в Польшу мотались. Но много не заработали, только намучились. Я и сейчас немного приторговываю…
— А Герка?
— Герман сидит…
— В тюрьме?
— В колонии… Он человека на машине сбил…
— Посылки ему шлешь?
— Да так, иногда… А вообще-то он не заслужил. Какой-то он не такой в последнее время стал. Руку на меня поднимал. Гулять стал. За бабами всякими таскаться…
Она врала, Герман не был таким. И если бил ее, то очень редко и по заслугам. Но линию поведения подсказывало ее лисье чутье. А она привыкла ему доверять.
— В общем, мы с ним разошлись еще до того, как он сел…
— Дети у вас были?
— Нет. Да он и не хотел… А у тебя, Виталик, как? Жена, дети?
— Да нет, мне не до этого, — покачал он головой. — Я с головой в бизнесе. Все вперед, вперед… Некогда остановиться, присмотреть себе спутницу жизни…
— Ну да, ты парень, вижу, не бедный. «Мерседес», квартира наверняка своя. И сам весь из себя. Невесты, поди, косяками за тобой ходят…
— Может, и ходят. Но я их не замечаю. Не нужен мне никто. Разве только ты…
Об этом он сказал как бы в шутку. Но чувствовалось: всерьез.
В тот же день они ужинали в «Праге». На следующий день он подарил ей очень дорогой перстень с бриллиантом. И пригласил за город на выходные. От уикенда она не отказалась. И не пожалела об этом. Роскошная дача на берегу озера в ста километрах от города, чудесная природа, покой, уют. Она отлично провела время. Чего не скажешь о Виталике. И так он к ней и этак, то с одного бока, то с другого. Все совратить ее хотел. Но она держалась стойко. Так и не смог он за эти два дня затащить ее в постель.
Дача принадлежала ему лишь на правах аренды. Но он абсолютно не комплексовал по этому поводу.
— Дела у меня идут очень хорошо, — говорил он, когда они возвращались домой. — Сейчас я живу в обычной двухкомнатной квартире, дача не моя. Но если захотеть, у меня будет не квартира, а вилла. На Глубоком озере…
— Где?
— На Глубоком озере. Это в Битово. Я там сейчас живу. И дальше жить собираюсь. Магазин у меня там, оптовая база. И вообще, нравится мне это местечко…
Она ему верила. И хотела, чтобы все так было, как он сказал. Роскошная квартира, дача на зависть всем, путешествия на Багамы, на Гавайи. Словом, праздник круглый год. И никаких страхов, что тебя вот-вот арестуют.
— Выходи за меня замуж! — предложил Виталий на следующие выходные.
Это случилось, когда они снова остались одни на его даче. Она обещала подумать. И снова не отступила под его натиском. Так он и не добился от нее ничего.
Виталий парень не промах. Симпатичный, приятный, богатый и надежный. Одни плюсы. А ее Герман?.. Герман, как это ни прискорбно, один сплошной минус. Она любила его, но жить с ним не хотела. Надоела эта неуверенность в завтрашнем дне. И вечные страхи…
Соблазн бросить Германа и выйти замуж за Виталия был очень велик. И она не удержалась. Только прежде чем дать согласие, она встретилась с Герой.
Она приехала к нему, сняла на выходные квартиру.
Сначала они долго занимались любовью, потом так же долго отдыхали. А потом настал момент, который ей так хотелось отсрочить. Но она все же решилась.
— Герман, мне все это надоело, — сказала она. Он не раз слышал от нее подобные высказывания. И уже, наверное, привык к ним.
— Опять тебе чего-то не хватает? — вяло спросил он.
— Я хочу тепла, спокойствия. Я хочу ребенка, наконец…
— Ну так в чем проблема? Сейчас сделаю тебе ребенка…
— Герман, я не про это… Я хочу нормальной семьи.
— А чем я тебя не устраиваю?..
— Ты ведешь преступный образ жизни. Ты ходишь по лезвию бритвы. Ты уже отбываешь срок. Но это мелочь по сравнению с тем, что тебя ждет, когда откроется вся правда о твоих злодеяниях…
— О наших злодеяниях, — поправил ее Герман.
— Пусть будет так… Мне все это надоело!.. Я хочу нормальной жизни… В общем, я выхожу замуж!
— Что?!
— Я выхожу замуж!
— За кого?
— За Виталика… За Виталия Болотова. Он сделал мне предложение. Он бизнесмен, у него целое состояние. За ним я буду как за каменной стеной…
Она ожидала, что Герман придет в ярость, выплеснет на нее злость и грязь. Но, как это ни удивительно, он воспринял эту новость даже без комментариев. Он всего лишь глубоко задумался. Как ей казалось, пауза тянулась вечность.
— Что ж, желаю тебе счастья, — наконец произнес он.
И криво усмехнулся. Его взгляд был устремлен куда-то в бездну.
— Герман, но ты должен меня понять! — Она заплакала. — Я женщина. Я хочу покоя. Ты же знаешь, я всегда любила тебя. Всегда и во всем помогала. Но я выдохлась, я больше не могу… Прости меня!..
В ответ тишина.
— Я ничего не возьму. Все, что у нас есть, все твое. Я даже квартиру не стала покупать. И от машины отказалась… Герман, отпусти меня!..
Еще немного, и она бы забилась в истерике.
Но неожиданно он привлек ее к себе. И навалился на нее всей тяжестью своего тела. Он вошел в нее грубо и с силой. Но она была только рада этому. Ей казалось, что в этой грубости ее прощение…
Утром следующего дня он засобирался обратно в колонию. Он мог бы повременить. Но не хотел.
— Ты меня не провожай, — сказал он. — Сам дойду…
— Как скажешь…
Она чувствовала себя побитой собакой. Ей бы броситься ему на шею, обнять, расцеловать. И вернуть все назад. Как будто и не было никакого Виталика. Но она уже стояла одной ногой в новой жизни. И ей не хотелось оттуда уходить.
— Ты мне жена. Но в то же время свободная женщина. И твое право решать свою судьбу. Я не могу тебя держать… Но запомни, ты пожалеешь о своем выборе. Сама пожалеешь…
И он ушел. Она хотела бежать за ним, просить прощения. Но тяга к Новой жизни оказалась сильнее.
«…Ты пожалеешь… Сама пожалеешь…» Эти слова она вспомнила в ту ночь, когда Виталий впервые прикоснулся к ней. Они занимались любовью. Но из них двоих полное удовольствие получал только он. Ни в ту ночь, ни в последующие она так и не смогла получить той остроты ощущений, которую испытывала в постели с Германом.
Виталий готов был бросить весь мир к ее ногам. Она любила жить широко, красиво тратить деньги. И он выбивался из сил, чтобы угодить ей. Квартира, прислуга, машина, дача, путешествия, одежда от ведущих кутюрье. Все это было хорошо. Но все это было не то…
* * *
Его приговорили к трем годам лишения свободы. Но отсидел он всего два. За хорошее поведение его освободили досрочно.
Герман не очень удивился, когда за воротами колонии увидел черный, блестящий лаком и никелем джип «Ниссан». Машина ждала его.
В ней сидел очкарик. Все такой же деловой. Все тот же оттенок превосходства в голосе. Как будто не профессионального киллера из заключения встречал, а какого-то прощелыгу. Только зря он пыжится. Шеф киллера ценит куда выше, чем посредника. Беспокоится о нем. Иначе бы не прислал за ним машину. А очкарик всего лишь жалкое приложение к ней.
Герман сел в джип. На очкарика едва взглянул. Он демонстрировал свою крутость. А разве он не крутой?
