«… Сразу от этой отравы он не загнется, – еще в Твери объяснял темноволосому мужчине один из местных бандитов, показывая, куда следует нажимать, чтобы циферблат откинулся в сторону. – Сам я этой штуковиной, правда, ни разу не пользовался, но в инструкции как-то читал, что человек, которому она попадает внутрь, лишь часов через шесть начинает ощущать легкое недомогание. Потом появляется тошнота, резь в желудке, слабость, потливость. Потом судороги. Потом паралич. Дальше пациент мечтает уже не о том, чтобы выжить, а о том, чтобы сдохнуть. И поскорее. Не знаю, скоро или не очень, но это ему гарантировано наверняка. Еще не было никого, кто сумел бы сожрать эту гадость и не отправиться к праотцам». – «Шесть часов… Итак, у меня будет полным-полно времени на то, чтобы свалить». – «И не только на это, – заметил тверчанин, осторожно кладя часы-убийцу на стол. – Чем хороша эта отрава, так это тем, что обнаружить ее в крови мертвяка невозможно. Я не спец и не знаю, что в трупешнике происходит, но этот яд то ли распадается на какие-то безобидные составляющие, то ли вообще выводится из организма. Короче, ни у одного трупореза, скольки пядей во лбу он бы ни был и какой бы аппаратурой ни располагал, нет ни единого шанса на то, чтобы что-то понять. В своем заключении он, чтоб не лажаться, объявит причиной смерти что-нибудь вроде обширного инсульта или отравления пищевыми продуктами. А ты в результате будешь чист, как Папа Римский. А если у кого в голове и забрезжат какие-то смутные подозрения, то никаких конкретных предъяв тебе все равно никто подогнать не сумеет». – «Хм, недурственно. – Мужчина взял со стола часы и аккуратно застегнул тонкий кожаный ремешок у себя на запястье. – Мечта террориста или маньяка. Насколько я знаю, подобные штучки держат в неприступных хранилищах за сотней замков, и какой-нибудь Усама бен Ладен готов отдать за них половину своего состояния». Тверчанин еле сдержался, чтобы не рассмеяться. «Да с какого ты дерева слез? Отстал лет на пятнадцать от жизни! Сейчас такие часы может купить по дешевке любой лох на любой барахолке. И это ничуть не сложнее, чем добыть чек героина. Были в хрусты, и тебе за них найдут хоть обогащенный плутоний…»
* * *
Он полулежал, утонув в низком глубоком диване, установленном в дальнем углу просторной комнаты, три стены которой были закрыты до самого потолка книжными стеллажами. Паркетный пол в центре комнаты был покрыт большим овальным ковром. Посередине ковра стояли невысокий журнальный столик со стеклянной столешницей и четыре массивных, обитых светло-коричневой кожей кресла. Если не принимать в расчет невысокой стремянки, с которой удобно добираться до верхнего яруса стеллажей, и нескольких торшеров, расставленных по разным углам библиотеки, вот, пожалуй, и вся мебель, заполнявшая комнату. Правда, в простенке между двумя закругленными кверху окнами еще было сооружено нечто вроде буфета, выставившего напоказ короткую культю барной стойки, больше напоминающей гладильную доску.
Когда Разин зашел в библиотеку и остановился у входа, тщательно притворив за собой дверь, Хопин поднял на него взгляд, но уже через секунду вновь погрузился в изучение массивного фолианта, раскрытого на коленях.
– Если я вдруг не вовремя, Аркадий Андреевич, вы только скажите, и я подожду снаружи, – негромко и внешне спокойно произнес посетитель, но, вслушавшись повнимательнее, в его голосе можно было бы уловить легкий налет раздражения.
Хопин вновь оторвался от книги и удостоил гостя еще одного, более пристального взгляда.
– Да нет, – прокряхтел он и устроился на диване немного повыше. – Зачем же снаружи? Проходи и располагайся, где посчитаешь удобным. Вон там у окна есть маленький бар, можешь смешать себе что-нибудь выпить. На подоконнике где-то была коробка с сигарами. Одним словом, любезный, даже и не думай стесняться. И извиняй, что я сам по-хозяйски не берусь за тобой поухаживать. Старик. Какой с меня может быть спрос?
Посетитель в ответ чуть заметно кивнул и, неслышно ступая по пушистому ковру, направился к стойке бара, на которой были предупредительно выставлены в рядок несколько высоких бокалов и блестящий серебряный шейкер.
– Вам что-нибудь приготовить, Аркадий Андреевич? – как можно более безразлично поинтересовался он, через стеклянную дверцу разглядывая бутылки с напитками, заполнявшими бар.
И сразу же с неприязнью подумал, что вышло это не совсем натурально – голос чуть дрогнул, а вопрос прозвучал немного натянуто, с совсем неестественной подобострастностью. Для наблюдательного, а к тому же еще и мнительного человека вроде Хопина это могло послужить сигналом, чтобы отметить, что посетитель, возможно, что-то замышляет. И сразу насторожиться. Вот уж совсем не ко времени.
Но хозяин лишь по-старчески чмокнул губами и проскрипел:
– Что ж, приготовь, если нетрудно. Того же, что и себе. Я, знаешь ли, как-то не особый ценитель спиртного и не могу похвастаться тем, что в нем разбираюсь. Так, если только сделать пару глотков за компанию. А что буду при этом пить, так мне все равно.
– Хорошо, – с трудом выдавил из себя темноволосый мужчина и поспешил отвернуться, чтобы скрыть от Хопина торжествующую улыбку.
Замечательно! Он и не мечтал, что это будет так легко!
Заведомо настраивал себя на то, что впереди поджидают целые россыпи подводных камней! И пышные грозди неприятных сюрпризов вроде того, что, к примеру, не удастся ненавязчиво соблазнить Аркадия Андреевича даже бокалом минеральной воды или отвлечь его внимание от этой воды, чтобы успеть незаметно всыпать туда щепотку отравы. А все оказалось настолько элементарно, что с этим справился бы и детсадовец. «Приготовь чего-нибудь, что и себе», – вот так вот все просто!
«Приготовлю, Аркадий Андреевич. Сейчас приготовлю, – не переставал возбужденно повторять про себя посетитель, слегка подрагивающими руками наливая в шейкер водку, " Чинзано" и яблочный сок. – Обязательно приготовлю. Как можно не приготовить? Вот только сделать себе то же самое, что и вам, никак не получится. В вашем коктейле будет присутствовать один специфический ингредиент, которого я, сопляк, еще недостоин по причине как своего малолетства, так и той ничтожнейшей роли, что играю в этом свихнувшемся мире. Для того чтобы заслужить почетное право быть накормленным такой пищевой добавочкой, которую подсыплю сейчас в ваш бокал, надо ой как постараться! Надо суметь нагромоздить такие горы дерьма, на которые не сумеет взобраться ни один самый опытный скалолаз. Надо наворовать миллионы и миллиарды. Надо суметь сжить со свету десятки людей, а еще сотни и тысячи пустить по миру с протянутой для подаяния дланью. И вот тогда-то я наконец и окажусь удостоен высокой чести быть выдвинутым на соискание премии в номинации "негодяй года", которая присуждается в виде маленькой порции такого вот серого порошка, добавляемого в коктейль. Хотя, – цинично подумал мужчина, разливая из шейкера по бокалам золотистый напиток, – не такой уж я жлоб, каким порой могу показаться. И всегда готов отказаться от этой почетной награды в пользу несчастных. Скажем, сгорающих от несовместимого с жизнью похмелья бомжей. Берите, ребята. Кушайте на здоровье, и все ваши проблемы уже менее чем через сутки как рукой навсегда снимет волшебное зелье, сотворенное в секретных лабораториях».
Тонкие, почти бесцветные губы гостя опять растянулись в улыбке – на этот раз уже не торжествующей, а настолько зловещей, что она могла бы легко вызвать у истеричных девиц и малолетних детей кратковременный приступ мандража и нервных мурашек. Указательный палец правой руки с небольшим усилием надавил на колесико подзаводки часов. Циферблат послушно откинулся в сторону, встав приблизительно под прямым углом к своему первоначальному положению. Путь на волю серому порошку был открыт. Смерть, проведшая в заточении больше десяти лет, наконец обретала свободу.
Левая рука с дрожащими от нервного напряжения кончиками пальцев и с «Оптаймом» с откинутым циферблатом, чуть повернулась над одним из бокалов. Ноготь мизинца правой руки слегка щелкнул по блестящему корпусу часов и из него вниз – в коктейль из яблочного сока, «Читано» и водки, – словно молотый перец из перечницы обрушилась вниз примерно треть его содержимого. Дозняк более чем достаточный старику для отправки на свиданку с прапращурами.
С едва слышным щелчком циферблат снова встал на привычное место. Темноволосый мужчина с трудом перевел дыхание и машинально отметил, что за считанные секунды лоб и спина покрылись испариной. Рукавом свитера он стер с лица пот и, сконцентрировав все внимание, внимательно осмотрел бокал с особым коктейлем для Хопина Аркадия Андреевича, кандидата в покойники. Ничего подозрительного. Буквально за считанные секунды яд растворился в напитке бесследно. То безобидное, что гость сделал сейчас для себя, от того смертоносного, что предназначалось хозяину, можно было отличить лишь по количеству разлитого по бокалам коктейля. Хопину была приготовлена чуть-чуть меньшая доза.
