– …Париж должен быть уничтожен! – захлебывавшимся голосом вещал фюрер. – Военный комендант города генерал фон Хольтиц, я обращаюсь к вам! Вся Германия обращается к вам! Вы слышите?…Весь мир содрогнется…
В кабинет влетел полковник Клинк, начальник отдела транспорта.
– Генерал, вы слышите? – блестя глазами, заявил он. – Телефонируйте на аэродром, пусть кто-нибудь поднимает самолеты…
Комендант принялся хлопать себя по карманам, искал сигареты. Вот он вынул пачку, трясущейся рукой достал сигарету и закурил.
– Чего вы ждете, генерал? – спросил полковник.
Фон Хольтиц посмотрел на него:
– Полковник Клинк, соберите своих людей и срочно отправляйтесь к мэрии, возможно, вам удастся отбить ее у французов… Исполняйте!
– А приказ фюрера?
– Еще одно слово, и я прикажу вас расстрелять!
Клинк помотал головой и сорвался с места.
В радиоприемнике звучал захлебывавшийся голос фюрера… Фон Хольтиц метнул на приемник ненавидящий взгляд, вдруг достал пистолет и разрядил его в радиоприемник.
Майор Поль подробно описал дом, в котором расположился пулеметный расчет. Пробираясь по развалинам, Курт Мейер и Павел Бондарев быстро нашли тот дом, который был нужен. Серая пятиэтажка с высокой крышей, почерневшей от времени, с пустыми глазницами окон.
– Как думаешь, где они? – спросил Курт.
– Улицу простреливать было бы удобно со второго этажа. Ну-ка…
Они шмыгнули во двор и зашли в подъезд. Курт Мейер остался внизу, Павел Бондарев поднялся на второй этаж.
Скоро Павел вернулся.
– Я видел, их двое, – довольно кивнул он. – Кажется, меня не заметили.
– Да, иначе уже гремели бы выстрелы. Что думаешь делать?
– Надо чем-то выманить их. Черт, ты зря не взял свой китель!
– Погоди, у меня есть мысль. Гранаты лучше оставим здесь.
Они сложили гранаты в темном месте под лестницей.
Поднялись по лестнице. Курт прокричал на немецком языке, обращаясь к пулеметному расчету:
– Солдаты, фюрер с нами! Я приказываю вам… – Он намеренно сделал паузу. И она оказалась выверенной. Один солдат, а за ним и второй показались над подоконником…
Курт и Павел были готовы. Они выстрелили одновременно. Оба немца были убиты наповал.
– Ты отлично стреляешь, – сказал Павел Бондарев Курту. – А теперь – вниз, быстро!
Они спустились, прыгая через три ступеньки.
– Вперед, через двор! – скомандовал Курт.
Они пересекли двор и вошли в подъезд. Окна квартиры первого этажа выходили на улицу. Дверь оказалась незаперта. Они вошли в эту квартиру, о которой знали заранее, остановились в прихожей. Курт выглянул из-за выступа стены. Окна зала были без стекол, сразу за окном Мейер увидел пятнистую броню танка.
Мейер отпрянул.
– Мы пришли туда, куда нужно! – произнес он довольным тоном.
– Хорошо, – кивнул Павел. – Я пошел…
Он бегом пересек комнату, замер, прислонившись к стене. Граната была с ним. Он вырвал кольцо и метнул гранату в окно. Тут же присел. На улице полыхнул взрыв…
То же самое проделал Курт Мейер. Прогремел второй взрыв.
– Теперь – ходу! – скомандовал Курт Мейер.
Они припустили к двери, выскочили на улицу.
Два танка, подорванные Куртом Мейером и Павлом Бондаревым, перегородили улицу, по ней теперь нельзя было проехать. Защитники баррикады могли ликовать. Озадаченные немцы прекратили атаки, и баррикада продержалась до вечера. В двадцать один ноль-ноль был получен приказ полковника Анри Роль-Танги прекратить огонь.
– Что такое? – спросил Курт.
Майор Поль объяснил ему. Консул посольства Швеции в Париже предложил перемирие. Гитлеровцы послушались – они хотели получить передышку в надежде, что войска с фронта прибудут в Париж.
В условиях острой нехватки боеприпасов перемирие удовлетворило и восставших. Они надеялись на появление войск де Голля.
23 августа 1944 года танковые колонны генерала Паттона охватили Париж в смертельные клещи. В авангарде наступающих двигалась французская бронетанковая дивизия генерала Леклерка.
На перекрестке автомобиль генерала Эйзенхауэра догнал арьергард французских танков. Водитель притормозил. К автомобилю бежал какой-то полковник. Когда француз приблизился, стал виден Лотарингский крест на его берете.
– Разрешите повернуть танки на Париж! – откозыряв, произнес полковник.
– Кто вы такой? – резко спросил Эйзенхауэр.
– Полковник Леруа, бронетанковая дивизия Леклерка.
– Я приказывал Леклерку двигаться на восток, – проворчал Эйзенхауэр. – Город находится под контролем внутренней армии Парижского района. Шведский консул обещал перемирие…
– К черту шведского консула! – орал французский полковник. – Поступила информация из мэрии – там работает радиопередатчик, вещают открытым текстом. Париж могут взорвать.
– Хорошо, – сказал Эйзенхауэр. – Пусть Леклерк разворачивает свои танки. Даю вам три дня.
– Есть! – откозыряв, ответил полковник Леруа. Его лицо осветилось радостью.
Не дожидаясь реакции Эйзенхауэра, полковник устремился к своим солдатам.
Первоначально Эйзенхауэр задумывал обойти Париж стороной и двигаться к другим, более важым целям. Однако де Голль, узнав о намерениях американца, взбеленился. Он ворвался в штабную палатку. Тонкие губы де Голля были сжаты в полоску, да и глаза полыхали страшным огнем.
– Генерал, как вы можете оставить мой город без помощи?
– Я уже отдал приказ! – раздраженно бросил Эйзенхауэр. – Дивизия Леклерка меняет направление…
– А я узнаю об этом в последнюю секунду! – закричал де Голль. – Я хочу, чтобы вы знали… Я иду вслед за Леклерком…
– А сколько человек вы хотите с собой увести, генерал? – спросил Эйзенхауэр. – Взвод? Полк? Дивизию? У меня каждый человек на счету! Мы и так долго провозились под Версалем, все сроки летят к черту! Через полчаса, – он посмотрел на часы, – у меня состоится важный телефонный разговор с Рузвельтом, что я доложу президенту?
– Что вы поступаете как человек! – сказал де Голль, развернулся и вышел из палатки.
Французская танковая дивизия генерала Леклерка, входящая в состав американской армии Паттона, изменив направление главного удара, двинулась на Париж.
Отряд французских командос на джипах «Виллис» ворвался на аэродром. Был отдан приказ – не стрелять по самолетам, но охране аэродрома досталось. Развернув спаренные пулеметы «Виккерс», установленные на автомобилях, французы стали уничтожать все живое в пределах видимости. Сперва охранники, засев в предназначенных для этого укрытиях, пробовали отстреливаться, затем, видя, что напор наступавших не ослабевает, устремились к транспортному «Юнкерсу», который, ведомый отчаянным пилотом, выруливал на взлетную полосу. Несмотря на пулеметные очереди, пяти или шести человекам удалось добежать до самолета. Кто-то успел запрыгнуть в люк прямо на ходу – французский офицер, подняв к глазам бинокль, видел, как счастливцам протягивали руку и втаскивали в самолет, кого-то оттолкнули – из люка показалась белая рука. Гитлеровский солдат, с которым так обошлись, припал на одно колено, сорвал с плеча автомат и в отчаянии выпустил вслед самолету длинную очередь. Было видно, как пули высекли искры из обшивки. Разумеется, «Юнкерс» это не остановило.
– Командир, я могу резануть по бакам, – задумчиво произнес пулеметчик, рассматривая разворачивавшийся самолет.
Офицер оглянулся. Вокруг все пылало.
– Не надо, – ответил офицер, вновь приставляя бинокль к глазам. – Пусть проклятые боши убираются домой. Расскажут своим, как получили по зубам от французов.
«Юнкерс» тем временем развернулся и замер в начале взлетной полосы. Прогрев двигатели, самолет начал разгоняться. Прошло несколько минут – и тяжелый транспортник взмыл в небо.
– Все! – сказал офицер. – Будем надеяться, что последний самолет с захватчиками покинул Париж…
25 августа генерал де Голль вслед за Леклерком триумфально вступил в Париж. И хотя на крышах еще орудовали немногочисленные немецкие снайперы, французская столица была освобождена. Де Голля приветствовали восторженные парижане. Звонили колокола собора Парижской Богоматери.
Что случилось с остальными героями этой истории?
Доктор Менгеле бесследно исчез…
Мэра Парижа растерзали возмущенные горожане.
Павлу и Адель было суждено таки встретиться. Это произошло в бою, в последний день восстания, за несколько часов до вступления генерала Леклерка в Париж.
Павел отстреливался от наступавших немцев, сидя на втором этаже мэрии. Он менял пулеметный диск, когда кто-то тронул его за плечо. Обернувшись, молодой человек увидел Адель.
– Ты? – выдохнул он. – Откуда?
– Внизу сказали, что бошей, по сути, сдерживает один человек, русский, – улыбнулась Адель. – Я подумала, что это ты. Я не ошиблась! – Девушка восторженным взглядом рассматривала молодого человека.
