Фрол вяло пожал Лехе руку, а тот также не слишком был рад.
– Опять наблюдать твою рожу, – зло зыркнул глазами Фрол и отвернулся.
Леха не знал тогда, что и думать. Но Валетов по дороге прямо-таки по-бабьи попросил прощения и на вопросы: «Что случилось?» обещал все рассказать потом.
И вот опять перед ними лейтенант, который оглядывает своих сослуживцев и рассматривает, кто в каком состоянии прибыл под его подчинение. Понурые, злые, служить явно не желают. Понятное расслабление после отпуска.
От троицы не ускользнуло, что и Мудрецкий выглядит как-то по-иному: кажись, несколько упростился, исчезла резкость в словах и движениях, поздоровел, посвежел, румянец на лице появился. Даже загорел. Ну а чего же – лето на дворе.
Юра недолго распалялся по поводу того, что он рад очень всех видеть, и сообщил о необходимости всем троим смыться с глаз, практически не заходя в кубрик и не облеживая собственные койки.
– Не понял, – протянул Валетов.
– Две недели – очень маленький срок для того, чтобы забыть о случившемся на учениях, – намекнул лейтенант на известную ситуацию с обливанием каками военных чинов и наблюдателей, – посему поворачивайтесь направо и отправляйтесь вон из кубрика, далее с первого этажа пехом в парк, где Резинкин берет «ГАЗ-66» и выдвигается со своими корешами на строительство коттеджа для того самого генерала Лычко. И вряд ли на объекте будут возможны послабления.
Валетов, скрипя зубами, вышел в коридор и из-под бровей стал смотреть на проходящих мимо солдат.
– Что, этому козлу мало на голову дерьма всякого вылили? – кривился он.
– Да ты чего, Фрол?
– Да, – поддакнул Простакову Витек. – Ты какой-то злой вернулся.
– Да пошли вы! – цыкнул Валетов и отправился в сортир, чем полностью испортил Лехино настроение.
А когда Простаков злой, необходимо находиться от него на расстоянии в несколько метров, чтобы в случае чего не задело. Остановившись посреди взлетки и поглядев на собственные ноги, обутые для лучшей вентиляции в обычные тапочки, Простаков щелкнул пальцами. Резинкину показалось, будто кто-то в барабан ударил.
По казарме понеслось:
– Простак пальцами щелкнул, щелчок был. Эй, Ларев, бегом! Ларев!
Все орали и искали плотного Ларева, тоже обладавшего росточком немалым, аж сто восемьдесят пять, но против Простакова такие габариты мало помогали.
Не прошло и трех секунд, как фанерная дверь из кубрика с треском распахнулась, и бритый молодой выбежал с сапогами в одной руке и портянками в другой.
– Дорогой наш дедушка, с вашими фирменными ботинками, начищенными строго по уставу, и отглаженными портянками с пришитыми к ним кружевными оборочками, купленными в местном сельхозмаге, прибыл, – доложил рядовой Ларев и покорно наклонил голову, будучи готовым словить в ухо, для того чтобы злой Леха, которого называли «дедом» еще не заслуженно, а так, чтобы подчеркнуть уважение к массе, мог отвести душу.
Леха поглядел на выполнившего упражнение подчиненного, почесал с одного боку, с другого, повел плечами и легким ударом ноги в грудь, способным зашибить средних размеров бычка, отправил Ларева вместе с сапогами на четыре метра назад. После чего отправился умываться, не забыв крикнуть по дороге:
– Чаю горячего и зеленого.
Смыв дорожную пыль, Леха вернулся в кубрик, где застал на табуреточке половинку шоколадки и дымящийся кипяток в жестяной кружке.
– Шоколад откуда? – подобревшим голосом спросил зрелый «черпак» Леха у собственного духа.
– Мама прислала, – пробасил Вадим, за что получил удар в ухо и был отправлен в другой конец кубрика с назидательными наставлениями о невозможности принимать помощь у пожилых родителей. И еще больше удивился Леха, в натуре, зеленому чаю и снова поглядел в угол, где покорно обитал Ларев.
– Чего молчишь? Снова мама?
– Да, мама, – согласился Вадим и вышел из кубрика. Он ожидал, что в любую минуту ему в спину может полететь табуретка, но ничего подобного не случилось. Видимо, у «черпака» проблемы по службе.
Не успел Простаков отхлебнуть и пару раз, как из коридора донесся визг. Снова пришлось щелкать пальцами и посылать дежурившего снаружи кубрика Ларева, не мешавшего дедушке пить чай, посмотреть, что там такое творится. Как явствовало из доклада, Багор с Замором, ставшие через год службы весьма жестокими «черпаками», мучили в коридоре Кислого, заставляя того жевать портянки, которые, по мнению уже далеко не новослужащих, были некачественно выстираны.
Простаков подивился человеческой жестокости, и его потянуло на справедливость. Выйдя с дымящейся кружечкой чаю в одной руке и шоколадкой в золотинке в другой, он поглядел на двоих доходов, хотя какие это доходы – вон у них и щеки появились, распоролись на каше, продолжавших усиленно запихивать в рот мотающему головой Кислому одну из портянок.
– Эу, – позвал Леха и отхлебнул чай.
Двое наглых типов перестали заниматься своим подлым делом и немедленно подошли.
– Упор лежа принять, – попросил Алексей.
Он даже не приказывал. Не успел и фразу закончить, уже оба ждут дальнейших указаний. Зайдя со стороны ног, Леха, продолжая попивать чаек, спокойно наступил на спину одному, затем второму, и оба, естественно, не выдержав, рухнули мордами в пол. Пройдя по ним туда-сюда пару раз, наконец он успокоился и пошел вынимать впавшего в депрессию Валетова из сортира. Фрола он нашел, против ожидаемого, не на «очке», выдавливающего домашнюю пищу, а на подоконнике у открытого окошка, в которое удобно было выпускать дым.
– Фрол, да что с тобой такое? – снова повелся на разговоры Леха, ставя кружку на подоконник. – Шоколадку хочешь?
Фрол отобрал лакомство. Сожрал все, запил горяченьким, пощурился, как кот после рыбного обеда, а после начал:
– Тебе хорошо. У тебя папка есть, мамка есть, а у меня никого нет.
– Ну и чего? – пробурчал Леха. – Зато ты образованный.
– И у Витька, у Резины, у него тоже и папка, и мамка, а у меня никого.
– Хорош выть. Пошли собираться. Витек уже давно готовый, ждет нас.
– А куда торопиться? На очередную стройку? – Валетов с досады плюнул в окно, попал кому-то на шапку, но не стал заострять внимания, хотя и повернул голову в сторону так, чтобы, случись чего, не заметили. – Нам тут еще год торчать.
– Ну, намного меньше, – успокоил его Простаков. – Осталось-то всего десять месяцев.
– Вот это ты двинул мысль, – зло согласился с ним Валетов и, заложив руки за спину, подобно великому вождю французов, нашедшему начало своего конца на Бородинском поле, пошел из сортира прочь, ведь и на самом деле Витек ждет.
А Витек, сидя на крыльце, искурил уже пяток сигарет, и уши его пухли. Он не пожалел собственного красноречия, когда оба появились.
– Я что, вам тут швейцар?
– Молчи, – отозвался за двоих Простаков. – Видишь, Фрол не в настроении.
– Да вы что? – не поверил Резинкин. – Послеотпускная депрессия? Ну, вы не одиноки, я, между прочим, тоже делами занимался.
– Да какими ты мог делами заниматься? – пренебрежительно высказался Валетов, беря курс на машинный парк.
– Ну ладно, – пробурчал Витек. – Никакими.
Троица в похоронном молчании брела все пять километров, вяло перекидываясь друг с дружкой парой-тройкой слов, из которых стороннему наблюдателю стало бы понятно, что каждый за время отпуска занимался любовью каждый день, много раз подряд и все с разными красавицами. Так они в собственной брехне и фантазиях добрели до парка и, попадав в машину, отправились по данному Мудрецким описанию искать где-то в пригороде Самары генеральский недостроенный коттедж.
Двухэтажное скромное строение по сравнению с двумя соседними монстрами было обречено остаться, согласно проекту, небольшим. Зданьице, которое уже начали облицовывать пластиковой вагонкой, производило тем не менее приятное впечатление.
А на вопрос: «Откуда деньги?» – в России принято не отвечать. Тем более тем, кто имеет ранг генерала и выше.
К удивлению военнослужащих срочной службы, их встречало лично пузо Лычко, закрытое белой футболкой, нависающей над синими спортивными штанами. Бросив хозяйский взгляд на машину, не здороваясь, генерал предъявил претензию, почему она закрыта сверху тентом. На это никто ему ничего не сказал. Комментарии были излишни, так как следующим движением генерал обозначил здоровую кучу мусора, скопившуюся за время стройки перед домом.
– Вот это все надо за сегодня вывезти.
– Так время двенадцать, – первым начал переговоры Валетов.
– А никого не волнует, – быстренько поставил его на место генерал. – Вы должны были здесь быть в девять утра, да и вообще, чего это я начинаю перед вами объясняться? – Бросив взгляд на Фрола, он ушел.
И правда, Валетов вел себя так, что здесь не генерал – генерал, а Фрол – генерал, и, кто кому докладывать должен, непонятно.
– Ну ты даешь, – согласился с Фролом Простаков и сжал своей здоровой лапищей маленькую ладонь. – Еще немного, и он сам бы начал в кузов весь этот мусор сгружать.
