Эта плакать не станет. Эта скорее его самого заставит расплакаться. Дайэн продолжала массировать ему член. И вдруг, когда горячая волна подступила к самому последнему рубежу и уже была готова вырваться наружу, на волю, — негритянка вдруг вскочила с него и присела на край кровати. Ее шоколадное тело было покрыто мелкими слезинками пота.
— Ты че, подруга? — разочарованно протянул Кортиков, привстав. — Че остановилась? Еще маленько — и…
Она усмехнулась и взяла с тумбочки один стакан, а второй протянула ему:
— Пей, малчик. Пей. Сечас будет приятно. Пей.
Он приник губами к краю стакана и в два глотка осушил его. Негритянка отпила из своего чуть-чуть, поставила на тумбочку и снова оседлала подполковника. Теперь она осторожно ввела его орезиненный ствол в себя и стала медленно приподнимать и опускать таз. В нем вновь поднялась волна похоти, захлестнула снизу, обняла ляжки, кольнула бедра, и он понял, что еще несколько мгновений — и могучая волна вырвется наружу сладостным взрывом…
И в этот момент на глаза ему словно упала плотная пелена, в ушах зашумело, комната заплескалась из стороны в сторону, сидящая на нем верхом негритянка размазалась по потолку — и он рухнул во мрак…
Когда Алексей Васильевич снова раскрыл глаза и осмотрелся, Дайэн в номере уже не было, и вообще за окном было светло, значит, он проспал всю ночь. Он лежал на кровати, голый, потный, на тумбочке стояли два стакана — один пустой, из которого он пил, а другой почти нетронутый. Вдруг его внимание привлекла щербинка на ободке этого стакана. Он вспомнил, что такая щербинка была на том стакане, из которого он вначале отпил джин. Теперь же выходило, что девка ему подсунула совсем другой стакан — тот, с которым она уходила в ванную… Ебена мать! Так она ему что-то туда сыпанула!.. Кортикову стало не по себе. В душу закралось страшное подозрение. Он, едва не взвыв от досады и ярости, ринулся к спрятанной в стенном шкафу сумке и переворошил ее содержимое. Рубашки. Смена белья, носки, кроссовки, тренировочный костюм «Адидас», длинный пластиковый мешок на молнии, где он хранил выходной синий костюм, — все на месте. Но целлофанового пакета с двадцатью пятью штуками баксов, которые ему вручил Урусов в Москве, не было. Пакет с деньгами исчез! Остальная часть денег была у Левкина и Артема Свиблова.
Он тихо застонал, обхватив лоб вспотевшей ладонью. Вот так наколка! Вот ведь киданула черномазая блядь! Клофелином опоила, как обычная ресторанная кидала командировочного мудозвона… Алексей Васильевич бросился к двери, выбежал в коридор и забарабанил кулаком в дверь соседнего номера, где поселился Никита Левкин.
Дверь тут же распахнулась, и на пороге появился бледный как смерть Никита, держа в руке свои скомканные брюки и скомканную в руках сотенную купюру баксов. Столкнувшись лицом к лицу со старшим группы, он только и смог выдавить:
— Деньги…
— Что? — Кортиков сразу понял: троица черномазых проституток сработала синхронно..
— Меня эта девка чем-то опоила и бабки спиздила. Все, что было у меня, — все две тысячи пятьсот баксов, — пробубнил Никита.
— Все две с половиной штуки? — печально усмехнувшись, повторил Кортиков. Он не сомневался, что та же участь постигла и Артема Свиблова. Подойдя к его двери, Алексей Васильевич стукнул разок. Здоровяк Артем вылетел в коридор со свирепой рожей и, как только увидел их обоих, сразу сник.
— И у тебя поперли бабки? — без тени укоризны спросил Кортиков.
Тот виновато кивнул, одергивая незастегнутую рубашку.
— Ну и что предлагаете делать? — печально поинтересовался Алексей Васильевич.
— Как что? — взорвался Никита. — Пошли немедленно в этот блядюшник, наведем там шороху! Найдем этих русалок, кишки им повыпускаем!
— Как же, повыпускаешь ты… — вздохнул Кортиков. — Они те на голубом глазу скажут, что ни хрена не знают. Не видели, не слышали, а если будешь катить на них бочку — вызовут местных ментов и заявят, что ты с ней потрахался, а гонорар зажилил. И тебя еще в каталажку сволокут. — Он помолчал, понимая, что хотя бы для очистки совести надо сходить туда разобраться…
И в этот момент из его номера послышалось настойчивое верещание сотового телефона, который он оставил на столике перед зеркалом. Звонить на этот сотовый мог Алексею Васильевичу только один человек — генерал-полковник Урусов. Но вот уж с кем ему сейчас меньше всего хотелось беседовать, так это с ним… Полковник Кортиков рысцой вернулся к себе в номер и в нарушение данных ему Урусовым инструкций запихнул визжащий мобильник под подушку, выбежал из номера и повернул ключ в замке…
Выйдя из гостиницы, они направились к дому с веселой надписью Brooklyn Eros Meeting Point Club. Но алюминиевая дверь в веселый клуб была заперта. С утра такие заведения явно не работали.
— Суки, закрылись там и делят наши баксы! — заорал Артем и, впав в ярость, стал дубасить кулаком в алюминиевую панель. — Полторы тыщи сперли, курвы! Открывайте, суки черножопые!
Алексей Васильевич мрачно сопел и не вмешивался. Полторы тыщи — если бы! Бедняга Свиблов ни сном ни духом не ведал, что жопа-Дайэн вынула у него не полторы, а все двадцать пять штук баксов. Как теперь действовать в Нью-Йорке без этих бабок? И, хуже того, как доложить Урусову об этой пропаже, он с трудом себе представлял. Ну в самом деле, не станешь же звонить Женьке в Москву и каяться: вот, мол, залез в койку с негритянкой-шалавой, а она оказалась стопроцентной мошенницей, под стать нашим шалавам с Казанского вокзала… Да, блин, Урусов за пропажу тридцати штук зеленых по головке не погладит. Да какое там — он вообще не поверит, что какие-то три проститутки из Бруклина смогли облапошить трех московских ментов-спецназовцев, которые в самом-то деле не лыком шиты. Нет, горестно размышлял Кортиков, не поверит Евгений Николаевич, не поверит, а, скорее, решит, что это он, Кортиков, все подстроил, выдумал какую-то туфтовую историйку про проституток-воровок, а сам эти тридцать тыщ баксов прикарманил. Да и сам бы Алексей Васильевич, окажись он на месте Урусова, ни в жисть бы не поверил в такую смехотворную, такую анекдотичную историйку. И самое обидное для подполковника Кортикова в этой истории было именно то, что ну ладно бы сам он замотал эти баксы, но ведь так по-идиотски из-под носа их увели… Надо что-то срочно делать — без бабок туг никуда… Ситуация была хреновая.
И тут в голову Алексея Васильевича пришла отчаянная мысль. Он взглянул на часы — было начало двенадцатого.
— Хорош базарить! — сурово процедил подполковник, схватил уже вконец озверевшего Никиту за локоть и оттащил от двери. — Все это без толку. Хватит стучать. Они не откроют. Их там все равно нет.
— Так что ж, мы так это и оставим, товарищ подполковник? Ведь у меня две с половиной тысячи, у Артема полторы, у вас… — обиженно протянул Левкин, нехотя давая увести себя прочь от эротического клуба.
— Нет, не оставим, — твердо отрезал Кортиков. — Мы сами компенсируем потерю. Сейчас поедем на Манхэттен, найдем гостиницу «Дорэл-Инн» — там нам все возместят!
— Это как? — не врубился Свиблов.
— Пока не знаю. Будем действовать по обстановке, — загадочно пообещал опытный оперативник. В его голове созрел некий план операции — одной из тех, в которых ему за долгие годы службы в спецвойсках МВД не раз и не два приходилось участвовать. Правда, в те разы он только выполнял приказ, действовал по кем-то заранее спланированному и тщательно продуманному сценарию. Теперь же ему самому предстояло стать и сценаристом и режиссером. Он еще не знал, как пройдет этот рискованный спектакль, но иного варианта не было… Хочешь — не хочешь, а рисковать придется…
Через два часа трое бойцов московской «спецбригады» генерала Урусова стояли перед громадным зданием отеля «Дорэл-Инн» и внимательно рассматривали входящих и выходящих людей, фокусируя свое внимание на высоких светловолосых мужчинах лет сорока. Они прибыли сюда на потрепанном «форде», который Кортиков арендовал с помощью портье гостиницы «Россия» до завтрашнего дня за двадцать пять долларов. В общей сложности парни наскребли по карманам около двухсот баксов. «Этого нам хватит на сутки», — подумал подполковник. Воспользовавшись картой города, Никита Левкин без труда нашел нужную авеню и притормозил недалеко от центрального входа в отель.
Для начала Кортиков обследовал здание гостиницы, обнаружил служебный выход, удостоверился, что дверь не заперта, и вернулся к центральному входу. Он дал указание Левкину отогнать «форд» к торцу здания, поближе к служебному выходу, и приказал ждать команды. Сам же в сопровождении Артема Свиблова двинулся к стойке портье.
— Ай эм лукинг фор рашн пипл, — бодро начал Алексей Васильевич, силясь как можно более любезно улыбнуться в лицо молоденькому портье в расшитом золотом кителе. — Сучков. Итс э фэмили. Мэн, вумен, герл. Сучков. Уот рум намбер, плиз?
