Закончив с охраной, Семагин поднялся к директору. Тернова трясло. Ранее он считал, что все случившиеся разборки не имеют к нему никакого отношения, оставаясь достоянием прежнего коллектива, но теперь стало ясно, что одной местью дело не ограничится.
– Александр Семенович, – пролепетал он, увидев Семагина, – это… это невероятно?
– Мы постараемся вам помочь, – уверил его полковник, делая упор на слово "мы". – Возможно, мне понадобится оперативный сотрудник. Как он у вас?
– А, Колыванов, – оживился директор. – Он в полном порядке. Проконсультируйтесь у Козаряна. По-моему, лечение закончено.
– Очень хорошо, – сказал Семагин. – Крупнер обязательно будет найден.
– Я очень на это надеюсь. – У Тернова не было оснований не доверять гэбисту, ибо опыт сотрудничества показывал, что обещания свои тот выполняет.
– Где Яшенцев?
– В Первом отделе, – сказал директор.
– Как туда пройти?
– В конце коридора, комната двести тридцать пять. В самом конце, вы увидите.
– Спасибо, – ответил Семагин. – Я еще зайду.
Генерал-лейтенант Яшенцев пришел в кабинет начальника Первого отдела, чтобы позвонить по ЗАСу. Ершов дожидался в соседнем помещении. Семагин зашел без стука. Яшенцев, не отрывая трубки от уха, указал на стул, продолжая напряженно вслушиваться в то, что ему говорили. А говорили ему, судя по его лицу, мало приятного.
– Так точно, – глухо произнес он. – Есть.
Семагин замер. Начальник Управления устраивал Яшенцеву разнос.
– Есть, – сказал генерал и повесил трубку.
В воздухе запахло нехилой грозой, а полковник ощутил себя громоотводом. Яшенцев больше не был усталым стариком, ему сказали что-то такое, от чего он весь подтянулся и стал напоминать крепко сжатый кулак.
– Ну вот, Александр Семенович, – подвел итог генерал. – У нас есть неделя, чтобы найти Крупнера.
– Значит, найдем, – ответил Семагин, чувствуя, как внутри все похолодело. Неделя, и все – после этого Яшенцев будет отправлен на пенсию, если не сможет представить живого или мертвого Крупнера. Для Семагина же это означало не только конец карьеры, а нечто куда более серьезное. Напоследок генерал приложит максимум усилий, чтобы виновника его отставки – Семагина – закопали как можно глубже, а это он мог. Поэтому Крупнера следовало отыскать хоть из-под земли, а отыскав, для верности убить.
– Не буду терять время, – Александр Семенович поднялся.
– Удачи вам, – напутствовал его Яшенцев и, когда за Семагиным закрылась дверь, обхватил голову руками.
Он был уверен, что эта неделя ничего не решит.
***
Первым делом Семагин отправился в "Психометодологическую лабораторию". Козаряна он нашел в комнате 322. Георгий Аветисович что-то писал, а кучка техников резалась на компьютере в покер. Семагин поразился их беззаботности, они напоминали детей, оставшихся дома без присмотра.
– Кого я вижу, – обрадовался Козарян. – Хотите, покажу вашего пациента?
– Не хочу, – отказался Семагин. – Я бы хотел знать, он к работе готов?
– Вполне, – заверил его Козарян. – Фабулу мы записали, можете в любой день забирать.
– Хорошо, – сказал Семагин, – спасибо. А какова его надежность?
– Надежность? – переспросил Георгий Аветисович. – Смотря что вы имеете в виду. В обычном понимании он уже не человек. Моделированная личность имеет достаточно фрагментарное строение, но поставленную задачу он выполнит безукоризненно от и до. В отдельных случаях потребуется корректировка, совет. Действуя совершенно автономно, он может в экстремальных условиях проявить неадекватность оценки ситуации, инспирированную инстинктом самосохранения, который у него в настоящий момент принял несколько гипертрофированные формы. Каждое существо стремится выжить, а ваш Колыванов сейчас именно существо.
– Он хоть разговорную речь понимает?
– Отчасти. Кардинально на выбор решения влияет только указание в виде наложенного на фабулу приказа. Посторонняя речь воспринимается им в качестве информации для последующего анализа и экстраполяции с целью оптимизации аналогового алгоритма.
– То есть постороннему человеку переубедить его не удастся?
– Только если он будет знать код.
– Значит, по телефону я смогу контролировать его действия?
– По любым аудиальным и визуальным средствам связи. Читать он еще не разучился.
– Это обнадеживает, – хмыкнул Семагин. – Грамотные люди нам нужны.
– Я слышал, у вас там внизу неприятности, – поинтересовался армянин. – Большие, да?
– Некоторые, – неопределенно ответил Семагин.
– Говорят, Крупнер приходил, – полюбопытствовал Козарян. – Вы его знали?
– Нет, – ответил полковник, – но очень хочу познакомиться.
– Ха-ха, – изрек Козарян. Ему было наплевать на чужие беды. – Я вам так сочувствую.
– Да, конечно, – кивнул Семагин. – Я вас в ближайшее время навещу, Георгий Аветисович.
– На этой неделе или на следующей?
– Постараюсь на этой, – заверил его Семагин. Ему и самому этого хотелось. – Очень постараюсь.
***
– Хали-гали Кришна, – сказал Волосатый, запрокидывая голову. Он аккуратно сдавил кончик пипетки и глубоко втянул носом капельку СС-91.
– Нам может быть небезопасно оставаться здесь, – заметил Крупнер. Он сидел на ковре, скрестив ноги и упокоив на бедрах раскрытые ладони.
– Ерунда, – поморщился Волосатый. – Кто здесь будет искать?
– Я чувствую опасность, – сказал Крупнер. – Нам лучше отсюда уйти.
Его действительно не оставляло беспокойство. Интуиция требовала немедленно сняться с места и уйти от греха подальше. Не ровен час, придут, что тогда делать?
– Да брось ты, – беспечно заявил Волосатый. – Кому мы нужны? Если тебя всю зиму искали и не нашли, почему обязательно должны заявиться прямо сейчас?
– Ты зря их недооцениваешь, – предостерег его Крупнер. – У них там тоже не дураки работают. Помнишь, как нас с Антоном вычислили?
Волосатый пожал плечами. Память на плохое у него была поразительно короткой. Он быстро оправился от потрясения после гибели пациента и к вечеру уже пребывал в хорошем настроении. Их акция по большому счету оказалась успешной: техника "ускоренного передвижения" и работы сань-цзе-гунем были на высоте, а "сенсорного стимулятора" захватили столько, что хватит просветить не одну заблудшую душу. Словом, Волосатому было отчего радоваться, и он радовался.
Крупнера же не покидало чувство тревоги. Оно росло, и когда достигло критической величины, он вскинул руку, призывая товарища сохранять спокойствие. Спустя мгновение раздался звонок.
– Т-с! – прошипел Крупнер, жестом сдерживая порыв Волосатого подойти к дверям- Глаза его яростно сверкнули: "Сиди и молчи!"
Послышалась серия нетерпеливых звонков. Незваным гостям очень хотелось, чтобы им немедленно открыли дверь. Последний звонок длился без перерыва почти полминуты, затем несколько раз стукнули кулаком и, выждав еще некоторое время, удалились.
– Вот так аресты и происходят, – выдохнул Крул-нер, настороженно прислушиваясь. – Теперь ты понял, что нам лучше уйти?
– Ты думаешь, это были ОНИ?
– Уверен.
Друзья разговаривали шепотом, хотя все, кто мог подслушать, давно ушли.
– К кому пойдем?
– А к кому лучше?
– Ты уверен, что они вернутся?
Крупнер закрыл глаза и наклонил голову.
– Не сегодня, – глухо, словно в себя, произнес он. – Потом. Позже.
– Потом, когда?
Но Крупнер уже стряхнул оцепенение.
– Не знаю, – сказал он. – Чувствую, что пока нам ничего не грозит. Это озарение, проблеск. Думаю, нам все же лучше смотаться. Возможно, даже уехать из города.
Волосатый настороженно покосился на него. Он не испытывал моментов предвидения и не всегда верил Крупнеру.
– Может быть, и так, – сказал он. – Но не будем торопиться. Уехать всегда успеем.
– Не всегда, – печально заметил Крупнер. – Вовремя смыться – это большая удача, а удача – редкая вещь.
По спине Волосатого пробежал холодок.
– И что же? – спросил он.
– Надеюсь, нам повезет, – заключил Крупнер.
Главная их беда заключалась в том, что при обилии знакомых друзьям было некуда пойти.
***
Ночь Семагин провел плохо, честно говоря, не спал совсем. До четырех он мотался по адресам, навещая те, где мог оказаться Крупнер. Это дело было совершенно безнадежным. В трех местах ему не открыли, в одном из-за дверей откровенно послали подальше, а поверхностный досмотр остальных квартир, куда его впустили, испугавшись удостоверения, ничего не дал. О Крупнере там не слыхали с прошлой осени, когда к нему внезапно проявили повышенный интерес то ли уголовный розыск, то ли военные. Словом, наобщавшись с обывателями, сытый по горло совками, Семагин залез в постель и до утра крутился под одеялом, но задремать так и не удалось. Беспокоили его сроки. Недели на поиски человека, которого не могли найти почти год, было слишком мало. И это при том, что подручных шиш, а из технических средств – генеральский "Вольво". Сейчас как никогда были позарез необходимы дополнительные глаза и уши. С утра он начал обзванивать всех, кто мог бы ему помочь, но после опалы таких знакомых осталось совсем немного. Параллельно с ним работала оперативно-следственная группа, но фактически он вел поиск один. Александр Семенович загрустил. Поделиться своими проблемами ему было не с кем, потому что никому не нужны стали его горести и печали. Сказалась усталость, но полковник уже свыкся с мыслью, что об отдыхе до поры до времени придется забыть. Крупнер был проклятием Яшенцева, а теперь это проклятие обрушилось и на него.
