Мишка опять улыбнулся, теперь уже хищно оскалившись, с задумчивым видом, словно вспоминая тех, кого отправил на тот свет. Судя по лицу Мурашова, у него от этой улыбки мурашки по коже побежали.
– Можно еще немного коньяка? – попросил он. – Голова кружится.
Штефырца с видимой неохотой полез за фляжкой, буркнув в сторону что-то вроде «Добро переводить…» Капитан сделал пару солидных глотков и сам вернул хозяину флягу. Отер губы ладонью и сдавленным голосом сказал:
– Теперь спрашивайте…
Домой они вернулись ближе к вечеру. Поднявшись со скамейки, для начала увели Мурашова в какой-то подвальчик, который он сам же и показал. «Недорого и готовят хорошо. Напитки – в изобилии». А потом долго и подробно расспрашивали. Капитан не врал, отвечал честно, они это чувствовали. И многое узнали, хотя, конечно, далеко не все. Опер действительно не знал всех подробностей жизни и деятельности всемогущего (как все вокруг считали) Тупикова. Ну, да, вышел из комсомольских работников, какое-то время подвизался в журналистике, потом пропал и вдруг неожиданно объявился в качестве помощника губернатора и одновременно босса местной мафии. Правда, в отличие от итальянской или американской мафий, где всем заправляют семейные кланы, в местной семейственностью и не пахло. Все решал единолично босс, остальные были просто пешками. Каким-то образом он умел подминать под себя людей, ломать их, делать послушными механизмами. Повиновались ему беспрекословно. Он отдавал приказы, карал и миловал, приближал к себе фаворитов и подвергал опале неугодных. Правда, опала чаще всего кончалась исчезновением (читай – смертью) этих неугодных. И очередное исчезновение только заставляло остальных еще больше повиноваться.
Но, как видно было из примера того же Мурашова, оплот Тупикова рушился при первой же решительной атаке, люди могли предать его и перебежать к более сильному противнику, если такой объявится.
Сейчас Тупиков был не у власти. Точнее, не у официальной. Президент назначил нового губернатора и тот попер помощника бывшего со страшной силой. Может быть, он не знал, с кем имеет дело, а может, ему просто было наплевать. Но мафиозный босс утерся и ушел в тень, никак не отреагировав на наглую выходку какого-то там губернаторишки. Все вокруг очень удивлялись, но впрямую задать боссу вопрос не решались. А он никак не комментировал выброс своего тела из местного Белого дома. Молчал, и все.
Почему этот бандит из бандитов привязался к ничего не подозревающим и знать не знающим Тупикова людям из группы Миронова (а также к нему самому), капитан не ведал. Ну, вот не ведал, и все! Он даже плакать пытался пьяными слезами в рубашки Миронова и Штефырцы, доказывая свою некомпетентность в этом вопросе. Не разжалобил, но все же убедил.
Наконец, поняв, что большего пока из этого пьяного идиота сейчас получить не удастся, они вытащили его из подвальчика, поймали такси и отправили домой спать, предварительно озаботившись получением его координат, как то: адреса и номеров телефонов – домашнего, мобильного и служебного. А сами отправились пешком по Кавалерийской, странной улице, ведущей прямо из центра города в нужный им отдаленный район. Улица была очень крутой, сначала резко шла вниз, а потом, также резко – вверх. Городской транспорт по этой улице не ходил, и Евгений в молодости часто возвращался домой со свиданий этим путем. А что, пятнадцать минут энергичного шага, порой переходящего в бег (под горку – чего же не бежать?) – и ты на месте. В то время обычный путь троллейбусом, а затем автобусом занимал едва ли не час. А то и больше. Вот такой парадоксальный город – Ставрополь…
После крутого, извилистого спуска они прошли мимо дамбы, за которой скрывался единственный в городе водоем – Комсомольское озеро. Справа и слева был лес. Только слева – обычный, смешанный. А справа возвышались столетние дубы так называемой Бибердовой дачи. Купец, кажется, такой был в свое время, засадил молодыми дубками участок. Вот они и вымахали.
За стволами этих дубов и пришлось укрываться Миронову и Штефырце, когда вдруг из зарослей леса по ним ударили два ствола. Хорошо еще, что не очередями. Судя по звуку, это были обычные «макаровы». А как известно, пистолет это очень надежный, но попасть из него в цель, да еще на приличном расстоянии, могут только считанные стрелки. Ну, и всякие супермены из советских боевиков.
Но тут ведь и цели не стояли на одном месте! При первом же выстреле они, не сговариваясь, бросились под прикрытие дубов и затаились там.
– Командир, – сказал Мишка, выглядывая из-за ствола, – совершенно не понимаю, как ты ухитрился здесь всю свою молодость провести и уцелеть.
– Знаешь, – задумчиво ответил Евгений, выглядывая из-за дерева с другой стороны, – тогда у народа на руках меньше оружия было. Да и люди не такие агрессивные.
– Притягиваем мы их, что ли? Медом намазаны? – возмутился Мишка.
– Михаил Штефырца как персональный магнит, – тихонечко сказал Миронов, вспомнив почему-то в этот момент рассказ О. Генри.
– Что? – не понял Мишка.
– Да так, ерунда… – отмахнулся Евгений. – Как думаешь, кто это по нам палить надумал?
– Ума не приложу. Тупиков этот вроде бы пока не собирался на нас охоту устраивать, припугнуть велел. Если, конечно, верить капитану. Может, еще кто-нибудь объявился, жаждущий нашей крови?
– Что-то хреново они жаждут! Сплошные непрофессионалы… Или здесь, в провинции, все так? Лишь бы, лишь бы. Обозначение деятельности. Получится – хорошо. Не получится – хрен с ним. Один этот Серега-снайпер был еще более-менее на уровне. Остальные ведь – дилетанты! Взять хотя бы вот этих, что палят по нам из леса. Кто же на такое дело с «макаровым» идет? На что они надеялись?
– Командир, а если это тоже часть операции по запугиванию? – предположил Штефырца.
– Не лишено смысла, – согласился Миронов. – Но тогда они просто плохо нас знают. И не сделали выводов из результатов прошлых попыток.
– Кстати, уже и не стреляют. Точно, попугать хотели!
– А высовываться пока не стоит. Посидим еще малость, покурим, подумаем. Ты, кстати, выглядывай изредка. Вдруг какой супостат подобраться вздумает?
Они действительно посидели еще с полчаса, прикидывая разные варианты, но ничего не придумав, осторожно выбрались из-за дерева и направились к тому месту, из которого, как им показалось, вели огонь.
Далеко идти не пришлось. Вскоре обнаружилась лежка, если так можно было назвать небольшой пятачок, вытоптанный в траве. Тут же валялось несколько гильз, действительно от «макарова». Стрелков, естественно, и след простыл.
– Наверное, ты прав, – кивнул Миронов. – В принципе, им можно было подойти поближе и все-таки нас если не уложить, то хотя бы подранить. А так – палили в белый свет, хотя и в нашу сторону, чтобы свист пуль был слышен. Точно – пугали. Ну и ладно, пошли домой, маменька уже заждалась, наверное.
– Кстати, о маменьке, командир. Тебе не кажется, что лучше было бы переехать в гостиницу? Чтобы не подвергать ее риску. Мало ли что может случиться. Район тихий, милиция далеко. Могут и налет устроить.
Евгений поморщился.
– Думал я уже об этом. Но если за нами следили с момента приезда, то мамин дом наверняка засекли. И если она будет хотя бы часть времени под нашей охраной, это сильно снизит возможность причинить ей вред. Взять, к примеру, в заложницы, чтобы на нас повлиять.
– Так чего проще! Отправить ее куда-нибудь на то время, что мы тут шуруем!
– Не знаешь ты мою маму, Мишка, – скупо усмехнулся Миронов. – Да ее бульдозером с места не сдвинешь, если упрется на своем. Тут деликатность и хитрость нужны. Я над этим думаю.
И деликатность, и хитрость ему очень понадобились, когда он взялся уговаривать мать уехать хоть на пару деньков. Он вертелся, как в этих краях говорят, «словно ужака на сковородке». Вообще-то, в России принято другое: «Как уж под вилами». Но здесь, на Ставрополье, выражались порой очень странно. И кому пришла в голову идея жарить живую змею?
В конце концов ценой неимоверных усилий и чудовищной лжи мать удалось уговорить поехать дня на три в Спицевку, село отдаленное, к каким-то родственникам, которых Евгений уже и не помнил. А у него самого сложилось впечатление, что мама уезжает в твердой уверенности, что в семье сына не все гладко (приехал-то без жены!), и он, в отместку супруге, собирается учинить в доме выпивку с неизвестными ей девицами. Короче – разврат.
Вызвали такси, и мать, наскоро собравшись, отбыла на автовокзал, откуда в Спицевку ходили автобусы и маршрутные такси едва ли не каждый час. Провожать ее никто не поехал, чтобы не привлекать внимания противника. Напоследок она обняла сына и шепнула ему на ухо:
– Вы уж тут не сильно гуляйте, сынок. Соседи все видят.
А Евгений потом долго кряхтел, в смущении потирая шею, и старался не смотреть на Штефырцу, которого откровенно веселила создавшаяся ситуация. Наконец не выдержал и рявкнул:
