– Заказывал, но ждал через сутки.
– Значит, командование твое оперативно работает. Мне пора. Еще раз – удачи тебе…
* * *
Убрав трубку в карман, я снова поднял бинокль, чтобы составить, может быть, не окончательный, но хотя бы более детальный план действий. Тепловизор давал возможность видеть все фигуры людей, даже если они прятались или были чем-то прикрыты. Если спрячутся за камень, их тепло будет над камнем сиять и выдаст их. И, понимая, что мне следует искать, я нашел то, что хотел. Должно быть, лагерь был обнесен колючей проволокой. Разворачивали ее наспех, не укрепляя, и использовали не вкопанные, а переносные столбики, устанавливающиеся на крестовине, как новогодняя елка. Мне уже говорили о таком способе защиты территории, когда под нижним рядом проволоки легко подлезть. Но периметр охранялся часовыми. Но в пределах визуального контроля друг от друга они находились только в дневное время. Со стороны грунтовой дороги располагались и ворота, такие же временные, переносные. И все машины собрались перед этими воротами и около колючей проволоки, грубо говоря, лагерного фасада. Там же стояли и водители, которых внутрь лагеря, вслед за офицерами, которых они привезли, не пустили. Все это делалось, как когда-то делалось в Советской армии, про порядки которой я только слышал, хотя сам в ней, согласно своему возрасту, не служил. Тогда даже солдаты спецназа ГРУ не знали, что они служат в спецназе, а думали, что служат в воздушно-десантных войсках, поскольку носили десантную форму. И вообще наличие такого рода войск, как спецназ ГРУ, тщательно сохраняли в тайне от своих же граждан, хотя на Западе о таких подразделениях хорошо знали. От своих все скрывали более тщательно, чем от потенциального противника. Эти советские традиции после развала Советского Союза перешли полностью в армию украинскую.
Я выбрал для себя новый маршрут и двинулся не к легковым машинам, собравшимся у ворот, а в обход всей огороженной площадки. Главная задача, которую я себе поставил, – разжиться более тяжелым оружием, чем то, которое есть у меня. Мне необходимо было иметь автомат с «подствольником», и несколько гранат «ВОГ-25»[30]. Еще желательно было бы добыть хотя бы пару ручных гранат. Лучше «Ф-1», как достаточно мощную.
Взорвать склад боеприпасов для «Градов» задача достаточно сложная. Точно я не знал, но по аналогии, скажем, с минами и с минометами я предположил, что боеголовки со взрывателями наворачиваются на реактивные снаряды в последний момент. Или перед выстрелом, или перед заряжением. Скорее, первое, поскольку этого требует безопасность заряжающих. Значит, и сами боеголовки со взрывателями должны храниться отдельно. Возможно, в той же палатке, но в отдельном ящике. Взорвать все, не имея в своем распоряжении взрывчатки, возможно, проблема неразрешимая. Я даже не знал, как воспламеняется горючее у реактивных двигателей этих снарядов. Но, если есть горючее, значит, его можно воспламенить. Однако здесь запросто можно самому взорваться вместе с этим складом, что вовсе в мои планы не входило. У меня есть свое задание, которое я обязан выполнить. Более того, меня предупреждал полковник Росомахин, что, кроме меня, ГРУ не имеет выхода на Терриконовку. Значит, я там необходим своей службе. Своей! Но помощь моя ополчению и общему делу может оказаться существенной уже здесь. И это значит, что необходимо совместить интересы своей службы с интересами армии Донецкой республики. И я должен был это сделать…
* * *
Если своих солдат я учил ползать с такой скоростью, с какой обычный человек ходит, то сам я сейчас полз в два раза быстрее. То есть со скоростью быстрого шага пешехода. Так я торопился. И дважды недовольно поморщился при прохождении дистанции, потому что сам себя услышал. А кто сказал, что у периметра не может оказаться часового, у которого прекрасный слух. Пришлось на последнем участке скорость ползания снизить. Это дало результат: больше я себя услышать не сумел, хотя прислушивался со всем возможным вниманием.
А когда я оказался у задней стороны периметра, я дал себе приказ не торопиться. И потому дважды просмотрел маршрут прохождения часовых. Всего два человека на эту, самую длинную и самую отдаленную, сторону. По большому счету здесь требовалось выставлять троих часовых. Но не мне подсказывать «укропским» офицерам, что следует делать. Они считают себя очень грамотными и иногда даже чересчур умными…
Часовые встречались на середине охраняемого участка, обменивались несколькими словами, потом разворачивались и расходились в разные стороны. Во второй раз левый часовой сильно задержался. Правый постоял какое-то время на месте встречи, потом увидел в темноте приближающуюся фигуру, ждать не стал и пошел в свою сторону.
Палатка с боезапасом для «Градов» находилась как раз против места встречи часовых.
Радовало то, что при обустройстве лагеря березы спилили там, где поставили палатки, но не стали пилить там, где тянули колючую проволоку. Более того, в нескольких местах поленились даже столбики поставить, заменив их стволами берез. Это означало, что была возможность устроить часовому засаду.
Женщин в этот лагерь, похоже, не пускали, и потому часовые несли свою службу более внимательно, чем в предыдущую встречу со мной. Но все же не настолько внимательно, чтобы профессиональный военный разведчик и диверсант не смог с ними справиться.
И профессиональный военный разведчик и диверсант начал действовать…
Не теряя из вида маршрут движения левого часового, я стал смещаться влево. Мне необходимо было выбрать место для внезапной атаки на часового. У разведчиков и диверсантов нет такого понятия, как «удар в спину». Хорошим считается любой удар, нанесенный противнику. И потому я не чувствовал угрызений совести оттого, что буду атаковать со спины.
Пропустив часового мимо себя, я приподнялся, потом присел, сделал шаг вперед и совершил прыжок. Чтобы противник не успел закричать или подать сигнал – удар ему необходимо наносить в горло. Такой удар я и нанес. После этого затащил тело в кусты, внимательно проконтролировал все вокруг на случай тревоги – нет, обошлось, взял автомат часового, гранаты для «подствольника» и две гранаты «Ф-1». Еще мне необходим был шнур или леска. Я обыскал карманы часового, но ничего подходящего не нашел. На всякий случай снял с его башмаков оба длинных шнурка. И после этого двинулся к правому часовому. Там вся операция повторилась с классической точностью. Но не потому, что я не знаю других способов нападения, а только потому, что уважаю классику. Лучше классического варианта еще никто ничего не придумал. У правого часового я забрал только гранаты, не взяв автомат. И еще снял оба шнурка. Не будет бечевки, не будет лески или проволоки, попробую обойтись шнурками. Там, на Северном Кавказе, у меня был случай, когда требовалось поставить «растяжку», но тоже не было ни проволоки, ни бечевки, ни лески. Тогда я обошелся корнем ели. У ели длинные поверхностные корни. И они очень крепкие. Я читал, что древние викинги не пользовались гвоздями при строительстве своих драккаров, а использовали корни ели – прочные и эластичные. Просто связывали доски между собой. И я использовал тогда несколько связанных тонких и длинных корней. И сработало. На корень обратят внимание в последнюю очередь. Проволоку, леску, бечевку заметят раньше. Жалко, здесь, в степях Донбасса, ели не растут. Дубовые и грабовые корни растут не на поверхности земли, а в глубину стремятся. Корни березы и татарского клена не имеют той же эластичности, что корни ели, и не подходят для дела. Придется, возможно, и шнурками обойтись. Я связал шнурки, получилось почти два с половиной метра, но этого мне было мало. Для самой растяжки, как я подозревал, этого должно было бы хватить. Но при подготовке растяжки необходимо приматывать прижимной рычаг гранаты, а для этого требовались дополнительные шнурки. Пришлось и за угол прогуляться, и еще раз повторить классическое нападение на часового. Уже на третьего. И снова я забрал гранаты и шнурки. Лишний автомат мне был, как мне подумалось, не нужен. Потом, еще кое-что сообразив, я забрал автомат с собой. По пути прихватил и автомат второго часового. Нести мне недалеко. И только после этого, подготовившись, я распластался на спине, сначала просунул под проволокой свой груз, свой рюкзак, потом сам пальцами аккуратно приподнял нижний ряд колючей проволоки и вдвинулся на территорию, которая с этой стороны уже не охранялась. Дело было сделано. Начало положено. Осталось только удачно завершить начатое…
* * *
В склад боеприпасов я проник без всякого труда, просто разрезав веревку с пломбой из деревянной основы с кругляшком посредине и мастики, попутно подумав, что и эта веревка может стать частью «растяжки», для чего срезал и ее. Причем «растяжку» я решил сделать из шести гранат «Ф-1», что создаст мощный одновременный взрыв. В самой складской палатке я мог без боязни использовать свой слабенький фонарик-зажигалку. Палаточная ткань была прочной и плотной, двухслойной, и не пропускала свет, тем более такой слабый. Но даже этот слабый луч помог мне осмотреться и все оценить. Посредине были поставлены большие длинные ящики. Я понял, что это и есть сами реактивные снаряды. Без щелчка, придерживая их пальцами, открыв два защелкивающихся замка, я приподнял крышку верхнего ящика, чтобы убедиться в своей правоте. Так и оказалось. Чтобы замками больше не пользоваться, я сразу подсунул под крышку два автомата с заряженными «подствольниками». Причем поставил автоматы так, чтобы стволы гранатометов смотрели в корпус снаряда, тогда как автоматные стволы лежали поверх корпуса. Я не знал, где у этого снаряда располагается емкость с твердым горючим. Но предположил, что если не попаду в емкость с горючим, то, возможно, попаду в боевую часть. Хотя бы из одного «подствольника». И именно туда «подствольники» направил. При этом расчет мой был из-за незнания весьма приблизительным. Я примерно половину снаряда отвел под двигатель, половину под боевую часть. Взрыватели в снаряды ввинчены не были.
