Глава 13
Мерцалов шел по улице, разглядывая вывески, засматриваясь на витрины. Новая Москва ему определенно не нравилась. Она еще не дошла по насыщенности всеобщим богатством до уровня западных столиц, но уже возомнила о себе бог весть что.
«Ресторан „У Константина“» – прочел Мерцалов довольно скромную вывеску и толкнул ладонью металлическую, облитую белым пластиком дверь. Та мягко поддалась, и он попал в полутемное фойе. За перегородкой скучал гардеробщик, бравого вида мужчина лет сорока-пятидесяти.
«Ну вот, – отметил Мерцалов, – и здесь сидит отставной военный. Такая же участь была уготована и мне. С моими знаниями, с моим опытом принимать пальто у разжиревших жуликов и ждать, пока они, расщедрившись, положат тебе в ладонь доллар-другой. Наверняка этот мужик раньше был полковником, для майора он имеет слишком холеное лицо».
И Мерцалов ощутил приятное злорадство, охватившее его душу, когда бывший военный с поклоном принял от него пальто и шляпу, а затем расплылся в подобострастной улыбке при виде того, как Мерцалов вытаскивает из портмоне деньги – те самые, которые получил от, разговорчивого валютчика в Смоленске.
– Держи, отец, – буркнул Мерцалов, хотя по возрасту в сыновья гардеробщику никак не годился.
Но люди после тридцати словно попадают в разные измерения, в каждом из которых время течет по-своему. Одни стремительно стареют, обзаводятся сединой, отращивают животы, другие же, такие, как Мерцалов, будто консервируются. Лишь только глаза выдают их, да кожа рук становится жестче и грубее.
В зале ресторана, обставленного без показной роскоши, было довольно уютно. Повсюду зеленели искусственные деревья в кадках, столики были отгорожены один от другого невысокими стеночками. Заведение, похоже, большой популярностью не пользовалось. Посетителей в это время сидело в нем мало. Из шестнадцати столиков, имеющихся в зале, занятыми оказалось всего лишь шесть. Да и то три из них были сдвинуты вместе, и за ними расположилась довольно неприятная компания – то ли грузины, то ли армяне – короче, лица кавказской национальности, наверняка уже давно обитающие в Москве. Они, отчаянно жестикулируя, громко, в полный голос, разговаривали, почти кричали, то и дело из бурного потока иноязычной речи вырывался разухабистый русский мат, и можно было подумать, что кавказцы ссорятся. Но едва ли, скорее всего, они вели деловой разговор. Языка, на котором они беседовали, Мерцалов не знал.
Распорядителя в зале не наблюдалось.
Мерцалов сел там, где ему понравилось – возле самого окна, – и стал смотреть сквозь полупрозрачную тюлевую занавеску на улицу. Он все еще находил для себя новые впечатления, и теперь его очередным открытием было то, что московские женщины за время его отсутствия стали куда привлекательнее, чем раньше.
То ли косметика сделала свое дело, то ли новые фирменные шмотки, а может, это дыхание свободы придает людям красоту.
Мерцалов перехватил взглядом официанта, идущего по залу.
«Ну вот я и дома, – с иронией поздравил себя Мерцалов, – смотрю на халдея, а он ноль внимания. Хоть бы кивнул, сказал бы, что подождите минутку, сейчас обслужу клиентов… Да если даже деньги не в состоянии изменить бывших моих соотечественников, значит, их уже ничто не изменит. Здесь можно жить».
На обратном пути официант все-таки удосужился сделать несколько шагов в сторону и положил на стол Мерцалову меню в толстой фирменной кожаной папке.
Меню на двух страницах, довольно скромное. Большую часть в нем занимало перечисление тех продуктов, которые можно найти в каждом коммерческом киоске даже в самой глухой провинции. Всякие батончики, сомнительных сортов сигареты, шоколад, жевательная резинка. Экзотические названия Мерцалова не интересовали вовсе.
Пробежав глазами названия холодных закусок, он облизнулся: «Есть-таки! Вот она – сельдь с луком. Теперь присмотрим себе первое блюдо».
Свой выбор Мерцалов остановил на борще, при этом, правда, подумал: «Наверняка свекла окажется консервированной. Но для начала сойдет. Это потом я сделаюсь более разборчивым, а пока дело даже не во вкусе, а в самих названиях: „Сельдь с луком“, „Борщ“, „Щи“… А вот шницель в панировочных сухарях и моя любимая жареная картошка с консервированным зеленым горошком».
Картина оказалась бы завершенной, если бы Мерцалов заказал еще и компот из сухофруктов. Но этого «яства» советских времен в ресторане «У Константина» уже не водилось. Пришлось довольствоваться кофе, минеральной водой и ста пятьюдесятью граммами водки.
Официант принял заказ и удалился на кухню. Мерцалов огляделся.
Как и всякий профессионал, он смотрел на окружающий мир в своем особом ракурсе. Автомеханик не видит на улице просто машины – он замечает, какая из них побывала в ремонте, где новая покраска, а где еще заводская. Гаишник, даже возвращаясь со службы, невольно отмечает все нарушения правил дорожного движения. Мерцалов же не мог видеть перед собой просто зал ресторана. Он непроизвольно оценивал помещение с точки зрения удобства совершить покушение и обеспечить себе безопасный отход.
«Дверь у них со стороны улицы одна, – рассуждал Мерцалов, – значит, продукты с этой стороны они не подвозят и наверняка существует другой вход, черный, для персонала и грузчиков – тот, через который сюда вносят ящики с продуктами и напитками. Зальчик небольшой, значит, кухня еще меньше. Если нужно исчезнуть, больших проблем с этим не возникнет. Достаточно воспользоваться выходом на кухню – и проблема решена сама собой».
Официант поставил перед Мерцаловым заветную сельдь с луком, обильно политую подсолнечным маслом – не рафинированным, не безвкусным, а чуть мутноватым, отчетливо пахнущим подсолнечными семечками. И Мерцалов взялся за еду. Он отламывал небольшие кусочки черного хлеба, корка которого была усыпана шариками кориандра, и макал этот хлеб в чуть солоноватый, пахнущий рыбой рассол, смешанный с растительным маслом.
Давно он уже не испытывал такого удовольствия, особенно если учесть, что впереди его ждало свидание с жареным картофелем, шницелем и консервированным зеленым горошком. Мерцалова уже не раздражал мат, доносящийся от столика, занятого кавказцами, наоборот, он согревал душу. И если раньше Олег брезгливо кривился, заслышав русскую нецензурщину на улицах Рима или Лондона, то теперь она звучала для него вполне естественно.
«Да, – подумал Мерцалов, – слышать мат здесь, в России, это то же самое, что наблюдать жизнь хищных зверей в естественных условиях их обитания. Что на Западе понимают в свободе? – он усмехнулся. – Свобода – это возможность расслабиться, чего они не умеют делать напрочь», – и он с удвоенной энергией набросился на жирную атлантическую сельдь, из которой на кухне удалили далеко не все кости.
В этот момент дверь ресторанчика отворилась, и в нее вошел неприметный мужчина, крепко сложенный, с внимательным цепким взглядом. Он приехал на скромных «жигулях», которые, правда, были не его собственностью, а казенными. В кармане у него лежало удостоверение ФСБ на имя капитана Сергачева. Начиная с десяти часов утра капитан наведывался в небольшие московские ресторанчики, кафе. Такое задание получил не только он, а еще семь сотрудников управления, возглавляемого генералом Потапчуком. Каждому из них была выдана фотография Мерцалова и установка: наемного убийцу не задерживать, при его обнаружении тут же сообщить руководству и начинать слежку.
Капитана Сергачева уже мутило от выпитого за это время кофе. Нужно же было что-то заказывать, приходя в ресторан или в кафе. В первых двух заведениях капитан Сергачев с аппетитом позавтракал, не забывая прихватывать счета для оплаты их бухгалтерией, но потом, ощутив тяжесть в животе, переключился исключительно на кофе. Повсюду он делал вид, что у него с кем-то назначена встреча. Сидя за столиком, то и дело поглядывал на часы, сокрушенно качал головой. А потом доставал из кармана трубку радиотелефона, набирал свой домашний номер, заведомо зная, что ему никто не ответит, и бросал в трубку пару многозначительных фраз. После чего быстро расплачивался и уезжал, но недалеко, до следующего квартала, где вновь заходил в ресторан и заказывал чашечку ненавистного ему теперь черного кофе и пол-литровую бутылочку минералки.
На ресторан «У Константина» капитан особых надежд не возлагал. Это заведение не славилось ни хорошей репутацией, ни хорошей кухней, и более-менее сведущие в Москве люди обходили его стороной. Но в обязанности Сергачева входило посещать все заведения, расположенные в обведенных красным фломастером квадратах на карте. Вся центральная часть Москвы и прилегающие к ней районы были поделены заместителем генерала Потапчука между оперативными сотрудниками управления.
Капитан Сергачев скинул пальто на руки гардеробщику и машинально провел ладонью по борту пиджака, чтобы убедиться, на месте ли пистолет. Затем шагнул в зал, сразу же обратив внимание на компанию кавказцев.
