Надо менять позицию, решил Роман. Следить весь день за аэродромом бессмысленно. Генерал все равно вернется в военный городок, так что основное внимание следовало сосредоточить на нем.
Роман слез с дерева, покурил в лесочке и, описывая большой полукруг вправо, начал обходить территорию части. Придерживаясь границ леса, где легче было укрываться от нежелательных глаз, он постепенно приближался к военному городку.
Несмотря на кажущуюся безлюдность в округе, ухо все время нужно было держать востро. В этом Роман убедился, когда, в последний момент услышав чей-то голос неподалеку, едва успел присесть за дерево. Через минуту в десяти шагах от него прошли трое солдат и прапорщик. Они не были вооружены, но несли с собой ящики с инструментом и деталями. Видимо, шли проверять или ремонтировать удаленное от части оборудование. Еще бы чуть-чуть – и они бы заметили Романа. И что бы ему оставалось тогда делать в его положении? Отпустить их он не мог – это автоматически ставило крест на задании. Перестрелять? Пистолет был под рукой, на таком расстоянии он произвел бы не более четырех выстрелов. Но стрелять не хотелось по двум причинам. Во-первых, выстрелы могли бы услышать в части и прислать вооруженную команду. Во-вторых, откровенно не хотелось убивать ни в чем не повинных солдатиков. Скорее всего, пришлось бы разбираться с ними врукопашную. Хотя и тут возникли бы проблемы. В том, что он вырубил бы всех четверых, Роман не сомневался. Но тогда ему пришлось бы связать их всех и оставить в лесу как минимум до утра. Но если они не вернутся к вечеру в часть? Их наверняка хватятся и опять-таки поднимут тревогу. В общем, куда ни кинь – всюду клин. Так что лучше всего надеть шапку-невидимку – то есть утроить, удесятерить внимание – и всякую живую душу обходить далеко стороной…
Еще раз ему пришлось затаиться – и надолго, когда он увидел вышедшую на дорогу группу солдат. Роман уже оставил лес и пробирался между островками деревьев, неуклонно приближаясь к военному городку. Но неожиданно появившиеся солдаты заставили его приостановить движение и залечь между деревьями, оценивая степень исходящей от них опасности.
В бинокле не было нужды. Они находились от него на расстоянии в сотню метров. Шестеро солдат имели при себе штыковые лопаты, а один, державшийся особняком, был вооружен полным боевым комплектом – автомат «АК-47», два рожка с патронами и штык-нож на ремне.
Шестерка с лопатами принялась окапывать дорогу, выравнивая скаты размытого недавними дождями кювета. Автоматчик важно похаживал в стороне, наблюдая за их работой. Все ясно, это арестантики с гауптвахты пришли отрабатывать повинность под присмотром выводящего.
Роман сжевал несколько кусочков шоколада, попил водички, но покурить не решился. Сволочь-выводящий бдил службу истово и так смотрел по сторонам, что даже крошечные пичужки не оставались им не замеченными. Тут только пусти дымок – чего доброго, откроет пальбу на поражение.
Но, надо думать, здесь не все такие ярые служаки. Если есть арестанты – стало быть, есть и раздолбаи, как во всякой нормальной армии. А уж как действовать в расположении «нормальной» армии, Романа не нужно было учить.
Он какое-то время лежал в своем укрытии, надеясь, что бойцы скоро уйдут на обед. Арестованные они или нет – это неважно, пищу они должны получать вовремя. Чем армия хороша, так это своей предсказуемостью.
Но на обед они не ушли. Приехали на мотоцикле с коляской прапорщик и ефрейтор, привезли термосы с пайкой. Арестованные разобрали тарелки, присели на край дороги и принялись торопливо есть. Выводящий все так же высился в отдалении, зорко глядя по сторонам. Роман плюнул и вполголоса выматерился. Сколько ему тут лежать? До вечера, пока арестанты не закончат работу? Вот попал так попал… Не ползти же на брюхе назад до леса.
Прапорщик уехал и – о радость! – увез с собой бдительного выводящего. Его сменил ефрейтор, который сразу вызвал симпатию Романа тем, что угостил арестантов сигаретами и закурил с ними сам.
Правда, завидев издали подъезжающий «МАЗ-66», он сигарету отбросил и приказал арестованным работать. Когда «МАЗ» проезжал мимо, он выпятил грудь и молодцевато отдал честь сидящему в кабине офицеру. Но потом снова расслабился и начал оживленно болтать с арестованными, время от времени лениво поглядывая на дорогу и совершенно не интересуясь окружающим его ландшафтом.
Роману только того и надо было. Он припал к земле и быстро добежал до предпоследнего островка. От него, после короткой передышки и изучения обстановки за спиной – все было спокойно, ефрейтор сидел на корточках, боком к ветру, и в сторону Романа не смотрел, – он добрался до другого островка, от него – до следующего и таким образом вернулся к опушке леса.
Здесь он взял еще правее и по большой дуге – с запасом, чтобы исключить всякий риск, – обогнул арестованных. На все эти вынужденные маневры ушло добрых два часа, но зато он, никем не замеченный, вышел, наконец, к намеченному издали бугорку, откуда открывался отличный вид на военный городок.
На бугорке росло полтора десятка корявых, ветвистых сосенок. Облюбовав одну из них, имеющую метрах в семи от земли удобную развилку, Роман вскарабкался на нее и сразу убедился, что нашел идеальное место для наблюдения.
В бинокль он отчетливо видел каждую улицу и каждое здание городка. Наблюдение сильно облегчалось еще и тем, что деревья стояли практически голые – набухшие почки не в счет – и их ветки не мешали обзору.
Роман принялся неторопливо водить биноклем, изучая расположение улиц и улочек. В общем, все как везде. По окраинам городка стояли частные домишки с огородами и небольшими садиками. Здесь жили преимущественно старые, многосемейные офицеры и прапорщики. Ближе к центру «высились» двух– и трехэтажные блочные дома на один-два подъезда. Там же находились школа и рядом с ней магазин – единственный на весь городок. Группка женщин стояла возле магазина, что-то обсуждая между собой.
Вся территория была обнесена бетонным забором, но серьезной преграды этот забор не представлял. Скорее он был предназначен лишь обозначать границы городка и отпугивать случайно забредших сюда путников.
Аэродром – другое дело. Там колючая проволока и часовые – но аэродром Романа не интересовал. Ему нужно было выяснить, в котором из домов квартирует генерал, и разведать подходы к этому дому.
Левее, ближе к аэродрому, располагались казармы, плацы, штабы, спортплощадки и столовые (солдатская и офицерская) – то есть непосредственно армия.
Вдоль казарм со стороны аэродрома проходила асфальтовая дорога и тянулась дальше, через военный городок до контрольно-пропускного пункта. Если генерал будет возвращаться с аэродрома, то только этим путем – другого, годного для продвижения автотранспорта, просто не было. Изучая в подробностях гарнизон, Роман то и дело посматривал на дорогу, ожидая появления генеральского «уазика».
Вскоре он помнил наизусть каждый поворот и каждое строение. К зарисовкам он не прибегал – не было такой нужды. Весь план находился у него в голове со всеми необходимыми ему подробностями. Он мог гулять по территории всей части так, будто прожил в ней не один месяц – и точно знал, на каком расстоянии от магазина находится КПП или где именно расположены главная улица и санчасть.
Знакомый «уазик» с хромированной окантовкой окон и корпуса появился только в начале третьего. Выехав, как и ожидал Роман, со стороны аэродрома, он сразу же, не доезжая казарм, свернул на узкую дорожку и подъехал к офицерской столовой.
Из него вышли четверо офицеров. Один из них был тот самый осанистый, державшийся чуть особняком, проверяющий, которого Роман видел на аэродроме.
Сейчас Роман находился гораздо ближе к «уазику», чем когда следил за проверяющим на аэродроме. Он совершенно отчетливо разглядел зигзаги на его погонах и одну большую звезду. Генерал-майор, и сомнений нет. Под фуражкой – седые волосы. Шрама, правда, было отсюда не разобрать. Но в наличии шрама Роман надеялся убедиться во время личной встречи.
Вместе с генералом в «уазике» приехали полковник и два подполковника. По-видимому, это были отцы-командиры части. Все они, держась на полшага позади генерала, вошли в столовую. Роман глянул на часы и слез на землю. Ему тоже пора было перекусить, полежать и покурить.
Но затягивать обеденный перерыв он не рискнул. Еще нужно было установить, где квартирует генерал. Поэтому, в темпе поев и выкурив сигарету, он влез на сосну и навел бинокль на офицерскую столовую.
Командирский «уазик» по-прежнему находился возле столовой. Значит, господа офицеры еще изволят кушать.
Ладно, кушайте, приятного аппетита.
Роман устроился как мог удобнее, положил руку с биноклем на сучок и терпеливо принялся ждать, когда генерал закончит трапезу.
Генерал, похоже, не торопился. Наверное, кушает под рюмочку, подумал Роман беззлобно. Это ничего. Дело обычное, по времени займет час-полтора. Лишь бы высокое начальство, что называется, не понесло. Тогда обед плавно перейдет в ужин, и когда он закончится, сказать уже трудно. Может, сегодня, а может – и завтра. Тут ведь такое дело, что не угадаешь.
