списком персон, который только что выдала. Посмотрела на своего жильца, на Томича, затем спросила безучастно:
– Меня на подвал, да?
Томич задумчиво посмотрел на неё:
– Ну а как ты хотела? По содеянному. Но и на подвале люди живут. А вот как живут – зависит, конечно, от того, как они сотрудничают со следствием…
Анна поникла. Было понятно, отчего. В молодом Луганском государстве – ладно, недогосударстве – и нравы царили… ну, молодые. Как в той Гражданской войне. За белых аль за красных? И далее – без особых процессуальных заморочек. В зависимости от.
На подвал МГБ попасть – это, по слухам, было ещё ничего. Всё же шантрапой всякой не занимаются. Да и некая культура законности не заслонена военной неумолимостью. Вот у казачков было, опять же по слухам, совсем хреново. Полная революционная целесообразность. Подозревали в работе на укров всех, а всех незнакомых – вдвойне. Хватали и тащили на подвал даже добровольцев, если те оказывались в казачьей зоне без знакомого казакам сопровождающего. Такие тоже бывали: проходили «ноль» самостоятельно, или связывались с жителями приграничных селений, или вон просто шарашили через поля на грузовике, вдали от пограничных КПП.
Рассказывал про такой случай один из парней в его роте, возвращавшийся после излечения через какой-то из дальних переходов. Погранцы вдруг закрыли проход, опустили шлагбаум и, по словам рассказчика, «вдумчиво засуетились». Результат суеты нарисовался уже минуты через три в образе бэтра, щедро разбрасывающего питательную донецкую землю из-под колёс и шустро углублявшегося в сопредельную темноту.
Итогом операции стал пригнанная на КПП древняя крытая «шишига» и длительные переговоры кого-то с погранцами, окончания которых боец уже не застал. По отрывочной фразе, брошенной веселящимся дээнэровцем (переход был у соседей) он понял, что некие наивные ухари добровольцы посчитали, что раз степь, то её никто не охраняет, и приборчиков внимательных нет. И попёрлись внаглую на грузовике. Хорошо, что рация у них была настроена на правильную волну – когда услышали приказ команде бэтра стрелять в случае продолжения движения, остановились, обозначили себя светом и по радио.
В общем, энтузиасты просачивались, полагая, что тут всё мёдом намазано и им сейчас же дадут оружие и направят на фронт. А казачки встречали их неласково. Бросали на подвал и начинали задавать вопросы. И если некто в течение первых пятнадцати минут не успевал убедить их в своей пушистости и добронамеренности, то приходилось такому добровольцу несладко…
Как рассказывал Алексею казачок в Алчевске, где Кравченко был принят подозрительными патрульными Головного, – никаких особых пыток и жестокостей. Людишек били вдумчиво, чтобы посмотреть, кто как держать будет экзекуцию. И в зависимости от этого уже определяли дальнейший путь добровольца – на окопы на пару неделек, для дальнейшего наблюдения, на подвал дальше, или же – по законам военного времени, как укровского шпиона. «Но то редко совсем, – заверял казачок, заглаживавший за немудрящим столиком вину перед “правильным” Алексеем за первоначальную подозрительность. – Когда точно всё со злодеем ясно. И то иной раз просто выкидывали его между своим и укропским блок-постами, когда подозрения были, а доказательств – нет. Не звери, чай…»
Анне-хозяйке подобное, понятно, не грозило, но она всё равно начала преданно смотреть на Томича и развёрнуто отвечать на его вопросы.
Выяснялась с её слов интересная ситуация. Ежели прежде, «при хохлах», бизнес сдачи квартир был достаточно хорошо налажен – долю за спокойствие давали участковому (присутствующий мент пожал плечами – он-де новый, тогда не работал), кому-то ещё наверх по милицейской линии и немного в жилконтору, чтобы те по своим каналам не устраивали подляны в самые те моменты, когда на квартире милуется парочка, – то после смены власти жилконторские остались, а вот с милиционерами пошли разные заминки. Так это сформулировала Анна. И довольно скоро на подобных ей хозяев вышли ребята, что называется, с окраин. Ну, или со спортивных клубов. Сначала рядились под ополченцев, но в конечном итоге довольно быстро обозначили свою настоящую принадлежность к бандитам. «К мафии», – как сказала Анна.
Жить всем надо, так что взаимовыгодный вариант «налогообложения» нашли быстро. И всё было хорошо, бандиты вполне исполняли свои обязательства, когда надо было регулировать разные спорные ситуации. Анну вот не обижали ни разу, да она и дела с ними не имела. Встречалась раз в неделю с одним человеком – даже не она, а муж её, – тот получал оговорённую долю, и всё. Жильцы ничего и не знали о потаённых от них сторонах квартирного бизнеса.
Но с месяц назад тот человек задал вопрос: кто, мол, живёт, в частности, у неё из постоянных. А на её трёх квартирах постоянно жил только вот он, Алексей. А когда парень узнал, что жилец из военных, то потребовал описать его и узнать фамилию.
Да, вспомнил Алексей, точно, – приходила она с каким-то якобы требованием указать данные проживающих жильцов. Дескать, власти какой-то учёт вводят. Ему скрываться было не от кого, так что он фамилию назвал и со спокойным сердцем обо всём забыл. А оно вон как повернулось…
Анна как раз в это время страстно заверяла Томича, что не знала, для чего это надо было представителю «крыши», а то бы ничего не говорила.
Врёт, конечно, – ссориться с бандитами ей было совсем не с руки. Но знай она, что сотрудничество закончится гранатой в окошко и разгромом квартиры, то обвела бы их мимо темы. В общем, тётка-то не злая и не предательская даже. Просто хитрая. И на выживание нацеленная любой ценой. На выгодное выживание. Этакий украинский прапорщик в юбке…
Адреса крышевателя она, конечно, не знала, но номер телефона продиктовала. И рассказала, когда – примерно, ибо по факту время встреч колебалось – надо было ожидать следующей с ним деловой встречи.
Алексей про себя заключил, что паренёк после случившегося вряд ли придёт. Но «мафия» эта доморощенная за своими деньгами непременно вернётся. Собственно, правопорядок и отличался-то на Украине от чисто мафиозного тем, что дани и поборы шли милиции, а не бандитам. Хотя и тем своё перепадало – подчас от милиции.
В России, что ли, не так было? Там просто теперь в систему всё собрано, потому и беспредела мало. Уж кому как не Алексею Кравченко было об этом знать – с его опытом работы в «Антее»!
Вот так, за полезным разговором и провели время, покуда не подошла вызванная Томичем машина, и тот с задержанной и сопровождением отправился в управление – закреплять показания, как сказал. Алексею он посоветовал продолжать быть осторожным, ибо не сегодня ещё злыдней повяжут, а лучше бы
