– Вроде тех, что здесь недавно были? Когда четверых ментов-кавказцев угрохали?
– Не просто вроде тех, а из тех... – разоткровенничался я, но я знал, на кого можно положиться. – Продолжение. И такое же крутое. Выручишь, старина?
– Выручу, что ж не выручить...
– А мать куда дел?
– В больнице она.
– А сам-то как?
– Соседи в магазин ходят, приносят, что нужно. Я же не ходок... Сегодня уже были, недавно ушли. Теперь только послезавтра. Ставь машину, никто не увидит.
– Ладно. Ставлю. Еще раз извини, спешу. До вечера...
* * *
Солнце с утра начало шпарить кипятком. Я даже пожалел, что не взял с собой головной убор. Металлические пластины в моей черепной коробке, похоже, сильно нагревались, и это было не совсем приятно. Чтобы охладить голову, я бежал через поле быстро, но ветра, к сожалению, не было, и оставалось надеяться на то, что за полем начнется лесок – там, в березняке, всегда прохладнее. Я давно уже не бегал на скорость. После госпиталя позволял себе пробежки, пусть и в хорошем темпе, но все же в свое удовольствие. А сейчас бежал как на соревнованиях на длинную дистанцию. Дыхания хватало вполне. Только в голове сильно стучало и жгло.
Но поле благополучно закончилось. В лесочке я сбросил скорость, чтобы не оставить после себя просеку. Но дышалось здесь несравненно легче. Дальше можно было напрямую, через поле, добраться до кустов, за которыми начинались деревенские огороды. А можно было сделать круг и добежать до тех же кустов в обход, через заросли молодого березняка. Второй вариант мне нравился больше – лесной прохладой, но первый сберегал время, и я побежал напрямик. Опасений, что в лесочке можно встретить засаду, не было. Здесь нет ни одного дерева, на которое можно взобраться, чтобы рассмотреть деревню. Лесок этот вырос за последние лет семь-восемь самосевом, и теперь радовал глаз. Да, все-таки природа после многих лет хозяйственной деятельности человека восстанавливается. Это служило слабым утешением тому, что поля не возделываются, но восстановление рощи тоже не лишне.
Второе поле было не такое ровное, имело несколько холмов, вершины которых можно было рассмотреть даже из деревенских дворов, но я на холмы не взбирался, чтобы себя не демаскировать, и легко пробежал, петляя между ними. Вышел точно на ограду маминого огорода. Правда, чтобы еще и отцу Василию нечаянно не попасться на глаза, взял правее, не опасаясь, что меня увидит капитан Сафронов и его люди. Сафронов и вправду выглянул в оконный проем без рамы и помахал мне рукой. Я ответил тем же жестом и по уже протоптанной тропе перебежал из заброшенного двора в свой. Там скользнул между кустами черемухи за угол, потом под перилами на крыльцо и вошел в комнату одновременно с тем, как в кармане у меня зазвонила генеральская трубка. Только после этого я перевел дыхание, радуясь, что не сильно сбил его. Значит, отправляться на инвалидность мне еще рано.
Володя Дубров сидел за ноутбуком и смотрел не в монитор, а через плечо на меня.
– Жарко? – спросил он.
– Слегка, – ответил я, поднес трубку к уху и нажал клавишу разговора. – Капитан Смертин. Слушаю вас, товарищ генерал. Извините, что дышу тяжело. Бегом возвращался. Вот только-только вернулся...
– Вовремя ты успел. Пять машин уже свернули с Горьковского шоссе. Минут через двадцать будут у вас. Не думаю, что рискнут показаться в деревне, – будут искать место поблизости, где повыше. Таких точек три, не считая вышки сотовой связи. Пять машин, все заполнены. Значит, двадцать пять человек. Даже при прямолинейной атаке они имеют значительное численное преимущество. Вас восемь человек вместе с капитаном Дубровым, который, скорее всего, не боец. Можно считать, семь. Атаковать их вы возможности не имеете. Наши машины отстают примерно на час. Едет только шестнадцать человек. Это все, что мы на нынешний момент имеем в наличии. Шестнадцать плюс семь, получается двадцать три. Вас в любом случае меньше. На прямую атаку тоже надеяться не приходится. Но все мои люди – проверенные бойцы. Кто-то лучше, кто-то хуже, но все опытные, не менты и не бандиты. Вся надежда на тебя, Валар. Сумеешь организовать дело – будет толк. А с твоим-то опытом грех ничего не придумать...
Генерал впервые назвал меня кличкой, данной боевиками. Обычно он звал меня по имени-отчеству. Но к данной ситуации кличка подходила больше. К тому же он, как мне показалось, таким вот образом пытался меня настроить на боевой лад. Как на Северном Кавказе. Мог бы и без этого обойтись, я на подобные штуки не падкий.
– Понял, товарищ генерал. Оставляю на месте капитана Дуброва. Он сообщит мне, где устроится банда. И вам сообщит. Сам я с группой поддержки выхожу навстречу через поле. Все три точки, которые они могут использовать, я знаю. Предполагаю, что знаю одну, удобную для снайпера.
– Говори.
– Заброшенный полевой стан, старый сруб с высокой и проваленной сбоку крышей на вершине холма. Если винтовка у снайпера хорошая, он выберет это место. Там по прямой до маминого дома примерно километр триста метров.
– Предполагаю, что винтовка хорошая. Шел разговор про «двенадцать и семь». Мы советовались, что это может значить, и пришли к выводу...
– Калибр, – подсказал я. – Однозначно. У них есть «КСВ»[19] калибра «двенадцать и семь». Другой такой величины в стрелковой терминологии не существует. По крайней мере, я не знаю.
– Да, все наши специалисты пришли к выводу, что речь шла о калибре. Должно быть, снайперу привезли именно такую винтовку.
– Это очень плохо, товарищ генерал, – посетовал я.
– Да, калибр тяжелый. Он даже раненых не оставляет.
– Дело не в раненых. Дело в том, что практически все современные «КСВ», кроме устаревших российских, имеют в базовой комплектации прицел с тепловизором. А это значит, что нас смогут увидеть даже через кусты, если мы постараемся подобраться ближе. Пока я не вижу вариантов атаки. Если только нам срочно не доставят снайперскую винтовку с хорошим же снайпером и, естественно, с таким же прицелом.
– За рулем одной из машин – Сережа, тот старший лейтенант, с которым ты вчера познакомился. Ты, кстати, ему понравился. Работал, говорит, без суеты, давал дельные команды. И он слушался тебя, а не Магомеда.
– Да, он слушался меня, заметил. И что Сережа?
– У него пистолет-пулемет с оптикой. И с глушителем.
– «ПП-2000»? – спросил я.
– Да.
– Странно. Ни разу не видел пистолет с оптикой, – не удержался я от сарказма.
– Это все-таки пистолет-пулемет. И имеет выдвижной приклад. Сережа хорошо стреляет. А оптику при желании можно даже к «макарову» приладить. Только она будет тяжелее пистолета. Но, если умудриться приладить и приклад...
– Да еще и ствол удлинить раз в десять...
Генерал хохотнул.
– К сожалению, это все, чем мы можем оперировать. У всей группы «ПП-2000», некоторые с глушителями. Это можно использовать. Тепловизора нет ни одного. Будем работать с тем, что имеем. Будешь действовать? Или станешь настаивать на том, что не видишь вариантов? Что ты обычно делаешь, когда не видишь вариантов, Валар?
– Когда я не вижу вариантов, я действую, исходя из обстановки. Так и буду поступать. В этом случае мне требуется только одно. Но это требование категорично...
– Говори. Что тебе требуется?
– Чтобы мне не мешали.
– Кто тебе мешает и чем? – недовольно спросил генерал.
– Пока не мешают, но может возникнуть такая ситуация. Ваши бойцы – это готовый сработавшийся отряд. Они должны понимать друг друга с полуслова и поддерживать друг друга без слов. У меня другая система, и я не вправе ими командовать – у них есть свой командир. А у меня свои методы работы. Мне хотелось бы, чтобы сначала дали поработать мне, и только потом включался ваш отряд. Если будет возможность, я хотел бы на время позаимствовать пистолет-пулемет у старшего лейтенанта Сережи. С оптикой. Но, вполне возможно, что смогу обойтись и без него.
– Сафронов где? – спросил генерал.
– Только что мне из окна рукой махал. У себя на точке охраны.
– Я ему сейчас позвоню и прикажу, чтобы твои требования выполнялись. Весь отряд передается тебе в качестве поддержки. Слышишь, Валар?
– Слышу.
– Скажу честно, что в моей практике такого еще не бывало. Но твой руководитель сказал, что Рэмбо учился там, где ты преподавал. Хорошая характеристика. Я поверил. И ему, и тебе. Но поверю окончательно, если ты мне американского снайпера живым захватишь. Тогда я смогу заткнуть пасть тем, кто всеми способами тормозит наше движение. Понял ситуацию?
– Понял, товарищ генерал. Уж больно велика у снайпера охрана... Но я подумаю.
– Действуй.
Капитан Дубров обиделся. Он хотел пойти с нами, и даже зачем-то вытащил свой пистолет, но я был категоричен. Мои аргументы были весомыми и не терпели возражений: противник имеет численное превосходство, хорошо вооружен; при таких обстоятельствах победить можно только умением, а никак не числом. А неумелого бойца придется защищать и оберегать вместо того, чтобы самому вести боевые действия. Моя практика знала много случаев, когда настоящим опытным бойцам приходилось жертвовать собой, чтобы прикрыть плохо обученного и не имеющего навыков солдата или офицера. Кроме того, мы выходили раньше времени, когда место дислокации группы еще не было определено. И капитан Дубров обязан был выполнять свои прямые обязанности, обеспечивая нас информацией.
