же, как и мы. И чем мы лучше? Зачем зря обижать, тем более неразумное?
В день, когда дедушка умер, сверчок замолчал…
138
три МАШи и… ни одного Медведя
Из серии «Журавлевы»
Пока есть такие Журавлевы, сохраняется и дух России, в котором от-рицательное временно, а доброе — вечно!
Торопливо спешащая куда-то, похожая на сердитую торговку туча ро-няла на поселок из своего подола редкие и крупные, как клюква, капли дождя.
Ветер раздувал полы серой юбки и шаловливым щенком безжалостно лохма-тил ее края. И все же это была мирная конференция природы: громы и молнии
небесные силы не метали. Очень скоро тучка исчезла, как Чеширский кот, и, казалось, ниоткуда появилась улыбка радуги.
Под навесом из хорошо подогнанных друг к другу оструганных бревен вели пропахший крепким табачным дымом мужской разговор Степан и дед
Алексей. — Мне Анька сказала, но я не поверил сначала. Потом сам смотрю…
Точно! Округлилась твоя Мария. Думаю, надо спросить. Как это Степка столько
лет ждал, а тут… в десятку.
— Чего болтаешь, — огрызнулся Степан. — У нас полдеревни снайперов.
Вон… Светушенки. Каждый год новый.
— Так, да не так, — возразил дед. — Они и рады бы мимо стрельнуть, да не получается. Молодые! Им хоть узлом завяжи! А твое ружьишко долго на
стене висело, оттого и удивляюсь.
— Хватит, — оборвал его Степан. — Я и сам теперь вижу. Почему только
последним? Сказала, главное: «Гони в город за детской коляской. Обязательно
нашей, отечественной. Потом все объясню». Еще бы по радио или из прессы
об этом узнал!
— Врут нам, конечно, средства массовой информации много, но не всегда, — вставил дед. — Тут недавно передачу о китайской медицине слышал. Оказывается, что за ухо где ни схватишься — везде польза. Я сразу подумал: вот почему Колька у вас такой здоровый вырос. Теперь понятно. Вы его с Марьей до
седьмого класса за уши таскали. Подтверждается научный факт! Да и мимо нас
батяня не прошел ни разу, чтобы не вертануть, и… посмотри, что получилось!
Так они проговорили еще недолго о разном. Потом помолчали, пожали
друг другу руки, и Степан заторопился в город выполнять поручение жены.
Придя домой, дед Алексей поделился новостью со своей половиной.
Предупреждать ее никому ничего не рассказывать было так же бессмысленно, как просить траву не расти, а ветер не дуть. Любая тайна отражалась от
бабы Ани, как солнечный луч от зеркала, отскакивала от нее стремительной
139
элементарной частицей и с быстротой, нарушающей все законы мироздания, достигала ушей местных жительниц.
Начинала она обычно издалека, но постепенно и уверенно доводила слу-шателя до затейливо спрятанной за намеками новости, которая была для нее как
положенное на ладонь свежесваренное яйцо — слишком горячо, чтобы удержать.
— Баб Ань, чего нового слышно? — окликнули старуху скучающие на лавке у магазина женщины, обрадованные появлением ходячей местной газеты.
Они ждали вечно запаздывающую продавщицу.
— Какие у нас новости! Стареем!
— А твой дед Алексей, вон, совсем не меняется!
— Да как он состарится, когда у него башка из холодильника не выла-зит? Сегодня вот, правда, меньше. Степку надо поддерживать!
— А чего у Степки-то, — заинтересовались бабы.
— Я и так много сказала, — замахала руками баба Аня, порываясь уйти, но с
места не стронулась, а только наблюдала, как женщины, стряхивая шелуху семечек
с подолов, повскакивали с лавки и подошли поближе. Можно было начинать.
— Ой, Степка! Рассеянный такой стал. Хотя… любой бы на его месте…
— Чего, баба Ань? Не томи!
Старуха ледоколом прошла сквозь уважительно расступающуюся перед ней толпу женщин и села на лавку. Кольцо тут же сомкнулось вокруг нее, как рожь в песне о коробейниках. Ради такого момента стоило жить!
— Я думала, все уже давно заметили, — продолжала тянуть баба Аня, но, подняв голову, осеклась. По выражениям склоненных над ней напряженных
лиц она поняла, что играть со смертью не стоит, и быстро продолжила:
— Да не в Степке дело! Марью-то когда последний раз видели? — за-торопилась она и, не дожидаясь ответов, выпалила:
— Я только намекну, а там уж сами догадывайтесь. Из дома не выходит –
раз, потому что живот на нос лезет. Степан за коляской в город собирается –
два! Я вам ничего не говорила — три!
На селе народ любым новостям рад, а от такой закрутили головами, заудивлялись по-бабьи.
Всем непременно и сейчас же захотелось взглянуть на будущую мама-шу, и толпа, возбужденно переговариваясь и заметно увеличиваясь в размере
по мере прохождения по селу, направилась к дому Журавлевых. На крыльце
сидел, выстругивая что-то перочинным ножиком, Колька. Увидев приближаю-щуюся к калитке делегацию женщин, он занервничал, перебирая возможные
причины такого многолюдного посещения, втянул голову в плечи и исчез быстрее, чем срезанная им длинная стружка долетела до земли.
140
141
— Что-то случилось, бабы? — тревожно спросила Мария, спускаясь с
крыльца и поправляя на ходу косынку. — Из окна вас увидела. Неужели Колька-гад опять что-нибудь натворил? И… чего это… лица у вас такие медовые?
— Давно не видели тебя, Марьюшка! Покажись народу!
Мария Сергеевна прищурилась подозрительно.
— Что-то я вас, бабы, не пойму! Кроме как на сынка моего, шкоду, жаловаться да подзанять ненадолго, просто так ни за что не зайдете, а тут все ходячие
и ленячие притащились. Петрову только не вижу, но она уж год как не встает!
— Да мы случайно услышали…
Тут все, не сговариваясь, повернули головы в сторону бабы Ани.
— Что к Журавлевым скоро журавлик в клюве что-то принесет, — выпалила за всех бойкая почтальонша.
Мария Сергеевна кашлянула, заморгала. Удивилась:
— Откуда узнали-то?
Бабы охнули! Правда, значит! Под восхищенными взглядами остальных баба Аня пожала плечами, закатила глаза, вздымая руки к небу, как бы
восклицая этим: «Ну, что я вам говорила! Разве я когда-нибудь вру?»
— Поздравляем, Марья!
Юбки окружили Марию Сергеевну со всех сторон, как инфузории-туфельки бактерию, и поедали ее глазами, даже трогали, что ей не очень нравилось, и она, отбиваясь от липких рук, выбираясь из круга, сказала нарочито
строго: — В нашем магазине все можно трогать, кроме продавца! Что на вас
нашло, бабы!
Но было видно, что она рада вниманию и неподдельной женской со-лидарности.
— И Степан твой молодец! Хорош!
— И это знаете? Ну, даете! Он ведь за коляской только что поехал! Вот
ведь какие таланты у нас в глубинке пропадают! Лучшего сыску в мире нет!
— Марья, ты только скажи, что надо, мы подсобим. Вот радость-то!
Мария Сергеевна, не привыкшая к таким церемониям, начала мане-ром, каким загоняют гусей в открытую дверь сарая, подталкивать пришедших
к
