В Дамаске и Латакии теперь было спокойно. На улицах множество машин, на тротуарах горожане, спешащие по своим делам. Никаких бомбежек, никто короткими перебежками не перемещается. Кругом реклама, бойкие рынки, продавцы охлажденных напитков. По ночам в христианских кварталах тусовка со свободной продажей алкоголя.
О войне в больших городах напоминали разве что блокпосты, на которых несли службу ополченцы. Они были размещены на всех магистральных улицах через каждые триста-пятьсот метров.
Но главная сложность заключалась в том, что всем российским военнослужащим строжайше запрещалось покидать территорию базы. За нарушение этого приказа можно было поплатиться и должностью, и званием. Так что все разговоры о магазинах, работающих в поселке Хмеймим, тупо не имели смысла. В них можно было заглянуть разве что в случае самохода, но это чревато.
А переходить на продукцию парфюмерной промышленности даже в самых критических ситуациях было стремно, совершенно не по-спецназовски. В общем, бойцы изыскивали другие варианты.
Надежнее всего было привезти алкоголь с собой. Поэтому дорожные сумки бойцов спецназа при погрузке в самолеты на подмосковном аэродроме всегда таинственно позвякивали.
Вторым проверенным способом добычи огненной воды была покупка пары-тройки литров таковой у экипажей больших транспортных самолетов. Эти ребята часто мотались в города России. Они прекрасно знали о дефиците алкоголя в Сирии и всегда затаривались им по полной.
Здесь надо обязательно отметить, что это благое дело никто не называл спекуляцией. Наваривали летуны на продаже немного, лишь для покрытия издержек риска и для морального удовлетворения. Так что все стороны были довольны сделкой купли-продажи.
Вскоре очередь у душевых комнат рассосалась. Бойцы привели себя в божеский вид и отправили гонцов в домики летного состава. От группы Жилина добывать алкоголь пошел Смирнов. Андреев снарядил в путь Сурова.
Два старших лейтенанта здорово походили друг на друга. Оба были говорливы, общительны, подвижны, испытывали повышенный интерес к слабому полу.
Счастливый Смирнов вернулся через полчаса, неся в сумке десяток бутылок «Столичной».
– А куда наш сорванец подевался? – осведомился Грид и всплеснул руками.
– Не знаю, – ответил Смирнов и пожал плечами. – Мы с ним у домиков расстались. Я пошел к экипажу «Ил-76», а он…
– А он?
– По-моему, заглянул к экипажам «сушек».
– Вот балбес!..
Женька явился спустя минут пятнадцать. В охапке он нес пакет, в котором пряталась трехлитровая банка чистого спирта.
– Тебя за смертью посылать, – проворчал прапорщик, бережно принимая посудину.
Тот с праведным возмущением пояснил:
– Представляешь, на особиста нарвался! Подхожу к домику одного из экипажей «Су-24», а там…
– Ты чего к бомберам-то поперся, родной?
– Так к транспортникам Смирнов отправился. У них же не бесконечный запас водяры. Вот я и побоялся, что нам не хватит. А у бомберов всегда спиртяга имеется.
– Ладно, дальше-то что? Как тебя угораздило на особиста напороться?
– Смотрю, сидит какой-то дядя в курилке, дымит. Я решил стрельнуть у него сигаретку, заодно спросил, у кого можно спиртом разжиться. Тут-то и понеслось!
– Чего понеслось-то?
– Он представился и начал пытать. Дескать, кто такой, из какого подразделения, почему хожу по чужим гостиничным домикам и с какой стати спрашиваю про спирт? Я еле отбрехался.
Валера одарил товарища многозначительным взглядом и по-доброму проворчал:
– Женечка, хочешь добрый совет?
– Ну?
– С этого момента никогда и ничего не спрашивай у посторонних. Даже сигарет не стреляй и не интересуйся, который час.
– Почему это?
– Иначе тебя обязательно посадят лет на пять!
Эпилог
Сирия, российская военная база Хмеймим
Молодой помощник доктора Хатара был арестован прямо в номере модуля, еще до того как сводная группа спецназа прибыла на авиабазу Хмеймим. При аресте Абдул Дакуни не оказывал сопротивления. Он был молчалив, задумчив и на вопросы подполковника Суслова отвечал лишь надменной улыбкой.
Однако от его надменности и показушного героизма не осталось и следа, когда через несколько часов тот же Суслов показал ему свежие фотографии боевиков, убитых под Руманом. Среди десятков трупов молодой сириец опознал своего дядю Джемала Аджани. Тот лежал с оторванной рукой, в окровавленной одежде возле сгоревшего джипа. Абдул побледнел и медленно положил на стол стопку снимков, на которых была запечатлена гибель банды известного полевого командира.
– По негласному правилу во время операции были уничтожены все боевики, – подлил маслица в огонь российский офицер. – Кроме одного счастливчика, которому суждено общаться с сирийским правосудием. Оно с огромным удовольствием повесит на него всех собак.
– Кто же этот счастливчик? – осторожно спросил Дакуни.
– Вы.
Глаза молодого мужчины забегали, кончики пальцев завибрировали.
Психологическая атака удалась. Теперь помощнику доктора Хатара не было смысла отмалчиваться и сохранять лицо. Он разговорился и поведал много интересного. Запись допроса производилась на диктофон. Беседа затянулась настолько, что подполковнику пришлось поменять карту памяти.
– Что ж, пока посидите под охраной в камере нашей гауптвахты, – резюмировал Суслов, выключая записывающее устройство.
– Что со мной будет дальше? – дрожащим голосом спросил Абдул.
– А дальше вами займется сирийская контрразведка. Завтра утром вас заберут отсюда сотрудники этого уважаемого ведомства.
Тем временем в город Эр-Сабах была доставлена и вторая часть контейнеров с ценным российским препаратом, способным в кратчайшие сроки локализовать и ликвидировать очаг страшной эпидемии, едва не переросшей в пандемию. Врачи уже вовсю использовали первую партию. Они вторые сутки подряд проводили экстренную вакцинацию местного населения.
Для локализации очага заразы требовалось сделать по одной инъекции всем жителям города. Как явно инфицированным, так и внешне здоровым. Это мероприятие позволило остановить распространение инфекции.
Для полной ликвидации и профилактики заболевания необходимо было провести вторичную вакцинацию, а также сжечь трупы всех умерших, их одежду и вещи. После этого сотрудникам медицинской миссии следовало в обязательном порядке провести дезинфекцию жилищ и общественных помещений, создать в городе благоприятные санитарные условия.
Работы, одним словом, было много. Она шла полным ходом.
Вечером этого же дня сводная группа спецназа праздновала окончание операции и начало отдыха. Никто из бойцов не мог сказать, насколько продолжительным он окажется. Поэтому каждый пытался оторваться по полной программе. Естественно, в тех узких рамках, которые дозволялись войной и спартанскими условиями военной базы.
После успешной переброски контейнеров с препаратом в Эр-Сабах и ареста помощника доктор Хатар убыл в Дамаск. Полковник Северцов проживал в отдельном гостиничном домике. Так что спецназовцы и снайперы остались в гостевом модуле одни.
Ужин они организовали в общей комнате отдыха, составили в ряд несколько столов и притащили туда нужное количество стульев. Весь сухой паек, оставшийся от последней операции, высился приличной горкой в центре праздничного стола. Тушенка, паштет, мясной фарш, сыр, гуляш с картофелем, галеты, сгущенка, шоколад и всякое такое прочее. Несмотря на отсутствие горячей пищи, недостатка в закуске не было.
– А помнишь двух придурков, пытавшихся зайти нам в тыл по балочке? – вспоминал перестрелку у леса Туренко.
– Это тех самых, которые почему-то решили, что смогут застать нас врасплох? – с усмешкой уточнил Юрченко.
– Ну да! Это пагубное заблуждение тут же вылетело из их голов вместе с мозгами!
– Да. Одного подстрелил ты, а второго – Валера Грид.
Напротив, дымя сигаретами, беседовали командиры групп.
– Стоит на минутку опоздать, как Северцов сверлит тебя пронзительным взглядом поверх очков и молчит. Вот хуже всего, Паша, когда начальство так себя ведет, – рассказывал об особенностях своего шефа Жилин. – Нет бы обматерил от души, да и перешел к делу. А он смотрит и молчит. Но в целом наш полковник – отличный мужик. Бывает, надуется, этак вот помолчит и сразу забудет.
– Повезло вам.
Суров после похода в медсанчасть слегка преобразился. Вместо грубоватой бинтовой повязки на выбритом участке его головы теперь красовался аккуратный кусочек пластыря.
Женька сидел рядом с Гридом и опять активно втирал ему в мозги какую-то тему:
– Понимаешь, Валера, если все вокруг хорошо и представляется в ярких красках, то ты влюблен либо пьян.
– Как сейчас?
– Да. Есть и третий вариант. Ты умер и попал в рай.
– Будет тебе о смерти, – пробурчал прапорщик, цепляя вилкой тушенку из банки. – Мы с тобой от Господа Бога даже по желтой карточке не получили. А ты уж о красной кудахчешь.
