А Аниса за дверью закрыла лицо руками:
— Что я наделала? Что я наделала, дура! Счастье свое сама же и погубила. Но… но, может, еще не поздно?
Неожиданная мысль родилась у нее в голове, и женщина бросилась к телефону. Набрала номер квартиры командира группы, майора Вьюжина. Вовремя набрала. А Лебеденко, не замечая никого и ничего вокруг, быстрым, решительным шагом шел к штабу батальона связи. Солдаты, что показались на пути, шарахались от старшего лейтенанта, до того яростен и страшен был его вид. Вид человека, идущего убивать.
В фойе штаба Лебеденко козырнул посыльный. Из коридора вышел дежурный по батальону, молоденький лейтенант. Офицер спецназа едва не столкнулся с ним. Дежурный представился и спросил:
— Извините, но позвольте узнать, к кому вы, товарищ старший лейтенант?
Андрей ответил вопросом на вопрос:
— Начфин на месте?
— Капитан Белов? Так точно, недавно пришел! У себя он, а вы к нему?
— К нему, лейтенант, к нему!
И резким движением руки Лебеденко расстегнул выдвинутую вперед кобуру дежурного и выхватил его служебный пистолет, успев при этом отстегнуть предохранительный ремешок «ПМ».
Лейтенант от неожиданности ойкнул и схватился за пустую кобуру:
— Что вы делаете, старший лейтенант?
— Уже сделал! Совет, уйди в дежурку от греха подальше!
— Но…
— Ты не понял?
Лейтенант заскочил в служебное помещение, бросился к пульту связи.
Лебеденко прошел по коридору, остановился перед дверью с надписью: «Начальник финансовой службы капитан Белов А.Г.».
Ударом ноги распахнул ее, вошел в кабинет начфина. Тот сидел за столом, что-то считая на калькуляторе, отгороженный от спецназовца перегородкой, служащей барьером и одновременно подставкой при получении офицерским составом денежного довольствия. Капитан с удивлением взглянул на непрошеного гостя. Видимо, спесь являлась основной чертой характера начфина. Он воскликнул:
— Какого черта вы врываетесь в кабинет, как грабитель?
Лебеденко перемахнул через стойку, оказавшись у стола капитана. Пистолет он еще в коридоре вставил под ремень за спиной. Смахнул рукой и калькулятор, и бумаги, лежавшие на столе. Схватил капитана за отворот форменной рубашки так, что полетели пуговицы, рванул начфина на себя.
— Какого черта я пришел, спрашиваешь, козлина лощеная? Мочить тебя, пидора!
Будучи по натуре не только спесивым, но и трусливым, капитан дрожащим голосом спросил:
— За что? Произошла какая-то ошибка, старлей! Я не понимаю ваших действий!
— Сейчас поймешь, урод. Я из тебя, Белова, Брюнетова сделаю, расплющенного прессом! Ошибка, говоришь, вышла? Это ты точно заметил. Ошибка в том, что кто-то выродил на свет такого ублюдка, как ты. Не понимаешь моих действий? А что ты, сука, вчера в подъезде ДОСа[2] делал, а? Не помнишь?
Капитан наконец понял, кто перед ним и зачем пришел в его кабинет боевой офицер. Этот будет бить! Сильно бить. А Белов так боялся боли.
— Старлей, подожди, я все объясню! Отпусти!
Удар Лебеденко в челюсть опрокинул начфина вместе со стулом. Старший лейтенант легко, словно пустой фанерный ящик, сдвинул набитый бумагами стол начальника финансовой службы батальона к окну.
Нагнулся к капитану, находящемуся в состоянии нокдауна, рывком поднял на ноги:
— Жену мою захотел, мразь? Ударил ее, беззащитную женщину, грозил силой взять и опозорить? Крыса ты тыловая!
Второй прямой удар разбил нос и губы капитана. На его рубашку и пол обильно хлынула кровь.
— Ну что, взял? Опозорил?
Капитан, закашлявшись, попросил:
— Виноват, хватит, не надо!
Лебеденко взревел:
— Не надо? Надо, сука ты лощеная. Чтобы такие, как ты, навсегда запомнили, как к чужим женам приставать!
Третьим ударом в переносицу Лебеденко отбросил начфина к стене. Раздался глухой стук черепа, Белов, потеряв сознание, рухнул на пол, обливаясь кровью.
Лебеденко полностью потерял контроль над собой, так велика была ярость, сидевшая в нем еще с Новокоролевска.
Он вскричал:
— Косить, падла, вздумал? Сейчас ты у меня очнешься!
Затем нанес капитану два сильных удара ногами по корпусу. Слышно, как треснули ребра. Начфин пришел в себя, взгляд его потух, глаза заволокло пеленой.
Лебеденко схватил с сейфа графин. Вылил воду на голову поверженного противника, посмевшего поднять руку на его жену.
Старший лейтенант выхватил пистолет, снял его с предохранителя, передернул затвор, загоняя патрон в патронник, приставил ствол ко лбу начфина:
— Молись, тварь! Тебе конец!
Вместо выстрела раздался строгий голос Вьюжина:
— Отставить, Лебедь!
На старшего лейтенанта, перемахнув, как ранее Лебеденко через стойку, навалился Мамаев. Поднял вооруженную руку своего напарника, а затем кистевым заломом выбил оружие у Андрея, завалив его на стол.
— Лежать, Андрюха, сломаю!
Лебеденко дернулся, но капитан крепко держал своего подчиненного, прекрасно зная боевые возможности старшего лейтенанта в рукопашном бою:
— Спокойно! Без дерганий! Вот так!
Лебеденко не сопротивлялся, узнав командира «двойки» и так же прекрасно понимая, на что способен Мамаев. А он мог запросто переломать Андрея в его очень невыгодном для схватки положении. Да и с кем было биться? С боевым товарищем?
Мамаев, отбросив пистолет Вьюжину, повторил:
— Вот так, Андрей! Успокойся!
Вьюжин подошел к начфину, присел перед ним на колени:
— Живой, капитан?
Начфин простонал:
— Как вы вовремя! Он, он… мог убить меня! Больно!
Вьюжин согласился:
— Да, мой офицер мог убить тебя!
Сзади прозвучал голос командира батальона:
— И правильно бы сделал! Ребята служат, а этот хлыст к их женам тропы пробивает. Наши молчали, но этот Казанова имел несчастье задеть спецназовца. Вот и получил! Вылечим, отправлю его к чертовой матери в другой гарнизон!
Начфин взглянул на своего непосредственного начальника:
— Помогите, мне больно!
— А ты как хотел? Догулялся, кот блудливый! Благодари бога, что офицер спецназа не пристрелил тебя.
Он повернулся к дежурному, стоявшему за дверью:
— Ну, что застыл, вояка? Где пистолет?
— Виноват, товарищ подполковник. Но старший лейтенант непостижимым образом в доли секунды обезоружил меня. Да и не готов я был. Все же свой!
— Твое счастье, что свой! Давай, вызывай медиков, работы у них здесь хватит.
— Есть!
Лейтенант побежал в дежурку.
Мамаев спросил Лебеденко:
— Успокоился?
Андрей кивнул:
— Успокоился! Отпусти, бугай! Все, бои без правил окончены!
Капитан усмехнулся:
— Если бы бои, а то избиение. Отделал ты финансиста связистов на совесть!
— Заслужил, пес смердящий! Если бы не вы — пристрелил бы его на хер!
— Верю! Мы появились в нужный момент! И того урода спасли, да и от тебя зону отвели, хотя неизвестно, чем все это закончится. Отделал ты начфина серьезно. Как бы… Но ладно! В принципе поступил правильно! Я одобряю!
Лебеденко спросил:
— Слушай, Мамай, а как вы узнали, что я пошел валить начфина? Летеха-дежурный позвонил? Но вы не успели бы так быстро объявиться?! Кто вас оповестил?
Мамаев вновь усмехнулся:
— Догадайся с трех раз.
— Аниса?
— Вот теперь вижу, что ты в порядке. Да, Аниса! И если бы не она, быть трагедии. Благодари жену, от тюрьмы тебя, дурака, спасла!
— С ней мы и без посредников разберемся. Да отпустишь ты меня наконец?
Капитан взглянул на командира группы:
— Майор! Отпустить Лебедя?
— Отпусти, коли присмирел.
— Присмирел!
— Отведи его домой.
Лебеденко сказал:
— Я и сам дойду.
Вьюжин повысил голос:
— Поговори еще у меня! Дойдешь! Чуть не дошел уже! Пойдешь с Мамаем. И без базаров, въехал?
— Въехал. Веди, капитан, подчиненного домой!
Взглянув на начфина, Лебеденко сплюнул и вышел в коридор. За ним последовал командир «двойки».
На входе столкнулись с медиками.
Отпустив подчиненных, Вьюжин спросил комбата:
— Когда рапорт на моего писать будешь?
— Какой рапорт?
— Как какой? Рапорт по случаю избиения офицером спецназа своего подчиненного!
— А разве, майор, пишут рапорт на имя вышестоящего командования, если подчиненный капитан случайно повредил свою физиономию и ребра на полосе препятствий? Такие вещи, как правило, не афишируются!
Вьюжин не понял:
— На какой полосе препятствий?
Комбат улыбнулся:
— На обычной! Так что будь спокоен, из-за этого, — подполковник кивнул на начфина, — я твоего старлея сдавать не буду. И он будет вести себя тише воды, я не прав, Белов?
Начфин проговорил:
— Правы, товарищ подполковник!
— Ну вот и хорошо!
Вошли санитары и начальник батальонского медицинского пункта. Капитан-медик спросил:
— Что у нас тут?
Увидел начфина:
— Ничего себе! Белова что, каток переехал?
