«КамАЗ» не успел еще набрать свои восемьдесят пять километров в час, предусмотренные техническими параметрами (два года работы в агентстве по охране грузовых перевозок не прошли для Евгения даром). Пропустив машину на полкорпуса, он метнулся из темноты, поравнялся броском с кузовом и уцепился за задний борт одной рукой. Ноги протащило по асфальту. Рванув тело вверх, он поставил правую ногу на буксирное устройство и подтянулся. Неожиданно перед ним возникла фигура с портативным пулеметом на плече. Человек секунды на три замешкался, очевидно, пытаясь понять, кто перед ним. Этого Евгению оказалось вполне достаточно. Он резко выбросил левую ногу в боковом ударе, вышиб из руки неизвестного ствол и вывел его из равновесия. Перевалившись через борт, вставать не стал — подцепил пятку наклонившегося за стволом противника и резким ударом в колено сломал ему ногу. Верзила очень крепкого сложения, на голову выше Евгения, вскрикнул, отлетел к ближайшей тубе. Евгений набросился на него сверху, стараясь прижать рычагом предплечья на горло к металлическому полу. Машина притормозила, туба катнулась вперед и ослабила тяжелый башмак. Верзила сориентировался, вытянув над головой руку, схватил его за скобу и попытался ударить Евгения, и хотя тот в последний момент успел сблокировать руку, башмак, падая, рассек кожу на его темени. Машина рванула вперед. Евгений откатился в сторону. Полуторатонная, ничем не зафиксированная туба покатилась, проутюжила верзилу, выбила задний борт и упала на асфальт. «КамАЗ» принял вправо и остановился… Барракуда услышал, как лязгнул борт, увидел в зеркальце, как покатился по асфальту драгоценный груз.
— Что там у тебя, Питон?! — хлопнув дверцей, зло крикнул он на бегу.
Заглянул в кузов. Раздавленный Питон захлебывался кровью. Кто-то сзади ударил Барракуду по подколенным связкам. Взмахнув руками, он как подкошенный упал на асфальт. Хотел вскочить, но в горло больно вонзился ствол «Ингрэма».
— Отдыхай, — приказал незнакомец с залитым кровью лицом, — приехали.
Со стороны Товарной-Смоленской, разрывая темноту проблесковыми маячками, мчалась вереница машин.
Ни упоминание французского посла, ни «приглашение Жака Ширака», ни тем более взятка не помогли — возможности «Контратэкс-Тур» оказались вовсе не беспредельными. Документы были готовы только через неделю после запланированного отлета, билеты и того позже, зато теперь Евгений оформлял отпуск, будучи в полной уверенности, что встреча с Валерией в Орли непременно состоится и что эта последняя «драка», в которую он ввязался, не сулит никаких неожиданностей.
В воскресенье утром собрались у Илларионовых. Пока женщины стряпали на кухне пельмени, хозяин квартиры на балконе обсуждал с Каменевым и Нежиным дело, в которое их втянул Столетник. Сам виновник на балкон не выходил, а безучастно разглядывал корешки книг Катиной библиотеки.
— Иди сюда, француз, — позвал его Каменев.
— Не могу, Саныч. Там у вас дымно, а я курить бросил. Легкие берегу.
— Не дури, разговор есть.
— Мне ваши разговоры про бандитов порядком надоели.
— Если бы не ты, провокатор, мы бы говорили о музыке и женщинах.
— Разговоры о музыке и женщинах бесплодны, ибо то и другое непредсказуемо.
— Давно ты к такому выводу пришел, лягушатник?
— Это не я, это мой земляк Мари Франсуа Аруэ, он же Вольтер, сказал.
— Иди, иди, — подключился Нежин, — у нас к тебе вопросик имеется.
— Пусть мне Алексей Иваныч пришлет повестку в прокуратуру. Только я все равно ничего не знаю, ей-Богу!
Отложив книгу, он все же вышел к ним на балкон.
— Не поминай Бога всуе, — сказал Илларионов. — Подумай лучше, куда мог подеваться Чалый.
— Кто-кто? — наморщил лоб Евгений.
— Да с тобой серьезно говорят, Эжен, — достал сигареты Каменев.
— Чалый… Чалый… Нет, не знаю такого. Обратитесь в частное сыскное агентство «Альтернатива». Там за сравнительно небольшую плату вам смогут помочь.
— Вот гад, а? — чиркнул спичкой Каменев.
— Я не гад, а потенциальный пассажир самолета авиакомпании «Эр-Франс», — парировал Евгений. — Ничего не видел, ничего не знаю, ничего никому не скажу.
— А если я тебя прижму как муху к оконной раме? — хитро прищурился Илларионов. — Возьму подписочку о невыезде?
— А разве с мух берут подписки о невыезде?
— Ну, о невылете?
— А на каком основании?
— Найду.
— Да что вы!
— Значит, ты продолжаешь утверждать, что ни к чему не причастен?
— Боже упаси!
— А Петрова с грузом общей стоимостью шесть с половиной миллионов долларов кто задержал?
— Кто такой Петров? Не знаю такого. О грузе впервые слышу, тяжелее авторучки ничего не поднимал. Долларов в глаза не видел, мне зарплату государство Российское в рублях выплачивает. Но если это так, как вы сказали, то поздравляю доблестные правоохранительные органы с очередной победой на криминальном фронте, а вас — с предстоящим повышением по службе,
Нежин засмеялся и похлопал в ладоши.
— Ну что, мужики, — подмигнул Илларионов, — прижмем?
— Прижимай, Алексей Иваныч, — дал добро Каменев. — Уйдет ведь, паразит. Женится в Париже, примет французское подданство, потом его попробуй достань.
Евгений присел на приступок, обхватил колени руками и изобразил на лице предельное внимание. Илларионов вынул из кармана фото Киреевой в целлофановом пакетике.
— Это кто, Женечка? — спросил он притворно вежливо.
— По-моему, это женщина, — рассмотрев фотографию, ответил Евгений.
— Уже хорошо. А что ты можешь о ней сказать?
— Красивая. Это, что, знакомая ваша?
— Ты раньше эту фотографию видел?
— Конечно, нет. А где вы ее взяли?
— В кармане арестованного Петрова, которого ты задержал.
— Кто, я-а?! Да что вы! Какое я имею ко всему этому отношение, Алексей-свет-Иваныч?
— Какое-то имеешь. Потому что вот здесь, на лбу этой красивой женщины, обнаружен дактилоскопический узор большого пальца твоей правой руки.
Евгений почесал в затылке.
— А-а! Да, да, да.
— Ну вот, вспомнил, — облегченно вздохнул Каменев.
— Точно, вспомнил! Это когда какой-то мужик на самосвале проезжал, а у него борт открылся и какая-то тумба выпала. Стал он, значит, ее к кузову подкатывать, и это открытку потерял. Ну, я ее, естественно, поднял и ему вернул. Значит, это была она?
— Штирлиц, — оценил Каменев.
— Это какой такой мужик, Женечка? — наседал Илларионов. — Которого ты под дулом пулемета держал?
— Клевета! Пулемет он меня сам попросил подержать, пока борт закрывал.
— А что ты на станции делал?
— Гулял. Я часто там гуляю. Люблю вечерний запах шпал, как сказал поэт.
— А башку тебе кто пробил?
Каменев засмеялся, раскурил погасшую сигарету.
— На этот вопрос я за него отвечу, — сказал. — Он хотел помочь мужику борт закрыть, да не удержал, его и зацепило.
— Точно!..
В гостиной зазвенела посуда. Леля и Ника принялись расставлять тарелки. С кухни вкусно потянуло пельменями; запах перебивал табачный дым и превосходил аромат вечерних шпал.
— Ты хоть знаешь, во что впутался? — спросил Нежин.
— Ни во что я не впутывался. Обманутый супруг попросил меня по старой памяти последить за его супругой. Практика, распространенная во всем мире.
— Кто этот Севостьянов?
— Он не назвался.
— Ты последил?
— Последил.
— И что выследил?
— Ничего. Она вышла из дома, зашла за угол, села в машину и взорвалась.
— Когда?
— В понедельник.
— А накануне?
— Накануне ходила в кино. Смотрела очень художественный фильм «Телохранитель» киностудии имени Довженко.
— Какого Довженко? — поинтересовался Каменев. — Который алкашей лечит?
— Судя по фильму, да.
— И все?
— И все. Ни с кем не встречалась. Ходила по магазинам. Присматривала себе место на кладбище. Что еще-то?
— А в Зарайск она, случайно, не ездила?
— Что еще за Зарайск такой? Впервые слышу.
— Молодец, — похлопал его по плечу Каменев. — Хорошо держится француз, а?
— Пименов тоже хорошо держится, — сказал Илларионов. — Возмущению нет предела. Обещал разогнать охрану, которая за его спиной творила безобразия. Уволить Севостьянова, который отвечал за экспорт хайпалона.
— С чем его едят-то хоть, хайпалон этот? — искренне поинтересовался Евгений.
— Полиэтилен хлорсульфированный, попросту — сульфохлорированный, — блеснул эрудицией Илларионов. — Применяется при производстве красок и клеев. Туда — хайпалон, оттуда — краски. Читай: туда — золото-бриллианты, оттуда — валюту.
— Валюту они оттуда не возили, — втянулся в разговор Нежин. — Оставляли на зарубежных счетах. Считай, Женя, что ты надыбал спецканал экспортировки партийных денег, который отдел внешней разведки собирался использовать для оказания помощи левым рабочим движениям. На самом деле — террористическим организациям. «Красным бригадам» — в Италии, «Роте армее фракцион» — в Германии. Канал этот оставался до сих пор незасвеченным, хотя партнер «Альтернативы» — крупнейшая в мире детективная корпорация «Кролл» — занимался денежками КПСС плотно. Партия приказала долго жить, но многие с этим не согласились и решили использовать нераскрытый резерв в интересах самых стойких коммунистов наподобие бывших членов ЦК Пименова и Погорельского, полковника Червеня, уголовника и стукача Севостьянова. Не пропадать же добру — ворованному золоту, бриллиантам, дипрозиту, изобретенному с этой целью в лабораториях ВПК. Да и люди, и связи по всей Европе остались. Сбыт налажен, а за приобретением дело не стало, нужно было только протянуть руку дружбы отечественному криминалу, и «грязное» золотишко потекло рекой. Вполне партийный компромисс, о котором еще Ильич писал: бандиты, фашисты, коммунисты — какая разница-то? Для достижения победы мировой революции все средства хороши.
