Дома принял еще несколько, словно таблетки и завалился спать. Дотерпеть удалось до самого обеда, когда проснулся не столько от чувства голода, сколько от жажды курить. Ему сон приснился. Сидит на складе, пьет кофе и курит почему-то трубку, как Сталин. И одет так же. Во френч. Только усов нет.
«Ладно, – уговаривал себя Михаил, – вот поем супчику и тогда уж себе позволю. Одна почти за сутки – это уже кое-что. Надо иметь хоть немного силы воли. Сталин я или нет? И приснится же такое».
А ближе к вечеру все планы спутал телефонный звонок, заставив Михаила схватиться за вторую сигарету. Высветился неизвестный номер, но голос, что прозвучал в трубке, был ему отлично знаком, хоть и окреп за это время. Стал почти мужским:
– Привет. Как дела? – осторожно поинтересовался звонивший.
– Спа-асибо, нормально, – слегка заикаясь от неожиданности, проговорил Михаил. – А твои как?
– И мои тоже ничего. Благодарю за деньги. Очень кстати пришлись. А ты что, больше не пьешь?
– Нет, сынок, не пью. А Дашенька как поживает?
– Да я вот как раз по этому поводу. Тут такое дело, – немного замялся Алексей.
– Что-то случилось? – заволновался Михаил, машинально закуривая.
– Ну, в общем, она беременная у нас.
– То есть как? А… А мать-то в курсе?
– Да что там мать? Она-то в курсе, конечно, но вот с женишком этим поговорить бы надо. Конкретно, – теперь все больше распаляясь, стал пояснять сын. – Дашка ведь несовершеннолетняя еще, а тому больше, чем тебе. Мужик богатый и наглый. Мать хочет в полицию заявлять, Дашка орет, что сама разберется, у меня своя точка зрения на это, короче, дурдом. Может, приедешь? Вместе подумаем, что делать.
Ошарашенный таким известием, Родин не мог сразу сообразить, что ответить. Ничего больше не пришло на ум, как спросить глупость:
– А этот… Самойленко как думает?
– Какой Самойленко?! Его уже и в помине нет. Мать его погнала через год после твоего отъезда. Она сейчас одна. Ну, с нами. Так ты можешь приехать?
– Наверное, сынок. Только надо с работы отпроситься.
– Вот и давай отпрашивайся. А то я с этими бабами тут с ума сойду, – чисто по-мужски отчаянно выдал Алексей.
– Хорошо, Алеша. Я приложу все усилия. А срок-то у нее большой?
– Нормальный. Аборт делать поздно. Дотянула, дура!
– Ну ладно, ты уж не очень там на нее наезжай.
– Угу, – буркнул Алексей. – Ты звони. Я тебя встречу, если приедешь.
– Договорились, – сказал Михаил уже в пустоту и дернул рукой. Дотлевшая до конца сигарета начала обжигать пальцы. – Черт, – выругался он, бросая ее в консервную банку.
Такого поворота событий он никак не ожидал. Алексей позвонил. Сам. Даша беременна. Что там за богатый жених? Галина разбежалась с Самойленко. Может, это она попросила сына позвонить? Нет, определенно надо ехать. «Завтра с утра пойду в «Сокол» к Чикову просить за свой счет хотя бы три дня. Бедный Лешка, он ведь теперь в сплошном бабьем царстве. Нелегко, видно, пацану. Он там за главного и единственного мужика в семье. А если не отпустят с работы? Ну и в пень! Дети важнее».
Вот с такими мыслями, которые не давали Михаилу покоя, он пытался заснуть. Удалось лишь к четырем утра. Еле дождавшись восьми, он без особого желания выпил чаю и поехал к директору охранного предприятия. Только бы застать его на месте.
Все сложилось удачно. Чиков, тоже откуда-то осведомленный о подвигах Родина, похвалил за работу и дал разрешение на три дня отгула.
– Вы их вполне заслужили, – довольно сказал он, теребя в руке «Паркер». – Честно говоря, не ожидал. Я ведь вас взял только благодаря сестре. – И он сделал многозначительную паузу, внимательно посмотрев ему в глаза.
Родину сразу стало понятно, что Марина ему уже нажаловалась на разрыв их отношений. Но что Чиков хочет? Чтобы он немедленно их возобновил? Так тут он будет непреклонен. Детский сад какой-то. Пусть хоть уволит. Возможно, Евгений Сергеевич ожидал, что Михаил поддержит эту тему, но он упорно молчал. В конце концов победил разум, и Чиков, протянув ему листок бумаги и синюю шариковую ручку, попросил написать заявление на трехдневный отпуск по семейным обстоятельствам.
– А у тебя правда семья есть? – не выдержав, спросил он, ставя своим «Паркером» резолюцию. – В анкете вроде как холостой означен.
– У меня двое детей, – напомнил Михаил. – Я там тоже это писал.
– А, ну да, да. Так, сегодня вы еще выходите на дежурство, завтра свободны, а там я вам замену на одну ночь найду. Заявление отдайте секретарю. Кстати, пока вы тут, зайдите в бухгалтерию за зарплатой.
– Спасибо, это весьма кстати, – поблагодарил Михаил, покидая роскошный кабинет своего начальства.
Полночи Родин провел за разгадыванием очередного сканворда, что купил накануне. Опять терпел муку мученическую, жутко хотя курить. Потом все же решил пройтись по опустевшему складу. Так, чтобы отвлечься от одолеваемого желания и тревожных мыслей о дочери. Стены, вдоль которых раньше громоздились ящики, были теперь оголенные. Пространства стало много. От этого даже тусклое ночное освещение казалось ярче. Дойдя до складированных штабелями ящиков с совковыми лопатами, которые еще были в тренде и не отправились в лом, он вдруг приметил рядом на полу какое-то затемнение, выбивающееся из общего цвета каменных полов. Подошел ближе. Посветил фонариком. Чтобы увидеть, что же это такое, необходимо подвинуть ящики. Но уже и сейчас ясно, что это вовсе не пятно, а зацементированный люк. Цемент в некоторых местах откололся, оголив под собой ржавую крышку. Люк явно не канализационный. Канализация там, при входе, где кабинет кладовщиц и туалет с раковиной рядом. Люк довольно широкий. Крышка приличной толщины. Интересно, что там под ней находится? Ведь зачем-то этот лаз сделали. Запаяли, похоже. И сразу припомнился недавний сон. Кто знает, вдруг это один из бункеров Сталина, который ищут по всем городам историки и географы? Или кто там этим делом занимается?
Чем больше Михаил разглядывал это место, тем больше чувствовал интерес. «Эх, жаль, времени сейчас нет заняться люком. Ну ничего, вот навещу детей, вернусь и… А пока надо бы прикрыть люк. Тут хоть и нет любопытных глаз, но на всякий случай». И он перетащил на него несколько ящиков с лопатами.
Отойдя в сторону, пригляделся. Вот так хорошо. Ничего не заметно. А ведь чтоб спуститься в такой люк, хорошо бы разжиться противогазом. Мало ли какая там глубина и соответственно атмосфера. Может, ядовитые газы какие скопились. Сколько десятилетий его не открывали? Да еще и цементом шлифанули. Наверняка чтобы скрыть. Спрятать. Ломы, кстати, остались. Один из них пригодится откалывать цемент. Тут надо бы самому расследование провести. К Хаджакисяну это уж точно отношения не имеет. «Что ж, жизнь продолжается», – думал он, возвращаясь на свое место. Место охранника.
