Сыпались ссеченные еловые ветки. Грохотали пушки. Утробно выла вертолетная турбина. Стрекотали лопасти. «Ми-28» неторопливо полз над лесом. Пилот высматривал машину среди раскачивающихся ветвей и гнущихся от ветра деревьев. Он понимал, что сквозь заросли на «УАЗе» далеко не уедешь. Более-менее редко деревья стояли лишь в самом начале, а дальше шла почти непроходимая чаща. Он заметил среди деревьев две желтые колеи лесной дорожки и хищно улыбнулся. Когда «УАЗ» мелькнул на этом проселке, пилот вдавил кнопку. Ракета с шипением сорвалась с турели и, оставляя пышный длинный шлейф, ушла в лес. Еще мгновение – и сквозь ветви к небу ударила яркая вспышка…
Капитан Максимов, забравшись на капот обездвиженного «ЗИЛа», всматривался в то, что творилось над лесом. Когда полыхнула вспышка, он нетерпеливо крикнул:
– Старлей, ну, что там?
Митягин, сидевший в кабине, напряженно вслушивался в голос пилота, доносившийся из трубки, подключенной к древней рации.
– Говорит, вроде поразил цель, товарищ капитан.
– А поточнее нельзя, без всяких «вроде»? – нервничая, спросил Максимов.
– Сейчас, идет на второй заход, снижается. Винтами дым разгонит.
С минуту царило напряженное ожидание. Наконец Митягин улыбнулся, закивал.
– Докладывает, что машина в клочья. Так что… – Митягин внезапно погрустнел.
– Да что случилось? Чего молчишь?
– Говорит, что тел нигде не видно. Может, их в клочья разнесло? – с надеждой проговорил Митягин.
– Не с нашим счастьем… Или ты еще не понял, что эти твари живучие? – Максимов сплюнул под ноги и прислушался; где-то рядом раздавалось утробное мычание. – Это ты, что ли, старлей, животом мучаешься?
– Нет, товарищ капитан. Думал, мне только кажется.
Теперь уже оба спецназовца повернули головы на звук, который доносился из «Фольксвагена», одним колесом свесившегося с кузова через проломанный борт. Достав пистолет, Максимов осторожно перебрался к машине, заглянул в нее. Затем рукояткой зло высадил стекло дверки, распахнул ее. На заднем сиденье ворочался и мычал сквозь кляп связанный по рукам и ногам усатый прапорщик.
– Ну и денек сегодня, – проговорил капитан, доставая нож. – Одни сюрпризы и неприятности.
Острое лезвие перепилило веревки. Прапорщик с отвращением вытащил изо рта туго свернутый кусок промасленной ветоши, позаимствованной Лариным в кабине армейского «ЗИЛа».
– Ну и как тебя угораздило там оказаться? – сузив глаза, поинтересовался Максимов.
Но прапорщик ничего не мог пояснить. Он сидел, свесив ноги из дамской машины, и надрывно кашлял.
– Да выбирайся ты оттуда!
Максимов не удержался и сорвал злость на прапоре – за шиворот вытащил его из «Фольксвагена». После чего балансировавший на краю кузова гламурный «жук» качнулся и, чуть не задев Максимова по голове задним колесом, уткнулся бампером в траву.
…А в это самое время Ларин с Машей сидели под раскидистым деревом с густой листвой. Метрах в двухстах от них на лесной дороге догорали остатки армейского «УАЗа». Над головами кружил невидимый, но не ставший от этого менее грозным вертолет.
– А если спускаться решат? – предположила Шарапова. – Уходить надо.
– Лучше выждем. Не рискнут они спускаться.
– Что, меня или тебя испугались?
– Просто не решатся, и все. Я это чувствую.
– Кажется, улетают, – прислушалась Маша, – или на второй заход пошли… Ты когда меня из-за руля вытолкнул, я чуть шею себе не свернула, еле сгруппироваться успела.
– Извини, времени предупредить не было. Да и у меня гипс весь раскрошился, теперь хрен знает что там творится. Может, и в самом деле руку сломал.
Звук вертолета понемногу удалялся. Улегся ветер в вершинах, в лесу сделалось почти тихо.
Маша поднялась с корточек.
– Даже оружия у тебя нет, – она приложила ладонь козырьком ко лбу и всмотрелась. – А от пулемета рожки да ножки остались. Да и патроны все повзрывались в пожаре.
– Почему же нет? – Ларин тоже поднялся, сунул руку в карман. – Пистолет имеется, хоть и чужой. У прапора позаимствовал, – Андрей выщелкнул обойму. – И как на заказ – под завязку снаряжена.
– Оптимист чертов. Против нас спецназ брошен с огневой поддержкой с воздуха, у них средства связи, полигон весь оцеплен, а ты набитой обоймой хвалишься…
– Я это понимаю не хуже твоего, – признался Ларин. – Уходить надо, в этом ты права. Пошли, солнце уже садится. Ночью полегче станет. Заберемся куда-нибудь в чащу и подумаем, как нам быть.
Андрей задержался возле «УАЗа». От пулемета и в самом деле остались рожки да ножки. Коробку с лентой разворотило взрывами патронов, как консервную банку.
– Помародерствовать решил? Да тут брать уже нечего. Только колеса и дымятся.
– Хорошему хозяину всегда найдется что позаимствовать. У прапора пистолет, а от машины трос, – Ларин принялся разматывать довольно тонкий трос с лебедки внедорожника, скрутил его в бухту, повесил на плечо.
– Куда направляемся? У меня сегодня просто голова кругом, теряю ориентацию в пространстве и во времени.
– В глубь полигона выдвигаемся, там и отсидимся.
– Невеселая перспектива, – Маша ковыляла на высоких каблуках по каменистой лесной почве. Вырядилась, как на светский прием; нет чтоб кроссовки с джинсами надеть…
– Никогда не знаешь, что ждет тебя впереди. Не зря же в народе говорят: знал бы, где упадешь, – соломки бы подстелил.
Генерал Рубинов сидел мрачнее тучи. Он уже не рад был, что связался для реализации жилищной аферы с другом детства Владимиром. Генерал-лейтенанту казалось, что все беды происходят именно от Васькова – из-за его тупости и нерасторопности.
Владимир Павлович вертел в руках булькающую плоскую фляжку, правда, пока к ней не прикладывался.
– Значит, никакая она не журналистка, – глубокомысленно изрек Рубинов, глядя на капитана Максимова.
Тот сидел, закинув ногу на ногу, словно и не было перед ним двух генералов. Спецназовский берет лежал перевернутым на столе. Длинный хвост пышных волос, стянутых аптекарской резинкой, капитан заправил под воротник камуфляжа.
– Примета плохая – головной убор так класть. Перевернуть надо, – заметил суеверный Васьков.
Максимов заученным жестом надел берет.
– И журналистка она липовая, господа генералы, и немец ваш – казачок засланный.
– Не может того быть. Немец настоящий, – отозвался Рубинов. – Просто крыша у него поехала из-за этой бабы. Она, наверное, какие-то курсы спецподготовки проходила по психологическому воздействию. Ну, всякое там лингвистическое программирование… – Анатолий Никодимович сам запутался, а потому замолчал.
Максимов тронул мышку настольного компьютера и, тяжело вздохнув, произнес:
– Господа генералы, вы – старшее поколение, почему-то никак не хотите с новыми технологиями дружить. Все по старинке, будто компьютеры и Интернет – это не про вас…
– Интернет – всемирная помойка, – убежденно произнес Рубинов. – Всякая там порнография и дезинформация враждебными силами подбрасываются русскому народу.
– Я эту сучку вычислил через инет и немца пробил, – не обратил внимания на замечание генерал-лейтенанта капитан Максимов.
– Да он нам сам показывал, – возразил Васьков, – официальный сайт фирмы «Дас Хаус». Там его фотографии есть с руководством, на стройплощадках, с заказчиками…
– Сайт на каком языке был? На русском, – не уставал удивляться генеральской дремучести продвинутый Максимов. – И адрес сайта, который вы смотрели, конечно же, был указан на буклете, который дал вам этот тип, выдающий себя за Курта Бирхофа.
– Вот черт… А я и не подумал, – и Рубинов от избытка чувств даже зацокал языком.
– А теперь, господа генералы, посмотрите настоящий сайт фирмы «Дас Хаус». Немецкий знаете?
– Не так чтобы очень, – засопел генерал Васьков. – Ну, там «хенде хох», «цурюк», «нихт шиссен».
– А еще «шнеллер-шнеллер» и «дас ист фантастиш», – зло ухмыльнулся Рубинов.
– Ну да, и это знаю, – не понял иронии Васьков.
– Конечно, ты, Вова, немецкий язык по порнофильмам изучал…
– То, что вы немецкого языка не знаете, – неважно, – проговорил Максимов. – Вот, смотрите, реальный сайт фирмы «Дас Хаус». Фотографии почти те же, только на них настоящий Курт Бирхоф. И это совсем другой человек.
– Точно. Как лохов развел. На три копейки, – поразился Рубинов. – А там что было?
– «Фотошоп». Теперь подытожим. Кто они такие на самом деле, нам неизвестно. Но этот немец с журналисткой каким-то образом некоторые ваши разговоры сумели на видео и на аудио записать.
– Какие именно разговоры? – прищурился Рубинов.
– Там, где вы сами по полочкам всю подноготную с застройкой полигона раскрываете. И то, как особняки финнам с немцами продавать станете, и вторичное ветхое жилье на окраине для офицеров купите, а разницу в карман положите, – произнес Максимов абсолютно бесстрастно, без тени осуждения.
