– Это он пленных называл артистами? – уточнил Тарас.
Матюшонок выразительно кивнул.
– Ты все сказал? – Булат выпрямился.
Даже в темноте было видно, как лейтенант вытаращился на него и затряс головой.
– Все!
– Сядь! – потребовал Булат.
– Зачем? – испугался Матюшонок.
– Граната уже не нужна, – соврал Кирилл.
– Давно бы так! – Сотрудник СБУ облегченно вздохнул и сел.
Булат оказался у него за спиной. Хрустнули ломающиеся позвонки. Тарас отвернулся и поморщился.
Чернота, заполнившая лес, будто ожила. Она шевелилась под едва различимыми контурами деревьев, вздыхала сонным ветерком и шуршала прошлогодней листвой. На таком же черном небе в пробоины выглядывали звезды. Где-то в стороне Дьяково раздалось несколько коротких очередей, и снова наступила тишина.
Морочко осторожно сделал еще один шаг.
– Кто здесь? – раздался шепот Палача.
– Конь в пальто! – тихо ответил Федор Степанович. – Что у тебя?
– Ничего, – лаконично ответил Палач.
Он с вечера пытался связаться с генералом по спутниковому телефону, но ничего из этого не вышло.
– Такого еще не было, – дрожащим голосом промямлил подполковник СБУ, оттягивая ворот армейской куртки.
За несколько дней она так напиталась потом, что стала скользкой и дурно пахла.
– Что мы сделаем без связи? – спросила чернота голосом Палача.
– Пробуй еще! – заявил Федор Степанович.
В стороне вспыхнул и заметался голубоватым свечением прямоугольник дисплея. После набора частоты стали слышны длинные гудки.
– Да что же это такое? – упавшим голосом спросил сам себя Морочко и навалился плечом на корпус бронетранспортера.
Неожиданно что-то хрустнуло, и он отчетливо увидел прямо перед собой черный силуэт Палача.
– Послушайте! Давайте, как рассветет, всех завалим, снимем на камеру и уберемся отсюда. Ведь материал готов!
– Да ты в своем уме? – Подполковник обрадовался, что Палач сам пришел к этой идее, но все же решил повыпендриваться. – Ты хоть представляешь себе масштабы операции?
– Сами посудите, бригада почти окружена, – проговорил Палач, уловив фальшь в интонации шефа.
Он был уверен в том, что Морочко тоже думал над этим вопросом.
– Ее разгром – дело времени. Что с нами будет, если мы окажемся в руках террористов?
– Хорошо, – выдавил из себя Федор Степанович. – Уговорил. Так и поступим. Матюшонок должен привести в район кладбища Супруненко. Нужно, пока темно, отправлять туда артистов. Рассветет, устроим имитацию боя и кончим их. Думаю, десяти минут хватит, чтобы все заснять.
– За глаза! – воскликнул Палач, воодушевленный таким ответом. – Значит, я даю команду Матюшонку?
– Он без нас знает, что надо делать! – сказал Федор Степанович. – Вот только как быть с Булатниковым?
Вдруг загудел спутниковый телефон.
Палач чертыхнулся.
– На связи. Понял!.. – Он протянул аппарат подполковнику. – Генерал!
– Морочко на связи, – негромко проговорил Федор Степанович в телефон, теплый от рук Палача.
– Это я, – раздался голос генерала. – Пришел с совещания, вижу, вы несколько раз пытались со мной связаться.
– Вы в курсе, что у нас происходит? – заторопился Морочко.
– Не беспокойтесь, разрабатывается план деблокирования района. Помощь вам уже идет. К утру ситуация стабилизируется. У сепаратистов просто недостаточно сил, чтобы покончить с нашей группировкой, оказавшейся в котле.
– Все-таки мы в окружении? – ужаснулся Федор Степанович.
– Я думал, что вам об этом уже известно, – заявил генерал.
– Мы лишь предполагали, – проблеял подполковник.
– Теперь о главном, – после небольшой паузы проговорил генерал. – Булатников не дошел до позиций бригады.
– Как?
– На него наткнулся корректировщик огня Захарчук, возвращавшийся из города. Булатников погиб.
– Это точно?
– Точнее не бывает! – рявкнул шеф. – Твой Матюшонок сообщил.
– Так как же быть?
– Действуйте согласно плана. Силами бойцов «Шахтера» начинайте имитировать поиск диверсантов. К этому времени Матюшонок приведет Супруненко в рощу за кладбищем, а ты доставишь туда своих клоунов.
– А как быть с теми, кто остался в Киеве? – неожиданно спохватился подполковник.
– В смысле?.. – не понял начальник.
– Трое наших сотрудников были допрошены на камеру под видом спецназовцев взятых в плен, – стал объяснять Федор Степанович. – Они рассказывали, как захватывали зенитную установку.
– Я тебя понял. Чего ты хочешь?
– Эти трое сейчас в Киеве. Если место, где была захвачена группа, окружено сепаратистами, то каким же образом мы их доставили туда?
– Ты хочешь, чтобы я выслал их тебе? – осведомился генерал.
– Нет, конечно! – едва не плача, почти выкрикнул в трубку Федор Степанович. – Любой журналист задастся вопросом о том, как они оказались за пределами района, окруженного сепаратистами.
– Что ты предлагаешь?
– Вышлите вертолет, на котором я их будто бы вывезу! – выпалил Морочко.
На самом деле это был единственный шанс выбраться из пекла.
– Вертолетов у меня нет. Да если бы и были? Какая разница, полетит он специально или об этом просто будет заявлено пресс-службой?
– Понятно, – с трудом справляясь с одышкой, пробормотал Федор Степанович.
– А раз понятно…
– Я знаю, что мне делать, – выпалил подполковник, которому не терпелось быстрее покончить с этим делом и бежать.
– Вот и хорошо! – Генерал выдохнул так, словно все это время тащил куда-то в гору тяжелый груз, который наконец-то свалил с себя. – Выполняйте!
На негнущихся ногах Морочко подошел к бронеавтомобилю, едва различимому в темноте. Сзади, в черноте леса, подступившего к дороге, вдруг что-то прошуршало. Сердце подполковника екнуло, во рту пересохло. Федор Степанович вмиг оказался на заднем сиденье машины.
– Бронежилет! – спохватился он. – Куда вы его подевали?
– Что это с ним? – раздался чей-то удивленный голос.
– Приступ паранойи, – ответил кто-то.
– Паникер! – Послышался осуждающий вздох.
– Я уже загрузил ваше снаряжение, – взбираясь на сиденье рядом с водителем, проговорил Палач.
Но Федор Степанович уже был не в состоянии понимать людей. Ощущение надвигающейся беды лишило его способности думать. Он обхватил голову руками, потом сунул пальцы в рот и прикусил их.
Палач развернулся на сиденье и спросил:
– Едем?
Вместо ответа Морочко яростно затряс головой. Машина вздрогнула. Подполковник взглянул в окно и отпрянул от него. За стеклом корчило рожи и кривлялось какое-то чудовище.
Федор Степанович вдруг почувствовал, как на затылке под кепкой зашевелились остатки волос. Он видел Веселова! Вытекший глаз, распухшее лицо, слипшиеся волосы!.. Живым был лишь рот. Покойник улыбался разбитыми губами и что-то говорил.
«Что?..» – мысленно спросил его подполковник.
«Я задушу тебя, вырву тебе горло!»
«Нет!» – Федор Степанович замахал перед собой руками, прогоняя видение.
Вспышка яркого света пронзила мозг и неожиданно вернула его в реальный мир. Он увидел спинку переднего сиденья и руку, теребившую его за предплечье.
– Просыпайтесь! – сказал Палач. – Приехали.
Еще не веря своим глазам, Морочко сел прямо и огляделся.
– Вы себя нормально чувствуете? – спросил Палач.
– Да, конечно! – Федор Степанович часто закивал, беря бронежилет, лежащий справа от него.
Они сделали гигантский крюк и вышли не к роще, а к воротам кладбища, которое в нее упиралось. Потом друзья двинулись вдоль штакетника, покосившегося, утопающего в зарослях лебеды и полыни.
Тарас шел, вернее сказать, крался первым. Опасаясь быть замеченным, он выбирал траву погуще, а заросли кустарника – поплотнее. Чтобы не выдать себя случайным звуком, ему приходилось то и дело останавливаться, опускаться на корточки, нырять в разросшуюся лебеду и полынь, осторожно ощупывать перед собой путь.
Кругом было тихо. Покой усопших лишь изредка нарушал сонный ветерок, ворочающийся в кронах берез и осин. В какой-то момент друзьям стало казаться, будто этот забор тянется куда-то к горизонту и нет ему ни конца ни края. Но он все-таки кончился, и они оказались в роще. Здесь им пришлось идти в прямом смысле на ощупь.
Наконец деревья расступились, стало немного светлее. Булат различил дорогу, пересекающую небольшую поляну. Пытаясь понять, есть здесь кто-то, кроме них или нет, товарищи осторожно легли в траву.
– Пришли, – сделал вывод Тарас.
– Кажется, чисто, – прошептал Булат.
– Действительно, – уже громче проговорил Супруненко. – А с какой стати им здесь охранение выставлять? Сразу к рассвету и подтянутся.
– Как бы в такой темноте своих не пострелять! – забеспокоился Кирилл.
