– Я ведь могу и не согласиться. Вы правы, это не совсем обычная перевербовка, но все равно, меня по головке не погладят, вы правы...
– Никто не узнает.
– Вы не тот человек, у которого я хотела бы оказаться в руках, – сказала Марина. – Считайте это комплиментом, если хотите. Быть у вас в руках – чересчур рискованно...
– А у вас есть выбор? – невозмутимо пожал плечами капитан. – Простите за банальность, но вы уже в моих руках, нравится вам это или нет. Потому что вы погибли. Вас просто нет на свете. Ваши следы обрываются в усадьбе этого скота, именовавшего себя атаманом. Местные видели, как вас туда уводили. Они при всей своей тупости сумеют вас описать, когда начнется следствие, опознать вас по фотографиям... Но никто не заметил, как вы оттуда уходили. Там все сгорело к чертовой матери, если вы не знали. И все, кто там был, скоропостижно скончались. Черт его знает, отчего так произошло!
– Ага, – сказала Марина. – То-то, когда мы уходили, кое-кто из ваших людей остался...
– Вот именно. Нас вообще никто не видел. Нас там и не было никогда. Понимаете? Нас там не было, а вы погибли вместе со всеми. Быть может, после долгой и кропотливой работы вас все же не опознают среди обгоревших трупов, но что это меняет? Я все равно вне подозрения. Выбора у вас нет. У вас есть всего два варианта. Либо бы будете работать со мной добровольно, либо я все равно получу от вас нужную информацию, но в ход пойдут методы, о которых больно говорить. И последствия для вас будут самые печальные, я же не смогу вернуть вас вашим боссам после... вдумчивого допроса. Или вы думаете, что я настолько добрый и гуманный? И не рискну обойтись с вами без всякого почтения?
– Ну что вы, – сказала Марина. – Я о вас самого лучшего мнения... Вы десятерым таким, как я, пальчики отстрижете садовыми ножницами. Иначе какой из вас Наполеон?
– Я рад, что вы относитесь ко мне серьезно, – сказал капитан без улыбки. – Конечно, мне будет неприятно, когда с вами начнут... энергично работать, но тут уж ничего не поделаешь. Ставки чересчур высокие.
– Единственный шанс в жизни?
– Не иронизируйте. Очень вероятно, что второго такого шанса не представится.
– Логично... А можно поинтересоваться? Меня оттрахают, перед тем как начнут загонять иголки под ногти, и я бесповоротно потеряю товарный вид?
Капитан поморщился.
– Ну что за пошлости... Ничего подобного. Это слишком мелко, достойно вульгарной шпаны.
– Вот теперь я вижу, что вы весьма многообещающий кандидат в Наполеоны, – сказала Марина. – Я не иронизирую.
– Я знаю, – сказал капитан. – Верите или нет, но мне бы не хотелось превращать вас в кусок мяса. Вы молодая, очаровательная, вам еще жить да жить... Давайте договоримся по-хорошему! Только не вздумайте вилять, отделываться пустяками. Итак?
Марина задумчиво смотрела в потолок. Велик был соблазн поиграть с ним. Но, во-первых, нет времени, а во-вторых, и риск слишком велик. Капитан профессионал и, если возьмется, начнет выжимать всерьез, перевербовывать без дураков, пустячками не отделаешься и очень быстро подойдешь к той черте, за которой начинается измена...
– Подумать дадите? – спросила она.
– Минуту-другую, не более. Я к вам уже успел присмотреться. Вы определенно не из тех, кому для принятия решения требуется много времени.
Марина встала, под его пристальным взглядом отошла к окну, выходившему на тихий маленький дворик. Как дорога для бегства окно, безусловно, не годилось – между стеклами красовалась решетка, тонкая, но надежная на вид.
Не нужно было ничего обдумывать. Решение она уже приняла. Но появилась и прекрасная возможность без всяких трудов разжиться кое-какой полезной информацией, так что не стоило спешить...
Она обернулась, посмотрела собеседнику в глаза и сказала с легкой улыбкой:
– Получается, вы не оставили мне выбора?
– Что поделать? – ответил капитан с такой же непринужденной улыбкой. – В конце концов, вы – человек в этих играх не случайный. Такую профессию, как у вас, выбирают вполне сознательно. Должны были знать, что можете угодить в нелегкую жизненную ситуацию.
– Логично. Но знаете, в чем загвоздка? О, не в каких-то соображениях морально-этического плана... К чему эти глупости? Просто... вы предлагаете неравноценный обмен.
– То есть?
– Мне не нравится сам термин «перевербовка». Мне не нравятся условия предлагаемой игры. Вы хотите высосать меня досуха и не дать взамен ничего. Жизнь, конечно, великолепная штука, но идти на сделку в обмен только на нее...
– Что вы хотите?
– Равноправного партнерства, я бы выразилась. Вы хотите выжать из меня достаточно, чтобы держать в руках. Вполне понятное желание. Но, простите, я потребую того же самого с вашей стороны. Чтобы и вы рассказали, что вам удалось узнать. У вас будет оружие против меня, а у меня – против вас. Иначе я могу заподозрить, что вы все врете насчет своих мотивов. Что вы попросту работаете на кого-то со стороны. На китайцев, пакистанцев, немцев, наконец, на соседнюю, столь же суверенную страну. И хотите примитивно выкачать из меня информацию в интересах кого-то третьего...
– А вы умница.
– Ну, еще бы, – нетерпеливо сказала Марина. – Слышала уже... Ну, так как? Я предлагаю именно партнерство. – И передразнила его интонацию. – Вы определенно не из тех, кому на принятие решения требуется много времени...
Он раздумывал недолго. Сказал тихо:
– Но вы ведь понимаете: после того, как я раскрою свои карты, у вас уже не будет дороги назад?
– Естественно, – сказала Марина. – Кто-то недавно назвал меня умницей... Итак, что вы знаете? – она вернулась в кресло, устроилась поудобнее, видя, что он достал сигареты, попросила: – Дайте и мне, сто лет не курила...
Курить ей не особенно хотелось. Просто-напросто зажженная сигарета в умелых руках – чрезвычайно полезное орудие. При некотором навыке ее можно вмиг загнать в глаз, в ухо, в ноздрю так, что самый тренированный человек на какое-то время станет беспомощным, и его гораздо проще будет обидеть...
– У меня есть своя разведка, – сказал капитан. – Я имею в виду, в батальоне, специфика службы, сами понимаете. А учитывая, что страна у нас маленькая, даже батальонная разведка при умелой постановке дела способна стать серьезной силой. Ну, вот... Вы лучше меня знаете, что «Центр» заправляет тут всем и всеми. Лично я отношусь к этому философски – поскольку изменить ситуацию не в состоянии, а бороться против такого положения дел при моих нынешних возможностях попросту глупо... Но это не значит, что мы не можем за ними присматривать. Мало ли что полезное удастся узнать, информация – это товар и козыри... В технические детали и мелкие подробности я углубляться не буду, это неинтересно. Главное – примерно около месяца назад ко мне попали сведения, что небезызвестный Бородин готовит здесь переворот. Самый настоящий, классический: с устранением нынешнего президента и других ключевых фигур и заменой их своими. Моя персона оказалась в этом скорбном списке. Сегодня семнадцатое. Меня должны пристукнуть двадцать четвертого...
– Вы об этом так спокойно говорите? – не без уважения спросила Марина.
– А что, прикажете впадать в истерику? Какой смысл? До двадцать четвертого еще неделя. Давным-давно просчитал несколько вариантов. Все они касаются, деликатно выражаясь, эмиграции. Поскольку с теми силами, что у меня сейчас есть, в открытый бой не вступишь. Итак, двадцать четвертого меня должны пристукнуть, а сам переворот намечен на тридцатое. С этого началось. Мои ребята стали копать дальше. Это было не так трудно, как можно подумать: мы, строго говоря, не предпринимали никаких действий, мы только копили информацию. Все равно что рация, которая работает только на прием – ее невозможно засечь, пока она не заработала... Постепенно выяснилось, что дело даже серьезнее. Во-первых, переворот нашей страной не ограничивается. Он должен произойти синхронно в четырех государствах вдоль Транссибирской магистрали. Во-вторых, все сложнее, чем мы поначалу полагали. Это не просто путч с целью привести к власти еще более послушное правительство. Тут что-то другое. В игре участвуют ваши люди. Я имею в виду государственных служащих. Чиновники, разведчики... А впрочем, коли уж вы оказались здесь и работаете в том же направлении, что и Тимофей Сабашников, то должны эту часть интриги знать лучше меня, не так ли?
– Предположим, – сказала Марина, и глазом не моргнув. – Ну ладно, продолжайте...
– Потом приехал Сабашников. И с ходу занялся Бородиным. Стало ясно, что ваша контора в курсе дела, но моего положения это ничуть не облегчало. Опять-таки, не прибежишь и не скажешь, что хочешь войти в игру, вы не хуже меня знаете, как относятся к подобным «инициативникам», сходу начинают подозревать черт-те в чем. В лучшем случае, пошлют подальше, а в худшем... Ничего не оставалось, как следить за Тимофеем. Мы быстро выяснили, что он озабочен безопасностью некоего спецрейса. Даже ухитрился попасть на борт, но на этом везение кончилось. Я крепко подозреваю, что один из четырех обгорелых скелетов как раз ему и принадлежит.
