Из большой комнаты, где расположилась Светлана со своими бумагами и наушниками, а также с маленьким портативным компьютером, слышались звуки музыки.
Борис Рублев решил закурить. Окно было открыто. Он вытащил сигарету, прикурил ее и посмотрел во двор.
«Лето», – подумал он, выдыхая голубоватой струйкой дым. Сквозняк подхватил его и унес, растворив в воздухе. Скоро с тополей полетит пух, а во дворе Светланы растут большие деревья. И тогда от этого пуха никуда не спрячешься".
Глядя во двор и неспешно куря, Рублев даже не услышал, как абсолютно бесшумно, ступая босыми ногами по паркету, к нему подошла Светлана и закрыла ладонями глаза. Борис Рублев стоял, боясь шелохнуться. Рука Светланы соскользнула с лица Бориса и застыла у него на груди.
– Это ты все наделал, неугомонный майор? – осведомилась Светлана.
– Нет, это не я, – сказал Рублев, но Светлана закрыла ему рот ладонью. – Молчи, знаю, что ты. И все расставил не так, как у меня заведено. Хорошо еще, что ничего не разбил.
– Да у тебя… – хотел возмутиться Рублев.
– Но все равно спасибо. Я так не люблю заниматься уборкой, это для меня какая-то пытка. А тебе, смотрю, нравится.
– Нет, мне тоже не нравится, но вещи должны стоять на своих местах.
– Так ты же их расставил…
– Поправишь, – бросил Рублев, повернулся и легко за локти подхватил Светлану, крепко сжал и, оторвав от пола, поднял – поближе к неимоверно высокому потолку.
Светлана, испугавшись, замерла, а затем поняла, что в руках у этого мужчины она может чувствовать себя абсолютно спокойно даже над пропастью – так, как ребенок чувствует себя на руках у матери или отца. Она засучила ногами и взъерошила и без того короткие волосы Бориса Рублева.
– Отпусти! Отпусти меня, медведь! Ты меня сломаешь!
Борис хохотал, высоко держа Светлану.
– Ну, что теперь скажешь? Вот возьму и не отпущу. Так и буду держать на вытянутых руках и ничего ты мне не сможешь сделать.
– Кое что я могу тебе сделать…
Он после этих слов медленно, противореча своим словам, опустил молодую женщину и, не дав ей вырваться, прижал к себе. Комбат чувствовал упругую грудь Светланы и понял, она без лифчика.
– Ты сумасшедший, сумасшедший! – бормотала Светлана, абсолютно не пытаясь вырываться, а подставляя свои губы для поцелуя.
Комбат догадался о ее желании, вернее, может даже и не задумывался хочет Светлана этого или нет, а жадно поцеловал ее припухшие губы. Она ответила таким же длинным поцелуем.
– Знаешь, у меня еще море работы, а ты свалился, как снег на голову.
– Я не собираюсь уезжать, – ответил Борис.
– Тогда не мешай мне, потерпи хотя бы полчаса, и тогда я буду полностью принадлежать тебе.
– А кому ты принадлежишь сейчас?
– Это долго объяснять. У меня очень важный заказ. Я должна перевести текст, набрать его, отредактировать и отдать заказ завтра утром.
– Во сколько? – поинтересовался Борис.
– Между девятью и десятью утра.
– Я тебя подвезу.
– Нет, подвозить меня не нужно.
– К тебе кто-то придет за текстом и это будет мужчина?
– Да, мужчина, – немного покраснев, кивнула Светлана.
– И наверное, он молод, красив, богат?
– Не молод, не красив, но богат. Ему лет шестьдесят семь, а может и того больше.
– Тогда он мне не конкурент, – довольно буркнул Борис Рублев, усаживая Светлану на стул. – Сиди и не двигайся, всем остальным займусь я.
Он быстро, по-военному, приготовил большие бутерброды, обильно намазав их маслом, положил на каждый по ломтю красной рыбы.
– Ты что, Борис, представляешь, будто я этот бутерброд смогу затолкать себе в рот?
– А почему бы и нет! – наивно улыбнулся Рублев.
– Не смогу, потому что он огромный, как кирпич. А у меня рот не такой большой, как у тебя.
Но тем не менее бутерброд Светлана съела, за что была благодарна Борису. Ведь без него так и сидела бы на диване, поджав ноги, водрузив на голову наушники, подключенные к диктофону. А ее пальцы продолжали бы бегать по клавишам, набирая текст, который она сразу же переводила.
Светлана с облегчением вздохнула;
– Спасибо, что приехал. Иначе я сидела бы голодная.
– Вот видишь, как хорошо.
– Ты тут, Борис, займись еще чем-нибудь, а я все-таки пойду закончу работу.
Комбат добродушно улыбнулся и кивнул:
– Иди, иди, я у тебя еще кран починю, а то вода капает.
– У меня же нет никаких инструментов!
– Инструменты у меня в машине, я сбегаю и принесу.
Через полчаса краны были починены и на кухне, и в ванной. Комбат, вымыв руки, прошел в большую комнату. Он подкрался к Светлане, которая быстро набирала текст, сзади, и его большие руки, холодные после воды, скользнули в широкий разрез ее майки и оказались на груди женщины. Экран компьютера дрогнул, и текст быстро побежал. Страница побежала за страницей, а Светлана, закрыв глаза, попыталась выскользнуть, но это ей не удалось. Рублев уже потерял всякое терпение.
Комбат головой столкнул наушники. Светлана все-таки успела отпустить клавишу, остановив бегущий по экрану текст, и посмотрела на Бориса, запрокинув голову.
А ему это только и надо было.
– Иди сюда… – прошептал он, целуя ее в глаза, щеки и губы.
– Погоди, погоди… – возбуждаясь, пробормотала Светлана, перевернулась и повисла у Бориса на шее.
– Чего ждать, дело – делать надо.
Он легко поднял ее с дивана и понес на руках в спальню. Наушники упали на ковер, кассета в диктофоне продолжала вертеться и в наушниках слышались тихие английские слова. Комбат быстро стащил ей через голову майку, чему она не противилась, затем быстро разделся сам и буквально набросился на свою обнаженную женщину.
Через полчаса он уже лежал на спине, глядя на высокий лепной потолок. Светлана замерла рядом, положив голову ему на бок, как прислоняются на пляже к огромному валуну.
Они были совершенно обнаженными, сбившаяся простыня валялась на полу, а Светлана и Комбат тяжело дышали, постепенно приходя в себя после утомительной любви.
– Ты какой-то сумасшедший! Напал на меня, можно даже сказать, изнасиловал.
– А ты, можно сказать, сопротивлялась.
– Да нет, не сопротивлялась, – призналась Светлана, – мне даже это понравилось.
– Давай, так будем делать всегда.
– Нет, всегда так не надо.
– Почему?
– Однообразие приедается. Нужно быть изобретательным.
– И что ты предлагаешь изобрести в следующий раз?
Светлана теснее прижалась к Борису и укусила его за плечо, но укусила не сильно.
– У тебя такая занятная татуировка, – прошептала она. – Когда ты двигаешь рукой, двигается твой парашютик.
– Да, я знаю. Хороший мастер сделал татуировку, только жаль, что он погиб.
– Как?
– Очень просто. У него не раскрылся парашют. И представляешь, Светлана, пока он долетел до земли, он порвал на себе весь комбез. Крепкий комбез превратился в клочья ткани.
– А почему так произошло?
– Не правильно был сложен парашют. Такое бывает. Не очень часто, но случается.
– Какой ужас! – Светлана села на кровати и обхватила голову руками. – Какой ужас ты рассказываешь, Борис!
А Комбат в это мгновение подумал, что если бы он ей рассказал то, что с ним случалось, то наверное, настроение у его Светланы испортилось бы не на один день.
«Но зачем женщину посвящать в чисто мужские дела? Зачем ей знать о всех тех кошмарах и ужасах, которые довелось пережить ему? Зачем ей знать о гранатах, которые взрываются в руках, о сожженных „бэтээрах“ в узких ущельях, о десантниках, которых расстреливали в воздухе, и они опускались на землю уже мертвыми? Не говорил он ей и о том, как страшно, когда в самый нужный момент оружие вдруг дает осечку или в рожке кончаются патроны и автомат становится ненужным, как детская игрушка».
– Борис, что с тобой случилось?
– Что ты имеешь в виду? – спросил Комбат.
– Ты вот так неожиданно, без звонка, без предупреждения появился у меня. Раньше ты так никогда не поступал.
Комбату хотелось рассказать о своих сомнениях, мучениях, как сегодня утром к нему пришел Андрей Подберезский со своей мужской бедой, и у Комбата появились такие же сомнения, как и у его боевого товарища. И может, именно поэтому он приехал к Светлане, чтобы развеять свои дурные мысли. И слава богу, что его предчувствиям не суждено было сбыться ни на йоту.
– Просто захотелось и все. Давно тебя не видел. Это плохо?
– Ну да, давно! Каких-то два дня прошло.
– Да, два дня, сорок восемь часов, двое суток. А ведь за это время многое могло произойти.
– Так все-таки произошло что-то?
– Нет, слава богу, – сказал Борис Рублев, – ничего плохого не произошло. Просто ко мне приезжал друг.
– Какой?
– Ты его, к сожалению, не знаешь.
– Но я надеюсь, ты меня познакомишь во своими друзьями?
– Думаю, да.
– А как ты думаешь, я им понравлюсь?
Комбат пожал плечами и ухмыльнулся:
