Марат торопливо рванул на кухню, гадая, почему он вот так, сразу, проникся симпатией к этой отчаянной девчонке? Почувствовал в ней родственную душу? А может, потеряв единственного друга, решил перенести тепло своей души на его дочь?
«Но ведь ты не знаешь наверняка, Кешкина это дочь или нет, – попытался остудить он себя, заваривая крепкий чай. – Однако узнать совсем нетрудно. Только надо действовать аккуратно…»
Тоня тем временем, удобно устроившись в кресле, рассматривала чашечки из японского фарфора, которые Марат приобрел в антикварном. Толщина стен чашечек была не больше скорлупы куриного яйца, и это развеселило Тоню.
– А они не лопнут от кипятка? – спросила она не без опаски, когда Марат стал наливать в них чай.
– Не лопнут… Кстати, ты спрашивала, откуда такие резкие перемены в моем поведении. Хочу признаться тебе, Тонечка, что ты очень похожа на одну девушку, с которой я был знаком лет двадцать пять назад…
– О, романтическая история! Ну-ка, расскажите!
– Да тут и рассказывать-то нечего. Встречались, потом разбежались. Остались только хорошие воспоминания.
– А как ее звали?
– Галя.
– Галя?.. Черт, мою маму тоже, между прочим, звали Галя.
У Марата гулко забилось сердце – значит, все это не плод его извращенной фантазии, значит, Тоня – в самом деле Кешкина дочь.
– А почему «звали»? – осторожно спросил он.
– Она умерла. Семь лет назад. Сердце…
– А отец?
Тоня мгновенно переменилась в лице.
– Отца я не знала.
По ее тонко сжатым губам Марат понял, что она больше ничего не скажет. И тогда он, повинуясь неизвестно откуда взявшемуся приливу теплоты, вдруг произнес:
– Если у тебя возникнут проблемы… Ну, неприятности с законом или денежные затруднения, можешь смело обращаться ко мне. – И, взяв с полочки одну из своих визиток, протянул ее Тоне.
Несколько секунд та внимательно рассматривала визитку, а затем язвительно усмехнулась.
– Сдается мне, Марат Алексеевич, что ты меня не за ту принимаешь! – заявила решительно, переходя на «ты». – Еще раз повторяю – я не шалава и спать с тобой за бабки не стану.
Кровь бросилась Марату в лицо – да как она посмела разговаривать с ним в таком тоне. Но он тут же мысленно поставил себя на ее место и понял, что ее поведение вполне оправдано. Ну какой нормальный мужик станет предлагать помощь красивой девушке за просто так? Разве что, если эта девушка – дочь его погибшего друга. Но, похоже, Тоня об этом даже не знает. Судя по ее скупой реплике, Седой так и не признался ей, что она его дочь.
– Не кипятись, – как можно спокойнее сказал Марат. – Ты меня совершенно не интересуешь как женщина. Считай, что я тебе ничего не предлагал. Но визитку все же оставь. Вдруг пригодится…
Олег не находил себе места от отчаяния – с тех пор, как Тоня переступила порог пятнадцатой квартиры, прошло уже больше получаса.
«Какой же я кретин, что отпустил ее одну!» – думал он, машинально вытряхивая из пачки сигарету. За последние тридцать минут эта была уже третья, но Олег ничего не мог с собой поделать – в минуты сильнейшего волнения ему всегда хотелось курить.
В тот момент, когда он почти убедил себя, что Тоня попала в беду, тишину подъезда нарушило щелканье открываемых замков. А через пару мгновений послышался Тонин голос: «Пока!» «Приятно было познакомиться, Тонечка. Надеюсь, еще увидимся!» – ответил ей солидный мужской бас, и Олег вдруг почувствовал укол ревности.
«Какого черта этот хмырь перед ней прогибается?.. После получасового знакомства он называет ее „Тонечкой“… С чего бы это?»
До его слуха донесся скрип закрываемой двери и лязганье замков. Спустя еще минуту – легкие, едва различимые шаги.
– Олег, ты здесь?
Сунув недокуренную сигарету в консервную банку, стоявшую на подоконнике, он откликнулся:
– Куда ж я денусь?
Спустился на один лестничный пролет и увидел Тоню. Первое, что бросилось в глаза, была ее светящаяся улыбка. Он понял, что ей удалось забрать пакет, но вместо радости испытал легкое разочарование. Зря он мучился угрызениями совести, проклиная себя за то, что отпустил ее одну. Справилась без него, и как справилась! Оказывается, эта девчонка умеет не только вырубать противников хитрыми приемчиками, но и налаживать тесные контакты с первыми встречными.
– Ты чего такой хмурый? – Тоня взяла его под руку и заглянула в глаза. – Между прочим, есть повод распить шампанское!.. – Она протянула Олегу небольшой сверток из бумаги, заклеенный скотчем.
Засовывая пакет под куртку, он неожиданно для себя спросил:
– Какого черта ты торчала там так долго?
– У Марата Алексеевича?.. Да мы чай пили.
– С этим старым хмырем?
– Ну, он совсем не старый. Ему лет пятьдесят, не больше… Да и не хмырь он вовсе, а очень приличный человек. Не представляешь, какая у него крутая хата! А чай мы пили из японского фарфора. Он тонкий, как скорлупа… Знаешь, – Тоня чуть понизила голос, – я уверена, что этот Марат Алексеевич – бандит. Ну, не полный отморозок, конечно же, манеры у него приличные. Но бабок у него – куры не клюют. На это у меня глаз наметан.
Тонины слова больно ударили по самолюбию. Когда-то Олег потерял любимую женщину из-за того, что был беден как церковная мышь и не имел никаких перспектив разбогатеть.
«Выходит, все бабы одинаковы? – с горечью подумал он, спускаясь по ступенькам. – Неужели, когда муж приносит домой солидную зарплату, остальное уже не так важно?.. А как же любовь? Или полюбить миллионера гораздо проще, чем нищего?..»
Олег представил себе Дмитрия Заславского, с его манерами аристократа и гнусной душой убийцы, и его передернуло.
«Ну ничего, теперь у меня появился реальный шанс отомстить этому бездушному карлику! – попытался он успокоить себя. – Впрочем, не время думать о мести. Надо спасать Тоню. Бедная девочка, мне кажется, что она – единственная, кто пострадал ни за что. Ладно – Людмила! Рано или поздно ей все равно пришлось бы расплачиваться за свою алчность. Но Тоня, эта синеглазая девчонка, которая с таким трудом пробивает себе дорогу в жизни, здесь совершенно ни при чем. Да, я должен сделать все возможное, чтобы она осталась жива…»
Когда они вышли из подъезда, Тоня все еще пребывала в приподнятом настроении. С ее лица не сходила удовлетворенная улыбка, а кислой физиономии Олега она словно бы и не замечала. До автобусной остановки шли молча. По пути Тоня купила в киоске газету «Московский комсомолец» и на ходу принялась просматривать последнюю страницу. Олег с удовлетворением отметил, что она больше не озирается по сторонам и не шарахается от каждого, на ее взгляд, подозрительного прохожего. Но стоило им очутиться на автобусной остановке, где было полно народа, как к Тоне вновь вернулись ее прежние страхи – она заметно напряглась и принялась вглядываться во всех мужчин. Заметив ее состояние, Олег предложил:
– Может, возьмем такси?
– Согласна. Только давай договоримся – на этот раз плачу я.
– Еще чего! – возмутился Олег и махнул рукой, останавливая проезжавшую мимо машину.
Водитель им попался лихой – домчал в Лефортово с воистину космической скоростью. Да и взял за свои услуги не в пример предыдущему – в два раза меньше. Проводив машину задумчивым взглядом, Тоня медленно проговорила:
– Первый раз встречаю такого честного таксиста! – И, посмотрев на Олега, вдруг заявила: – А он, часом, не «подсадной»?
– Брось! – с улыбкой отмахнулся тот. – У тебя явно выраженная мания преследования. Еще немного, и ты станешь моим потенциальным пациентом.
Тоня скорее всего обиделась, но виду не подала. Предпочла отмолчаться, дабы не обострять отношения. Лишь пожала плечами, дескать, говори, что хочешь, а я останусь при своем мнении. Олег не мог не оценить ее терпимости:
«После того, что бедной девочке пришлось пережить, она еще неплохо держится… Другая устраивала бы истерики по каждому поводу, а эта ничего…»
Олег поднялся на четвертый этаж, на ходу доставая из кармана ключи. Но не успел сунуть один из них в замочную скважину, как Тоня уверенным жестом отстранила его в сторону. Присела на корточки и стала осматривать каждый метр дерматиновой обивки. На какое-то мгновение Олегу показалось, что сбылись его самые мрачные прогнозы и Тоня сошла с ума.
– Что ты делаешь? – уточнил осторожно.
– Проверяю, не заложено ли взрывное устройство? – ответила она.
– Ну и как?
– Все чисто. Открывай!
Сдерживая улыбку, Олег отпер дверь и первым шагнул в прихожую. Включил свет, снял обувь и, достав сверток, прошел в гостиную. Присев к столу, вооружился ножницами и осторожно разрезал бумагу. Тоня, вмиг оказавшаяся рядом, наблюдала за его манипуляциями, затаив дыхание. Когда Олег извлек на свет божий обыкновенную видеокассету, разочарованно вздохнула:
– Ничего себе… А я-то думала!
Не говоря ни слова, Олег вставил кассету в магнитофон и включил телевизор. На экране появилось окно, плотно закрытое жалюзи.
