Два «краповых» бойца протянули мне по такой же гранате «Ф-1».
– Место командира определено, командир расставляет остальных. Все – в березняке. Так, чтобы себя не подставлять, но иметь собственный сектор обстрела. Каждый из них должен перекрывать часть сектора соседа. Михаил, продумай, по сколько градусов должен быть каждый сектор, и расставь бойцов. На твою долю, кроме гранат, тоже должен достаться сектор. Впрочем, ты его не выбирай, а контролируй двери здания. И так распределиться не забудьте, чтобы иметь возможность стрелять за углы. Иначе враги сразу их оккупируют, и бой затянется. Их слишком много для нас.
– Подмога в дороге, – напомнил Сафронов.
– Опоздание по сравнению с бандитами – час, – вспомнил я слова генерала Лукьянова. – Ждать не будем. Грамотно распределимся; мы укрыты, они на открытом месте, и нас не ждут. Они в основном менты, а не бойцы, и не сразу сообразят, что следует делать. Менты – не вояки.
– Ты сам где будешь? – с подозрением спросил Сафронов.
– В здании, – подтвердил я его опасения. – Если обстановка позволит. Сначала рассмотрю, что там и как... Я там был дважды, в далеком детстве. Лет прошло много, помню плохо; возможно, что-то изменилось. Посмотрю...
– Опасно, Валар. Слишком опасно...
– Посмотрю. Я себе не враг. Если опасно, залягу среди вас и выберу сектор... Всё, приступили к подготовке! Удачи.
– Удачи, – кивнул Сафронов.
Повторять ничего не пришлось – с дисциплиной у «краповых» дело обстояло не хуже, чем в спецназе ГРУ. Я даже проверять не стал, как они спрячутся, потому что парни все опытные и понимают, что от маскировки зависит жизнь всех и каждого. А у меня своих забот хватало. То, что я задумал, было делом дерзким, но вполне выполнимым. И я хотел довести его до конца.
Полевой стан представлял собой обыкновенный большой сруб под крышей, провалившейся с одного бока, но не сильно. Внутри сруб был вполне сносным и даже пригодным для того, чтобы там переночевать, если лень добираться до деревни. Механизаторы работали в поле посменно – одна смена спит, другая отдыхает. Ехать в деревню – давать кругаля, а это долго. Время сна после трудной смены тратить не хотелось, поэтому для механизаторов установили нары. На них и спали. Окна, давно лишенные рам и стекол, дышали пылью и гнилью, и мне казалось, что охотники за моей головой не захотят сидеть внутри. Тем более что места вокруг колеса в «курилке» хватало на всех.
Для снайпера подходящего окна, выходящего в сторону деревни, не было – с той стороны глухая стена. Но было чердачное окно. Проваленная крыша мало кого могла бы смутить. В целом она казалась крепкой, даже стропила не сильно просели; в некоторых жилых деревенских домах они были более слабые. Так что снайперу был прямой смысл забраться на чердак. Тем более что вскарабкаться туда было несложно, в чем я сразу убедился, поднявшись по приставной лестнице. И еще убедился в том, что провалена только верхняя крыша, а нижняя обрешетка еще держится. Должно быть, в какую-то из зим навалилась сильная метель, что в здешних краях не редкость, и снега насыпало только с одной стороны, вот кровля и не выдержала. А вся крыша в целом оказалась прочной, и свет на чердак поступал практически только из слухового окна, из которого мамин дом был прекрасно виден. Ну, и чуть-чуть сквозь щели в обрешетке; но это был слабый свет, не распространявшийся на весь чердак. То есть я увидел, что желал увидеть, и остался доволен.
Я не зря лазил на чердак маминого дома, да и на других чердаках в детстве побывал, так что знал, как в этих местах делают крыши, знал, как ставят стропила и подстропильники, как усиливают все крепления на случай частых в здешних краях сильных ветров. Осмотрелся. Луч фонаря выхватил верхний угол над слуховым окном. Как раз то, что мне нужно. На подстропильной балке можно было и стоять, и сидеть, свесив ноги над головой снайпера, и даже покачивать ногами в свое удовольствие. Есть ли снайперу необходимость смотреть, что у него над головой? Нет, разумеется. Там только пыль и мрак, как и везде кругом. Я взобрался на балку, присмотрелся. А вот мне сверху все было видно хорошо, кроме того, что делается во дворе. Но это я могу разглядеть во второе слуховое окно. И даже успею забраться на свое место до того, как снайпер займет позицию.
В это время у меня в кармане завибрировал телефон. Говорить мне можно было пока без стеснения, и я ответил:
– Капитан Смертин. Слушаю.
– Валар, это пост. Мимо нас проследовало пять машин. Без остановки. Знают, куда едут. По вашим следам. Нам сниматься?
– Ждите две свои машины. Мы здесь сами справимся.
– Валар, пять машин... В каждой по пять человек...
– Я должен повторить?
– Понял. Встречаем своих...
«Краповый» с поста на развилке даже обиделся, что его оставили вне боя. Но кому-то нужно было нас и там прикрывать. А двоим даже лучше. Я всегда говорю, что побеждают не числом. Впрочем, это, кажется, придумал не я, а великий Суворов.
Но я тут же позвонил капитану Сафронову:
– Миша, машины прошли поворот без остановки. Гонят сюда.
– Мы готовы. Все на позиции. Как ты?
– Я тоже на позиции. Тоже готов. Жди моего звонка на взрыв. Говорить я не буду – только позвоню, и можешь взрывать, не отвечая.
– Понял. Работаем. Слышу звук двигателей. Едут...
* * *
Я спустился ко второму слуховому окну, чтобы понаблюдать за охотниками. Любопытство мое понятно и простительно – ведь это не просто рядовые киллеры, а охотники за моей головой. Мне же всегда казалось, что она недурно сидит на плечах, и я всегда старался ее беречь. Вот, однажды не уберег – теперь таскаю дополнительную тяжесть в виде двух металлических пластин. Все бы ничего, даже шея от тяжести не устает, но беда другая – приходится носить волосы длиннее, чем я привык, и долго вертеться перед зеркалом, укладывая прическу, чтобы прикрыть пластины. Но волосами меня природа не обидела, и к новой прическе я уже привык, хотя она вовсе не армейская. Наш комбат такую поросль на голове не одобрил бы... Впрочем, меня еще должна отпустить к нему умная медицинская комиссия. А она может и не отпустить...
Я ходил только по балке, хотя и знал, что подо мной еще никого нет и никто внизу мои шаги услышать не может. Просто вырабатывал в себе привычку и возвращал прежние навыки осторожных действий. В окне, не имеющем стекла, был слышен звук двигателей нескольких машин. Она ехали уверенно – значит, знали, куда, и разведка была произведена до того, как было принято решение отправить меня на тот свет. Я правильно определил место, где бандиты решат устроить точку для снайпера. Но такое большое прикрытие, выделенное одному человеку, тоже должно было о чем-то говорить. Я еще не понимал, о чем, хотя мог предположить с большой долей вероятности.
Если бандиты уже были здесь, если они обследовали полевой стан, то наверняка наблюдали и за двором маминого дома. И кто знает, что они еще увидели? Они могли с таким же успехом или даже просто нечаянно посмотреть и на соседний дом. Я тоже иногда пользуюсь биноклем и знаю, чем он отличается от прицела автомата. Последний сразу наводишь на цель, которую видишь, а бинокль поднимаешь к глазам, закрывая обзор. И часто попадаешь не туда, куда нужно. То есть с биноклем еще необходимо искать место наблюдения. И можно нечаянно попасть совсем не туда, куда хотел. А чтобы определить, туда ли ты попал, наводишь резкость и видишь, что в твоем поле зрения нечто другое. И бандиты могли так увидеть «краповые» береты парней из группы капитана Сафронова. Если эти «береты» есть по одну сторону дома, то они могут быть и по другую. А «краповые» в таком количестве не водятся под одной крышей, если это не крыша казармы.
Короче говоря, охотники за моей головой могли случайно определить, что рядом с моим домом располагается сильная охрана. И резонно было предположить, что посты могут быть выставлены и где-то у дороги. То есть после удачного выстрела машину со снайпером могут просто подхватить на обратном пути. Репутация у «краповых» серьезная, не многим уступает репутации спецназа ГРУ. И потому охотники за моей головой решили обезопасить и себя, и снайпера – выставили мощное прикрытие, готовое подавить любую попытку нашего захвата малыми силами. А на постах больших сил и быть не может, иначе это уже будет не пост, а место временной дислокации подразделения.
Конечно, возможны и другие причины. Гарантия безопасности снайпера может быть обусловлена нашей репутацией серьезных парней, и бандиты, напуганные несколькими провалами, перестраховываются. Потеря четверых капитанов здесь, неподалеку от деревни, потом потеря еще троих в машине, да и двух уголовников в СИЗО – все это сказывалось на отношении ко мне. Никто не хотел играть в игры со Смертью. Они уже поняли, что это не просто такое прозвище; они осознали, что я несу им настоящую гибель. А человеку свойственно бояться смерти, хотя это по большому счету глупо.
