Группе захвата впервые в своей практике пришлось выполнять подобную задачу – нейтрализовать рептилию, возвращать удава в серпентариум.
* * *
Налитые свинцом тучи, окутанные туманной дымкой, застыли в вечернем небе, словно парусники, не поймавшие в море попутного ветра. Линия горизонта исчезла из вида, будто небо утонуло в подымающихся на Балтике волнах. Высоко в небе зажигались блеклые звезды, с запада начинал задувать промозглый ветер. Вода морщилась и пенилась, покрываясь рваными складками волн. Близился дождь, а вместе с ним и шторм.
Моторная яхта с претенциозным названием «Варяг» резала форштевнем воду, прокладывая курс на юго-запад. Небольшое судно раскачивало, подымало на волнах, как бумажный кораблик. Любой здравомыслящий моряк не за что бы не вышел в такую погоду в море, тем более на таком судне. Стоило волнению усилиться на один балл, и яхту тут же перевернуло бы.
Гусовский это прекрасно понимал, но он был лишен возможности выбрать для своего плавания более благоприятное время. Яхта оставалась для него единственным выходом из сложившейся ситуации. Трагической гибели в шторм на собственной яхте, как рассчитывал вице-адмирал, предстояло стать жирной точкой в его личном деле, хранящемся в архиве Министерства обороны. Ведь покойник, как говорится, никому ничего не должен по определению.
Все детали и мелочи своего ухода из жизни он продумал и просчитал еще по дороге в яхт-клуб. По его замыслу «Варяг» должен был затонуть у берегов Швеции. Сам же он на надувной лодке собирался достичь шведского берега, по новым документам перебраться в Стокгольм, купить билеты до Буэнос-Айреса, где жил его старый школьный друг, и начать новую жизнь в Южной Америке. На уровне рассуждений и замыслов это выглядело вполне выполнимо, но в реальности все могло обломиться в любой момент. Мнимая гибель могла обернуться настоящей – погода разыгралась не на шутку. Вице-адмирал трезво оценивал обстановку, а потому не расслаблялся ни на минуту. Мучительно гибнуть в холодной воде Гусовский не собирался. На самый крайний случай имелся серебряный перстень – под видом неприметного серого халцедона в него была вставлена ампула с надежным быстродействующим ядом, способным обеспечить безболезненный уход из жизни. Вице-адмирал всегда был предусмотрительным в мелочах.
Тем временем волны за бортом «Варяга» вздымались, некоторые из них уже выросли в настоящих морских гигантов. Они катились с двух направлений сразу, нападали с двух сторон, ударяясь о судно почти одновременно. Казалось, море ополчилось на Гусовского, осмелившегося бросить вызов беспощадной стихии. Но пока оно еще только пыталось образумить смельчака.
Гусовский мог сдаться прямо сейчас, корпус уже потрескивал. Но покидать корабль раньше времени не входило в его планы. Он мог снять руки со штурвала лишь тогда, когда его яхта окажется в прибрежных водах Швеции, возле острова Готланд.
Василий Игнатьевич стоял у штурвала, разглядывая сквозь усыпанное брызгами стекло рулевой кабины бушующее море. Его жилистые руки со знанием дела вращали рулевое колесо. Как опытный и не раз побывавший в самых сильнейших штормах моряк, Гусовский знал, как и в какой момент ему следует повернуть яхту, чтобы ту не опрокинуло волной. Благодаря своим профессиональным навыкам, приобретенным еще во время службы на флоте, Василий Игнатьевич с завидным умением маневрировал среди огромных волн.
Он не считал часы и минуты до заветной цели. Единственным ориентиром, ведущим его в новую жизнь, была зеленая точка, пульсирующая на располосованном линиями экране. Он знал, что как только в верхнем углу экрана появится изрезанное побережье Готланда, ему нужно будет немедленно покинуть судно.
Погода вносила в его план свои коррективы. Ветер изменился, волны катились уже параллельно выбранному курсу. Приходилось то и дело ложиться в галс. Подобного поворота событий вице-адмирал опасался больше всего. Он осознавал, что в такой шторм его умение управлять яхтой не обязательно и поможет. Тянулись часы, минуты. И вот, наконец, на экране проявилась линия берега.
– Готланд… – счастливо выдохнул Гусовский.
Отправив в эфир сигнал «SОS», вице-адмирал надел спасательный жилет. Осмотрелся по сторонам.
«Пора», – приказал он сам себе и подавил желание вновь взяться за штурвал.
Потерявшее управление судно сильно качнулось под натиском ударившей в борт волны, теперь оно целиком принадлежало стихии. Подхватив запечатанную в прорезиненный брезент спортивную сумку и подтолкнув к выходу надутый заранее плот, Гусовский напоследок перекрестился. В открытую дверь вместе с брызгами и ветром врывался запах новой жизни, за которую Василию Игнатьевичу предстояло еще побороться.
* * *
Редкие лампочки, свисавшие с потолка на коротких проводах, отбрасывали тусклые круги света на стершийся линолеум коридора. У покрашенных в белый цвет стен, словно машины вдоль тротуара, замерли катали и алюминиевые баки. Холод и сырость чувствовались здесь повсюду. Создавалось впечатление, что морг, разместившийся в подвальном помещении одного из старых питерских домов, представляет собой сплошной холодильник. По большому счету, оно так и было – здесь находилось пять больших холодильных камер.
Седой полковник и молодой майор широко шагали по длинному коридору, словно по плацу военной академии, выдыхая пар и вновь глотая холодный воздух. За их волевыми и бесстрастными на первый взгляд лицами на самом деле притаилась естественная для каждого человека ненависть к смерти. Оба они не задержали взгляды на прикрытом простыней покойнике, преспокойно оставленном на одной из каталок. И полковнику, и майору хотелось поскорее закончить дело, приведшее их в это подземелье, и выбраться отсюда на улицу, туда, где вместо тусклых лампочек – солнце, а вместо покойников – живые люди.
Но любопытство взяло-таки над майором верх. Проходя мимо приоткрытой двери, полковник не удержался и подсмотрел краем глаза происходящее в комнате. К его горлу тут же подкатил комок тошноты. Плечистый патологоанатом в перепачканном кровью халате взвешивал на весах чью-то печень. Делал он это с непринужденным видом, словно продавец на базаре, кладущий на весы свиную вырезку. Майор тут же отвел взгляд и решил сосредоточиться на стертом линолеуме, проплывающем у него под ногами.
– Правда, отвратительное место? – прервал долгое молчание седой мужчина в звании полковника.
– Рано или поздно все тут окажемся, товарищ полковник, – справедливо заметил майор.
Седой мужчина насупился, и уже было открыл рот, чтобы ответить майору-фаталисту, но коридор уперся в двухстворчатую дверь со стеклянным окошком посередине. Толкнув створки, полковник и майор прошли внутрь.
– Добрый день. Мы по поводу…
– Знаю, знаю, – махнул рукой мужчина в бледно-синем, словно выцветшем халате, – рептилию к нам впервые доставили.
Улыбаясь и чуть слышно насвистывая себе под нос веселую песенку, прозектор подошел к цинковому столу и сдернул простыню. Перед мужчинами поблескивало влагой белое пузо аллигатора.
– Если у вас с этим…
– Все нормально. К тому же, это не человек.
– Все мы животные, – ухмыльнулся прозектор, – только социальные.
Надев резиновые перчатки и вооружившись скальпелем, работник морга опустил одну из рук на вздувшееся пузо крокодила, несколько раз надавил на толстую шкуру пальцами и пустил скальпель в ход. Когда все было закончено, прозектор довольно причмокнул и представил на обозрение плод своей работы.
– А я думал, что могли и напутать, – задумчиво почесал подбородок полковник, разглядывая залитый слизью мобильник в руках прозектора. – Входи в курс дела.
Россыпь камней искрилась и играла на свету.
– Вот это да! – воскликнул майор, – на сколько же такой телефон потянет?
Полковник попросил прозектора опустить телефон в целлофановый пакет и повернулся к своему подчиненному.
– Это хитроумная «подстава», чтобы выиграть время. Кстати, «подстава» не единственная.
Посетители скрылись за дверью, оставив прозектора наедине с распотрошенным аллигатором. На этот раз коридор, по которому они пришли сюда, уже не показался им таким длинным. Наверное, потому, что теперь оба были увлечены разговором.
– …эту суку предупредил бывший дипломат Дмитрий Ровин. После чего покончил жизнь самоубийством, забрав с собой на тот свет газовую плиту «Гефест», пару овчарок и секретную информацию, которая могла бы помочь нам в розыске и аресте Гусовского, – произнес полковник, не отрывая взгляда от потертого линолеума. – Слава богу, бойцы группы захвата отделались легкими ранениями. Все могло быть куда хуже.
– Как же его упустили?
– Наш оператор фиксировал передвижение мобильника в пределах усадьбы, а сам Гусовский удрал на яхте. Неподалеку от Готланда он имитировал кораблекрушение. Команда сторожевика королевских ВМС Швеции, который первым прибыл на сигнал SOS, не обнаружила на борту никого – ни живого, ни мертвого. Он вполне мог утонуть. Или доплыть на надувной лодке до Готланда. Береговая линия там почти не охраняется.
