Остается одно.
– Я не обязан отчитываться перед вами, как мальчишка. Все, что было нужно, я объяснил. Все остальное – в установленном порядке, в прокуратуре.
– Будет вам, – миролюбиво заметил советник. – Вы меня в чем-то подозреваете?
– Я вас?! – возмутился Шульгин. – Или вы меня?
Кряжин по-свойски махнул рукой, как машут люди, не желающие даже разговаривать на глупые темы.
– Лучше скажите, как Гринев здесь располагался на момент выстрела. Мне, как вы понимаете, придется сейчас писать протокол осмотра места происшествия и трупа.
Это другое дело. Шульгин всегда готов оказать помощь следствию. Вот только не нужно с ним так разговаривать…
– Он стоял левым боком к окну. – Генерал-майор подошел к столу и через него стал показывать на стену, создавая виртуального оперуполномоченного. – Правым боком ко мне. Между нами был стол. Едва он увидел меня, лицо его… как бы это сказать…
– Исказилось от ужаса, – кивнув, подсказал Кряжин.
– Да, – вспоминая, согласился с определением генерал. – Гринев побледнел, выбросил вперед руку, и я увидел маленький пистолет. Не нужно объяснять, что сразу после этого я выстрелил. Мне жаль Гринева. Я не понимаю, что с ним могло произойти. Я что-то упустил в его мотивации службы.
– Правильно ли я должен вас понять, – почесав все тем же пальцем нос, смущенно заметил Кряжин. – Вы только не сочтите опять за излишнюю пристрастность… Знаете что, давайте-ка я на место Гринева встану.
Он зашел в угол и расположился так, как минуту назад описывал мизансцену Шульгин.
– Я – Гринев. Я стою, левым боком обращен в угол помещения. Слева от меня, чуть впереди, окно. Передо мной бильярдный стол. Судя по тому, что вдоль стены лежит кий, следует предположить, что Гринев держал его в левой руке.
– Да! – воскликнул Шульгин. – Вы правы. В его левой руке был кий.
– Я его возьму, – наклонившись, Кряжин поднял игральную принадлежность. – Я правильно стою? Как Гринев?
– Отстраните кий на вытянутую руку, – руководил генерал, напрягая память. – Уберите правую руку со стола и повесьте вдоль туловища. Да, все правильно… Он стоял так, советник.
В этой позе Кряжин был похож на короля Пруссии Фридриха, величаво опирающегося на свою трость.
– Теперь ответьте мне, товарищ генерал-майор. Какого дьявола я стою здесь и катаю шары, зная, что меня разыскивают за убийство «конторского»? Вы сами пошли бы играть в бильярд на месте Гринева?
– Все вопросы в прокуратуре, – отрезал тот, поняв, что «важняк» его провел и даже не думает останавливаться его «прокачивать».
Развернувшись, он направился к двери и остановился, лишь услышав слова следователя:
– Генерал, оружие у Гринева действительно есть. Оно закреплено внутри рукава на резинке.
– Вот как? – удивился Шульгин. – Значит… – Он внимательно посмотрел под стол, где лежало тело. – Тряхнул рукой – оружие вылетело из рукава в руку. Разжал пальцы – оружие снова в рукаве. А я едва не забеспокоился. Оружие в чужой руке ранее мне никогда не чудилось.
Он вдруг посмотрел на Молибогу, старательно приканчивающего свою сигарету, и сыграл желваками.
– Вы о пистолете в рукаве знали все это время, верно? Зачем разыгрывали сценку?
– Пытаюсь кое-что для себя объяснить, – развел руками советник.
– Что ж… – равнодушно сказал Шульгин. – Теперь я могу со спокойной душой писать рапорт о применении табельного оружия. Оружие фигуранта обнаружено. Раз так, то это многое объясняет для вас, Кряжин, не так ли?
– Не так, – вдруг процедил советник. Сделав несколько последних движений челюстью, он вынул жвачку и бросил в урну. – Вы говорите, что вошли, Гринев вас заметил, и вы тут же увидели пистолет в его руке. Тогда как вы могли выстрелить первым? Вы что, вошли в бильярдную с «макаровым» навскидку и уже передернутым затвором?
– Не унимаетесь? Тогда до встречи в прокуратуре. – И генерал снова пошел к двери, благо до нее оставалось всего несколько шагов.
– Последний вопрос, Шульгин, – не меняя своего положения, тихо сказал Кряжин. – Пистолет «браунинг» в рукаве Гринева действительно присутствует. Но оперуполномоченный Гринев был, по-видимому, левшой, раз наш криминалист нашел пистолет в его левом рукаве. Еще раз посмотрите на меня и скажите, как я на месте Гринева мог целиться в вас из оружия.
Взявшись за дверную ручку стоимостью никак не менее ста долларов, Шульгин все-таки счел нужным обернуться.
– Это свидетельствует лишь о том, что я перепутал руки Гринева. Значит, кий он держал в правой руке. – Шагнув в открытую им дверь, он громко произнес: – Допросите моих людей, они вам все пояснят.
– Шульгин!
Он обернулся: советник переложил кий из левой руки в правую и выбросил руку вперед. Выше пояса у него не получилось – мешал подоконник.
Самая лучшая вещь в мире – это сам мир.
Что и доказала семья Гаенко, исчезнув из Москвы и не захватив из квартиры ни фамильного золота (нашлось при досмотре и такое), ни многочисленных мехов супруги Игоря Викторовича, ни остального, что при нормальном отъезде следовало бы забрать непременно.
Когда в присутствии понятых и начальника ЖЭКа были вскрыты обе двери, напоминающие створки банковского сейфа крупповской работы, и Кряжин с оперативниками вошли внутрь, взору их предстала картина, заслуживающая пристального внимания сюрреалистов, пишущих с натуры.
Три огромные комнаты квартиры четы Гаенко были заполнены лежащими в беспорядке вещами, бумагами и прочим, чему не место на полу. Шубы и куртки, статуэтки и акции «Газпрома» и «Норильского никеля», семейные фото и книги – все было перемешано в кучу, словно в этой квартире искал иголку для нитки дед-склеротик.
Сначала Кряжин подумал, что его опять опередили. К сожалению, примеры тому уже были. Когда дело дошло до шкатулок с золотыми изделиями, а их было три, он передумал. Если квартиру осматривали криминально настроенные типы, они скорее удавились бы в шестиметровой уборной Гаенко, нежели оставили бы драгоценности и меха. Прихватили бы и ценные бумаги, и аппаратуру, от количества которой у бригады Кряжина зарябило в глазах сразу, едва они привыкли к беспорядку.
Когда в квартире что-то ищут, но не находят, остается перерытым все помещение. Если уже найдено главное, зачем рыть дальше? Сейчас же советник убеждался в том, что в квартире ничего не искали. Здесь недавно случилась истерика. Недавно – это чуть более двух суток назад, до того момента, когда стало известно о тройном убийстве в офисе «Эсмеральды». Именно тогда Кряжин организовал розыск места основного пребывания управляющего и его семьи. Но никто из тех, кто наговаривал Сидельникову адреса, не назвал этот.
Замечательная женщина Эмма Петровна через час после того, как Кряжин позволил Шульгину выйти из бильярдной, вдруг позвонила и сказала, что вспомнила квартиру, в которую однажды привозила Гаенко документы. Разочарования от того, что она не вспомнила два дня назад, советник не испытывал. Прибудь они в тот вечер, вещи в квартире лежали бы точно в таком же положении, что и сейчас. Разве что чуть менее запыленные.
– Я могу предположить, что здесь происходило. Она кричала: «Игорь, ты сошел с ума! Я не оставлю золото, я не оставлю свою любимую голубую норку! Мне нужно забрать акции!» А он отвечал ей: «Через два часа тебе не нужно будет шубы – тебе выдадут куртку из «крупного вельвета»[9]. Вместо золота дадут номер, а вместо акций – копию приговора суда». И она ушла, в чем была, и это наталкивает меня на мысль, что есть нечто большее, что потерять гораздо хуже, нежели все это. – И советник провел рукой вдоль дорогостоящего беспорядка. – Впрочем, жене Гаенко ничто не грозит. Вряд ли она знает, что ее муж убийца. Зачем ему ей об этом говорить, верно? Да и нам об этом рассуждать не стоит. Единственное, над чем я сейчас ломаю голову, это догадки о том, что Шульгин сейчас докладывает Чубасову.
Кряжин мог не проводить спонтанных следственных экспериментов. Мог дать возможность генералу наврать с три короба, а после, на допросе, который не может не состояться, брать его за горло голыми руками. Но ему очень хотелось посмотреть, чего стоит в такой ситуации Шульгин – раз, и следователю нужно было недопонимание в штабе ГУВД – два. Что касается первого, то Кряжин посмотрел и остался невпечатленным. Что касается второго, то оно уже состоялось.
Зачем генералу Шульгину, явному и единственному кандидату на пост первого заместителя начальника милиции столицы, убивать собственного подчиненного? Откуда генерал Шульгин знал, что у Гринева в рукаве пистолет? – вот это вопрос так вопрос!.. Таким образом ретивый генерал-полковник решил прикрыть тылы начальства? Такие случаи уже бывали: советники сенаторов своими руками убивали проституток только за то, что те переспали с их шефами и могли оказаться опасными свидетелями. Охрана президента отравила киноактрису… Правда, это было давно, доказательств тому так и не нашли до сих пор, а потому утверждать, что она просто не передозировала, противозаконно.
