Началось уже после полудня. Со стороны «Бароновки» донеслось звонкое тявканье танковых пушек и беспорядочная стрельба, перемежаемая зычным ревом гранатометных выстрелов. Над крышами домов на той стороне Сунжи поплыли жирные кольца черного маслянистого дыма. Будто по команде загрохотало и со стороны проспекта Победы, похоже шедшие по нему тоже угодили в ловушку.
— Так, парни, по местам и к бою. Без команды не стрелять и стараться себя не обнаруживать. Что-то чую я, опиздюлят сегодня этих черножопых оппозиционеров по полной программе. А нам, думаю, за своей долей звездюлей спешить не стоит.
Десяток парней в камуфляже с белыми повязками на рукавах мигом разбежался по заранее оборудованным огневым позициям, ощетинился стволами, зорко оглядывая каждый свой сектор огня. Грохот боя на городских улочках все нарастал, подкатывался ближе и ближе, плотным звуковым валом бился в барабанные перепонки, наступающие не смотря на засаду и ожесточенное сопротивление защитников города, все-таки неотвратимо проламывались к центру.
Бес до рези в глазах всматривался в затянутую дымной пеленой улицу, ведущую к Бароновскому мосту и вот, наконец, долгое ожидание было вознаграждено. Тяжело пыхтя, лязгая звенящим металлом, царапая асфальт и разбрызгивая его траками в разные стороны, из серой туманной мглы показалась закопченная с обвисшими лохмами активной брони "семьдесят двойка", на мгновенье приостановилась, и чутко поведя хоботом ствола, будто принюхиваясь, вползла на мост. Следом за ней из дымного облака вывалилась еще одна машина так же покрытая густыми черными подпалинами и ободранная, двигавшаяся непонятными рыскающими из стороны в сторону рывками, будто бегущий под обстрелом зигзагами боец. Вот при очередном броске левая гусеница, легко, мимолетным поцелуем кокетки, задела серую каменную глыбу бордюра, и тот послушно вывернулся из земли гигантской многокилограммовой кувалдой, ударив об тротуар. Бес непроизвольно сглотнул тягучую вязкую слюну и недоверчиво уставился на проступающие из под жирной черной копоти разводы белой краски на броне. Уж больно разительно отличались эти две искалеченные, едва живые машины от грозных новеньких "семьдесят двоек" которые чумазые улыбчивые танкисты увлеченно готовили к походу на базе оппозиции в Знаменском. Но нет, это они, никакой ошибки быть не могло.
— Это что и все? — удивленно протянул рядом Мутный. — А остальные где же? Не могли ведь всех…
Он замолчал, вглядываясь в напряженные сосредоточенные лица товарищей, надеясь, что вот сейчас они опровергнут страшную догадку. Может даже поднимут его на смех. Все что угодно, лишь бы пришедшая в голову мысль, которую он так и не решился озвучить, оказалась глупой чушью и заведомой неправдой.
— Значит, могли, — жестко отрезал Бес.
И в наступившей тишине обвинительным приговором прозвучал риторический вопрос Кота:
— А где пехота? Где прикрытие? Бросили бляди?!
Тем временем обе уцелевшие машины, рыча движками и лязгая железом траков, преодолели мост и замерли, будто в нерешительности выбирая, куда же двинуться дальше: напрямик по заваленным яркой осенней листвой парковым аллеям, или в обход по уходящей вправо улице. Однако долго мучиться проблемой выбора танкистам не пришлось. Утробно взвыли, выплевывая огненную смерть сразу несколько гранатометов. Били со всех сторон: из парка, прячась за еще не облетевшей листвой деревьев и кустарника, с крыши библиотеки, из просторного ухоженного дворика двухэтажного дома рядом с мостом. Взревев мотором, танк рванулся вперед по парковой аллее. Огненные клубки разящими стрелами проносились по воздуху, вспухая рвущими барабанные перепонки разрывами в самых неожиданных местах. В головной влепили дважды, взвыв на немыслимой жалобной ноте, затих рычавший мотор, клюнув землю, обвис грозный хобот пушки, откуда-то из бронированного нутра машины начал сочиться черный дымок.
Второй танк, не дожидаясь пока его постигнет судьба лидера, послав осколочный снаряд на удачу в глубину расцвеченного пылающей осенними красками листвой парка, закряхтел мотором, откатываясь назад на мост, в слепую молотя пространство перед собой из пулемета. Далеко уйти однако танкистам не удалось — огненный клубок, вылетевший откуда-то сбоку из подворотни ударил прямо в ведущую звездочку. Танк дернулся всем бронированным телом, вильнув задом влево и разматывая перед собой цепочку стальных траков, замер, коротко отхаркнувшись пулеметной очередью в сторону подворотни, противно взыкнули по стенам домов пули. Затем разом откинулись башенные люки, и черные фигурки в танковых шлемах с обезьяньей ловкостью слетели с брони, со всех ног бросившись в сторону моста. На бегу, то один танкист, то другой разворачивался назад, огрызаясь веером неприцельных автоматных очередей. Вслед беглецам нестройными пачками зачастили выстрелы, но все три черные фигурки благополучно достигли моста. В этот момент выпущенная со стороны парка граната очень удачно ударила прямо в сочленение башни с корпусом. "На кой они стреляют по брошенному танку? Идиоты!" — успел подумать Бес, за секунду до того, как из открытых башенных люков ярко-алыми столбами взметнулось пламя. Страшный грохот рванувшего боекомплекта заложил уши, многотонная махина резиновым мячиком подпрыгнула вверх и с протяжным стоном и скрежетом осела назад на землю, вырванную с корнем башню откинуло в сторону. Торжествующий вопль дудаевцев был слышен даже в забитых звоном стрельбы и взрывов ушах.
Но восторженные крики мгновенно сменились яростным ревом. Бес перегнулся через парапет крыши, пытаясь углядеть причину такой смены настроения. Оказывается, пока защитники города были заняты вторым танком и его экипажем и не обращали внимания на первый, казалось бы надежно выведенный из строя, сочащийся смрадным черным дымом стальной колосс ожил. Сперва неуверенно, короткими спазматическими рывками поднялась пушка, дернулась вправо-влево, выверяя наводку и, кашлянув пороховой гарью, послала прицельный осколочный снаряд в глубину парка за сплошную завесу невысоких кустов. Разрыв, истошно взвизгнули, разлетаясь по сторонам осколки. В кустах кто-то пронзительно закричал, долго, протяжно, на одной ноте. Чуть правее места разрыва в воздух взлетела прелая труха и ворох желтых листьев, опаленные обратным пламенем гранатометного выстрела. Огненный шар врезался в асфальт перед неподвижно замершим танком — перепуганный гранатометчик поспешил и взял слишком низкий прицел. Вновь отплюнулась огнем танковая пушка и на том месте, откуда несколько секунд назад вылетела граната, взметнулся фонтан огня и земли, Бесу показалось, что в нем мелькнули очертания изломанного человеческого тела. Но исход этого короткого боя, конечно, был предрешен. Оправившиеся от неожиданности дудаевцы буквально задавили внезапно оживший танк огнем. Из объятой пламенем машины с трудом выбрался чумазый русоволосый парень и, шатаясь, обхватив голову руками, оглушено побрел по улице, не разбирая дороги.
От здания библиотеки к нему уже огромными прыжками неслись три одетые в камуфляж фигуры, на бегу грозно потрясая автоматами и оглашая округу гневными криками. Танкист же так и брел себе, глядя в никуда и будто не видя грозящей ему опасности, возможно, и правда не видел. Вот чеченцы уже в нескольких шагах от него, вот бегущий чуть впереди остальных молодой парень, поняв, что сопротивления не будет, на ходу закидывает за спину автомат и тянет из ножен на поясе широкий нож. Вот все еще продолжая по инерции бежать, он подпрыгивает, резко подается вперед, и из его распяленного в крике рта вылетает густой фонтан ярко-алой крови. Вот спотыкается и падает на колени, схватившись за живот, бегущий следом за ним верзила. Третий валится ничком на асфальт уже остановившись и начав недоуменно осматриваться, пытаясь понять откуда пришла смерть. Все происходит едва ли не за пару секунд.
— Мутный! Какого хрена?! — в голос, уже не скрываясь, орет Бес.
— Пошли вы все! — так же истерично отзывается снайпер, не отрываясь от оптики, продолжая выцеливать перебегающие фигурки врагов.
Несколько дудаевцев выскакивают на аллею, как чертики из табакерки, настороженные стволы смотрят вверх, ищут затаившегося врага. Чернявый пулеметчик с добрым позывным Хаттабыч (как иронично он будет звучать всего через несколько лет) меланхолично жевавший обломок спички, выплевывает его далеко в сторону и, перекрестившись, припадает к пулемету. "Господи, помоги! Господи, утверди душу мою и укрепи руку мою!" Короткая очередь выбивает каменную крошку из-под ног бегущих дудаевцев. "Господи дай мне силу пройти через это испытание достойно, не позволь страху ослабить душу мою!" — тихо шепчет пулеметчик, плавно ведя стволом за летящими со всех ног пятнистыми фигурами. Длинная, плетью хлещущая очередь, двое кувыркнувшись на бегу через голову, валятся на асфальт. Следующая очередь достает еще троих, один с вываливающимися из живота сизыми лохмами кишок, монотонно воет, волчком крутясь посреди аллеи. Остальные лежат молча — качественные «минуса».
