В окрестностях бухты горели несколько фонарей. Округа озарялась зыбким светом. По дорожкам сновали двуногие – и чем ближе подбирались десантники, тем отчетливее делались эти перемещения. Они лежали, притаившись меж камней, за полутораметровым обрывом, отделяющим рукотворную тропу от каменной гряды. Всматривались, запоминали. Справа тропа делала петлю, огибая монолитную скалу, похожую на горб верблюда, и тянулась к мосткам, вдающимся в бухту. По обрыву, где они укрылись, можно было добраться почти до бухты и, возможно, спуститься к берегу. Чуть левее – ровная площадка, крытые чехлами штабеля деревянных ящиков. Ветер трепал брезент, но специальные скобы его удерживали. Позади – сараи, навесы. Прямо по курсу – проход между каменными изваяниями в соседний заливчик, где у дощатого причала стояла белоснежная яхта и несколько мелких суденышек. Слева тропа от мостков уносилась за рассеченную пополам остроконечную скалу и терялась во мраке. Что там было? Это начинало тревожить Андрея. Если он чего-то не знал, этого следовало побаиваться…
Под обрывом протопали несколько человек в развевающихся накидках. Они бежали к бухте. Неторопливо прошествовали еще двое. Люди скапливались у мостков, доносилась приглушенная испанская речь, позвякивало оружие. Различались отдельные слова, но общий смысл ускользал. Похоже, там что-то назревало. Слева никого не осталось – все люди, собравшиеся на берегу, переместились поближе к бухте.
– О Иисус… – сдавленно бормотал Джон, комкая края капюшона. – Этот негодяй подплывает, я его чувствую, он уже близко… Эндрю, у нас не получится взять его живым, местность и обстановка невыгодные. Эскудера нужно ликвидировать…
– Посмотрим, Джон… Полагаю, за несколько минут не случится ничего эпохального. Мы должны проверить, куда ведет тропа. Ромка, давай со мной, остальным остаться. Тимашевский за старшего…
– Эндрю, не надо, вы куда? Не надо… – хрипел им в затылок американец. Но они уже уползали за камни. Что-то назойливое, упорствующее подсказывало Андрею, что НАДО. Они ползли параллельно обрыву, огибали камни; потом терпение кончилось, зашлепали по-лягушачьи. И выкатились на площадку, ограниченную с трех сторон скальными барьерами. Ахнули – опять опростоволосились! Под глыбами расположилась парковка. Громоздкие внедорожники, три микроавтобуса. Почетный кортеж для дорогого гостя. В Эркильо повезут… А в нескольких метрах прохлаждались двое охранников в мешковатых балахонах – словно монахи из Средневековья. Повернулись на шум, не оставляя десантникам выбора. Разве что извиниться, уйти… Стражи задергались, когда на них накинулись двое, судорожно выдергивали из-под балахонов автоматы-коротышки израильского производства. Андрей послал телескопический приклад в челюсть, ошеломил. Донышком правого кулака ударил сбоку по шее. Противник завертелся волчком, рухнул. Отметил краем глаза – Ромка «зеркально» проделывал что-то подобное, да еще добавил прикладом в грудину. Потащили бесчувственные тела за ближайшее авто, стали осторожно выглядывать – нет ли тут кого более? Перевели дыхание – с каждым часом все больше ошибок, так и до греха недолго. В самом деле, зачем на безопасной парковке больше двух часовых? Не ждут лиходеи налета…
Пробежались на всякий пожарный – не спят ли водители в машинах? Не было никого. В западной части парковки две скалы раздвигал широкий проезд – туда и поедут. Если поедут…
– Ромка, прокалываем шины, – прошипел Андрей. – Пусть пешком идут…
Выхватив ножи, они метались по парковке, дырявили колеса. Ползли обратно – в нагромождение камней и мелкого щебня. Ползли, прижимаясь к земле, огибали творения неживой природы. Примкнули к своим, отчаянно шепча: «Это мы, свои, русские… Леха, ё… твою ж мать, не распускай руки…»
– Безнаказанно хотели? – хихикал Генка. – Забыли, что у Лехи маленький объем памяти, а полушария в голове – это не мозг…
Стемнело окончательно, дождь сбавлял обороты, ветер уже не выл так зловеще. Но обстановка накалялась. Люди грудились у мостков – над толпой витало напряжение. «Так вот как это происходит, – с волнением подумал Андрей. – Ничего особенного, скрипучие мостки, а в бухте, очевидно, такая глубина, что подводная лодка небольшого водоизмещения пролетает со свистом…» Вдруг настала тишина, забурлила вода в нескольких метрах от стального причала, и медленно, как-то торжественно, с достоинством, из воды стало что-то вырисовываться – шишковатое, обтекаемое. С рубки стекала вода, доносился приглушенный утробный гул. И проявился корпус субмарины – порядка двенадцати метров, похожий на хребет дельфина… Зашумела, заерзала толпа, кто-то стал выдвигать с причала побрякивающий трап с перилами, прицепил крюками к лестнице, прикрепленной к рубке. Распахнулся люк, выбирались люди, скользили по трапу, смешивались с толпой…
– Дьявол, дьявол… – придушенно выражался Джон. – Эскудер в толпе, мы его не узнаем, когда он будет проходить мимо, придется ликвидировать всех… Ох, как это нехорошо…
Десантники молчали – хотелось многое сказать, но предпочитали помалкивать. Нервы натянулись до предела, напряжение зашкаливало. Толпа уже начинала движение, несколько человек вырвались в авангард – «впередсмотрящие». «Нельзя их пропускать, – ворочалось под извилинами. – Со стоянки не уедут, все сообразят, их много, а если еще по рации вызовут подкрепление, начнут обшаривать береговые складки…» Куприн мысленно прикидывал – тропа петляет, обтекает «верблюжий горб», толпа окажется напротив минуты через три-четыре – именно столько времени остается на размышление…
– Приготовить оружие…
– Да уж, чай, готово, – проворчал Генка. – Андрей Николаевич, ты уверен, что так и надо поступать? Всех тараканов все равно не раздавим…
– Ну, ёперный театр… – ворчал Крикун, гнездясь между валунами. – Что-то мы, мужики, много на себя берем…
– Пиндосы, возможно, и помогут нам вернуться в Россию, – мудро высказался Проценко. – Но что-то мне подсказывает, что после этого боя нам уже не надо будет никуда… Впрочем, я с тобой, командир, если считаешь, что так нужно…
– Эндрю, я должен это сделать, начинайте без меня, хорошо? – внезапно прошептал американец, снялся с позиции и пополз куда-то вправо, волоча за собой автомат.
– Вот так номер, – удивился Генка. – Куда это собрался наш любезный заморский друг? Сдрейфил, что ли?
– Ну ни хрена себе, – обескураженно пробормотал Крикун. – Сам завел, а теперь в кусты? Андрей Николаевич, да ну ее в баню, эту разминку перед могилой…
– Да нет, если бы сдрейфил, в другую сторону бы подался, – рассудительно заметил Проценко.
– Молчите, – прошипел Андрей. – Я знаю, куда он собрался…
Толпа уже скрылась за холмом. На мостках, в районе подлодки, никого не было. Только рубка с закрывшимся люком покачивалась в паре метров от причала. Американец тоже испарился. Но вскоре он возник метрах в ста правее, рядом с бухтой. Зашевелилась, раздвоилась каменная глыба, от нее оторвалось нечто, сползло с обрыва на тропу. Юркая фигурка припустила к мосткам, преодолела открытый участок. Опустилась на корточки, прежде чем ступить на трап. «Высоты, что ли, боится?» – мелькнула недоуменная мысль. Как-то медленно, словно он не был до конца уверен в своем безумии, церэушник полз по трапу, добрался до рубки, переправился на лестницу… Вот уселся рядом с люком, убедился, что он не заперт, принялся рыться в сумочке, висящей на поясе. «Гранатой хочет угостить, – утвердился Андрей в своем предположении. – Мысль безумная, но… здравая. Лодку он этим не потопит, но повреждения механизму нанесет – вряд ли эта посудина сможет в ближайшее время отправиться в плавание…»
Нервы натянулись – дальше некуда. Он затаил дыхание. Когда же, черт возьми, обрушится это напряжение?
– Кажется, машина подъехала… – неуверенно изрек Проценко и повернул ухо по ветру.
Слова не отложились в голове. Андрей был занят двумя вещами одновременно – наблюдал одним глазом за толпой, возникающей из-за «верблюжьего горба», другим глазом – за действиями американца. Еще немного, еще чуть-чуть… вот-вот люди поравняются с позицией, занятой десантниками (поди разберись, кто из них наркобарон «с мировым именем»), а Джон уже извлек гранату, уже оторвал чеку и теперь приподнимал крышку люка… «А ведь если кто-нибудь из толпы обернется, будет очень мило!» – мелькнула ошарашивающая мысль. Вспомнились «классические» строчки: «Стоит фигура в лучах заката, рука поднята, а в ней…» «Минуточку, – внезапно въелось в голову дополнительное беспокойство, – а кто это к нам приехал? Померещилось Ромке?»
А далее произошли три события одновременно. Джон отправил в люк гранату, отшатнулся, а когда в утробе подлодки глухо ахнуло, отдалось от стен и лодка закачалась, отправил вторую, захлопнул крышку, спрыгнул на трап и побежал по нему на четвереньках. Взрывы услышали. Косолапый шпендик, подпрыгивающий впереди процессии, внезапно встал, словно ткнулся в прозрачную преграду. Люди всполошились, стали вертеть головами. Второе событие: действительно подъехала машина. По тропе от парковки, где Андрей и Проценко вывели из строя все машины, бежали несколько человек, размахивали руками и что-то вразнобой кричали про засаду. Третье событие: на склоне за спинами десантников объявились вооруженные люди, разглядели чужеродные тела в недвусмысленных позах и открыли по ним ураганный огонь. Пули пропахали землю у правой руки, тревожно завыли, рикошетя от камня. Андрей перекатился – так и есть, вспышки на склоне. Только этого не хватало!
