адрес, а вот тута я нарисовал план, чтобы не заблудились, значит, те, кто в гости надумает зайти. Вот тут вота… Мендели, а вот Шмули. Все подробнейшим образом… Ваше благородие…
Визитер сунул под нос графу бумажки, тот даже отшатнулся от неожиданности.
— Можете идти, — выдавил из себя граф. — Если ваша информация подтвердится, то вы получите достойную награду.
— Нет-нет, не извольте беспокоиться, ваше благородие! — Вязовскин торопливо вскочил, натянул на голову шапку. Потом снова снял и принялся комкать. — Справедливость — лучшая награда! И ежели она восторжествует, то большего мне и не надо!
Он выскочил за дверь, оставив за собой шлейф помойного аромата.
— Герр Алекс, что у тебя с лицом? — удивленно спросил граф.
— Ох, простите, герр граф… — я потупился, убирая с лица зверское выражение. — Воняет ужасно этот русский… Я просто до его прихода как раз думал помыть окно, а сейчас мне кажется, что весь ваш кабинет придется полдня оттирать…
— Ну-ну, герр Алекс, — покровительственно проговорил граф. — Чистоту в кабинете навести проще, чем чистоту в мыслях.
За чертово грязное окно мне удалось приняться только после обеда. Я раздобыл свежий номер газеты, передовица которой сообщала, что наш, в смысле немецкий, мотокорпус начал наступление через Неву, чтобы соединиться с финскими союзниками. Подумал мстительно, что хрен у вас это получится, смял страницу и принялся яростно оттирать разводы со стекла, прокручивая в голове, как бы так хитро предупредить семьи, которые сдал Вязовскин, чтобы и они успели скрыться, и чтобы на себя подозрения не навести. Благо граф не бросился прямо сходу отдавать распоряжения об облаве, отвлекся на других визитеров. Не таких вонючих.
* * *
Рубин сидел на своем посту и жевал пирожок. Я подошел к нему, поставил сапог на ящик. Тот бодренько сунул недоеденный кусок в карман и схватился за щетки.
— Есть дело, Рубин, — не глядя на него, сказал я. — Сейчас я схожу в госпиталь, одного человека навестить. А потом пойду домой. Топай за мной. И если я не выйду через пять минут на крыльцо, забирайся ко мне в комнату. Понял?
— Да, дядя Саша! — прошептал он, начищая мне сапоги.
— Вот и славно, — кивнул я, подумав, что сегодня еще Яшка должен подтянуться, а вместе мы что-нибудь обязательно придумаем. Я незаметно сунул Рубину несколько банкнот и зашагал в сторону больницы. О Марте я и в самом деле немного беспокоился, надеюсь, с ней все в порядке. Кроме того, вряд ли мой визит к ней займет много времени…
Я вышел из больницы и в задумчивости присел на ступеньку. Что это за хрень только что была? Одно хорошо, Марта явно выздоравливает. Ее молодой здоровый организм уже практически справился с ранением, уже и с цветом лица все в порядке, даже за прической начала следить. Вот только поговорить мы толком не успели. Не успел я присесть на табуреточку, как явился фриц с протокольной рожей и нашивкой «SD» на рукаве и заявил, что ему надо в срочном порядке задать Марте несколько вопросов. И чтобы я освободил помещение.
А сейчас прокручиваю в голове наш с Мартой короткий разговор, и всякая муть в голову лезет. Показалось или нет, что она была какая-то напряженная и тревожная? И будто бы и не удивилась приходу СД-шника совсем. Граф ищет кротов? Или я зря себе мозги грею, а на самом деле это просто дело Рашера продолжается.
Тьфу, бл*ха, нервы ни к черту…
Ладно, потом у Марты спрошу, в чем дело. Не будет же она год лежать в этой больнице.
Я посидел на ступеньках еще с минуту, просто чтобы выкинуть из головы обрывки не имеющих смысла подозрений, поднялся и зашагал домой. Когда проходил через рыночную площадь, краем глаза подметил, что Рубин собрал свои манатки и, насвистывая, двинул параллельным курсом.
Надеюсь, сегодня меня дома никто не поджидает. С имеющимися заботами бы разобраться…
Зашел в дом, прислушался. На кухне Марфа с парой соседок перемывали кости Злате. Ничего необычного. Поднялся к себе, прислушался. Не явилась ли снова Доминика? А то мало ли…
Открыл дверь. Моя клетушка была пуста. Фух.
Прикрыл дверь, спустился на этаж ниже, постучался к Злате. Но ее дома не было. Логично. Это у меня рабочий день закончился, а у нее — только начался.
— Дядя Саша! — по лестнице, грохоча ботинками, взбежал запыхавшийся Яшка. — Мы только приехали. Ох, страху натерпелся за эту дорогу! Два раза налеты были, два грузовика наших подорвались!
— Главное, что ты живой, — я хлопнул его по плечу и мотнул головой в сторону лестницы. — Давай ко мне, дело есть.
— А может у меня лучше? — встрепенулся Яшка. — Там и места побольше, и вообще… Уютнее. У тебя там и кровать еле-еле помещается.
— Зато стены не картонные, — криво ухмыльнулся я. — И соседей нет, только Злата. А за то, что у твоих стен ушей нет, поручишься?
— Твоя правда, дядя Саша! — кивнул Яшка. — Тогда давай я колбасы из своей комнаты прихвачу. Сожрать надо, чтобы не испортилась. Да и разговор под нее бодрее пойдет.
Я закончил рассказ про «ароматного» доносчика и замолчал. Яшка молчал. Рубин хмурил брови совсем по-взрослому. Сразу стал похож на киношного цыганского барона, золотой серьги размером с кулак не хватает. На лице Яшки сменилось сразу несколько эмоций. Возмущение, ярость, нетерпение. Он первым и заговорил.
— Так чего же мы тут сидим?! — Яшка заерзал, как на иголках. — Надо их предупредить! Дядя Саша, ты же видел, что они делают с евреями! Нельзя, чтобы вот так просто… Если мы можем их спасти…
— Нельзя вот так напрямую! — заявил вдруг Рубин. — Ведь этот Вяз только графу рассказал. А слышал его рассказ кроме графа только дядя Саша. И ежели все три семьи вот так вдруг сбегут, то в первую голову на дядю Сашу и подумают.
— Да, точно… — нахмурился Яшка. Сгорбился, ссутулился. Протянул руку к тарелке с нарезанной толстыми ломтями колбасой. Да так и замер с протянутой рукой. Повернулся ко мне. В глазах его явно засияла какая-то идея.
— Я знаю, что нужно сделать! — заявил он. — Нужно предупредить, только по-тихому! Устроить так, чтобы в этих домах поселились другие люди. Которые фрицам скажут, что этот Вязовскин — просто психический, городит всякую околесицу, а ни о каких Мосензонах там слыхом не слышали…
— Ага, будут фрицы разбираться, кто там живет на самом деле… — угрюмо проворчал цыган. — Выведут всех наружу, поставят на колени и пустят по пуле в затылок, и вся недолга…
— А сам-то ты что предлагаешь? —
