Отняв руку от ее головы, он увидел, что пальцы перепачканы в чем-то темном. Кровь…
…Пульс прощупывался слабо, и Свиридов понял, что должен зажечь свет. Иначе ему не удастся хорошенько осмотреть ее и понять характер поражения.
Возможно, придется искать лекарства.
Придется пренебречь опасностью обнаружения. Он проверил позаимствованный у охранника автомат, удостоверился, что налицо полная обойма, и, крепко стиснув зубы, щелкнул выключателем…
* * *
– Что это такое?
Маркелов поднял голову. В дремотном тумане на него наплыло встревоженное лицо Януария Николаевича, а в уши ворвался сухой ядовитый голос:
– Что это такое?
– А… это… это часы, Януарий Николаевич, – машинально ответил Маркелов, ничего не понимая. – Уже почти четыре… у-у… четыре. А-а… уфф… вы же пошли в этот подземный бункер. Мне можно поспать… Что теперь-то мешает мне это сделать?
– В помещении, где мы оставили Смоленцеву и Фокина, горит свет.
– А я-то тут при… Что?!
– Вот-вот.
– Ты же говорил, что оставляешь там своего лучшего человека. Типа он…
– Не знаю, что там произошло, но нужно немедленно идти туда!
* * *
Алиса с трудом открыла глаза и тут же увидела перед собой встревоженное лицо Владимира.
– Ну наконец-то, – выдохнув, проговорил он. – Я уж было подумал, что не вытяну тебя. Эти придурки, наверно, вкололи тебе снотворное… Подстраховались, скоты…
Свиридов тронул пальцем только что перевязанную им голову Алисы, посмотрел на едва проступившее сквозь белоснежные бинты пятнышко крови и спросил:
– Кто это тебя так?
– Он, – механически ответила Алиса.
– Кто – он?
– Твой лучший друг. Он убийца. Он наемный убийца.
И она, приподнявшись с помощью Свиридова, посмотрела в сторону ритмично сопящего Фокина.
– Что-то я не понял, – сказал Владимир. – Это что, Фокин ударил тебя так, что я сейчас еле откачал?
– Да…
– Ну и ну, – протянул Свиридов. – А что ты там говорила про наемного убийцу?
– Он убийца, – с усилием произнесла Алиса. – Он раньше работал в спецотделе Главного разведуправления… «Капелле»… Может, слыхал? Ты же тоже в каком-то спецназе служил, да, Влодек?
Свиридов кивнул, не сводя с нее внимательного, холодно-цепенеющего взгляда.
– Помнишь, когда мы встретились с тобой тогда, в ночном клубе… много лет назад? Ты еще сидел мрачный и пил все подряд. В тот день тебе исполнилось двадцать семь лет. Ведь помнишь?
– Да, конечно, Алька, – машинально проговорил Свиридов, уже зная следующие слова Алисы. – Конечно, помню.
– Так вот, накануне убили моих родителей. Застрелили в упор. Я… я долго искала того, кто сделал это… я долго пыталась понять, кто и за что… Я даже училась в школе при… при… в общем, я нашла этого человека. Этого убийцу. В документах «Капеллы» он числится как… и здесь, в этом городе, он известен как Робин.
Несмотря на все самообладание Свиридова, он вздрогнул, почувствовав, как волна леденящего ужаса продрала позвоночник, высекая искры мурашек на коже. Побледнел как полотно и, не справившись с собой, сказал что-то совершенно неуместное:
– А не выключить ли свет? Очень жарко… то есть я хотел сказать… очень ярко.
Алиса словно не слышала этого. Она облизала губы и проговорила, понизив голос почти до шепота:
– Так вот, Влодек… моих родителей убил он, Фокин. Я спросила у него это сегодня прямо в лицо, и если бы ты видел его гримасу… Такого выражения лица не может быть у человека, который невиновен.
Свиридов молчал, не зная, что должен и что не должен говорить. Конечно, он прекрасно понимал, по какой причине так изменился в лице Фокин. Афанасий знал истинного убийцу Владимира Казимировича и Марины Алексеевны. Тогда это не было преступлением, потому что было просто исполнением долга. Бжезинский был нечистоплотным и максимально криминализированным дельцом, по которому плакала тюрьма.
Но этот человек был отцом сидящей перед ним женщины. Его, Свиридова, жены.
Свиридов так и не нашелся что сказать. Да этого и не потребовалось. Потому что дверь распахнулась и на пороге возник Шепелев.
– А-а-а… – протянул он, увидев Владимира. – А вы-то как сюда попали?
– Представьте себе, посредством последовательного переставления ног, – ответил Свиридов, ощущая такое опустошающее облегчение, какого не испытывал уже давно. Более того, он был рад появлению хоть кого-то, да хоть самого дьявола, потому что это избавляло его от необходимости что-то говорить Алисе, уже заклеймившей его как убийцу.
Правда, пока только заочно. Но скоро она все равно узнает правду…
Шепелев стремительно вошел в комнату, за ним Маркелов и еще трое. Двое с пистолетами, один с укороченным автоматом «АКМ-У».
Один из вооруженного анонимного трио подошел к Свиридову и скомандовал:
– Р-р-руки за голову!
– Простите, не понял, – тихо проговорил Свиридов. – В чем дело?
– Я же спросил: как вы здесь оказались? – холодно проговорил Шепелев и искоса взглянул на Алису, смотрящую на него широко раскрытыми глазами. – А вы начинаете умничать. Вот и извольте отвечать за свои слова.
– Я это… фигурально, – поспешно проговорил Владимир, изображая на лице высшую степень озабоченности, тревоги и недоумения.
– Ты давай базарь нормально, – в рифму перебил его фээсбэшник с автоматом и вопросительно посмотрел на своего шефа Шепелева.
Свиридов поспешил воспользоваться образовавшейся паузой и быстро затараторил:
– Я, значит, это самое… вышел в коридор и наткнулся на тех… которые валяются вон на том диване. И дверь… она была приоткрыта, а тут люди… Алиса и отец Велимир. Я испугался, что им плохо, и начал приводить их в чувство… вот так…
– По всей видимости, у вас не самые плохие познания в медицине, – прервал его Шепелев. – Я вот только одного не могу понять: какого черта вы мешаете следствию? Обвиняемые…
И тут уже Януарий Николаевич был перебит на полуслове. Алиса с трудом приподнялась на диване, невзирая на то что Владимир пытался удержать ее в горизонтальном положении, и воскликнула:
– Это кто обвиняемый, господин Ян? Это я обвиняемая? Наверно, потому, что считаете меня причастной к убийству Маркова, вы оставили меня валяться здесь с проломленной головой, да еще вкололи лошадиную дозу снотворного? Хотя отлично знаете, что я здесь именно для того, чтобы убить Маркова… но не успела выполнить нашей с вами договоренности, потому что кто-то меня опередил… И не исключено, что это были вы!!
Свиридов остолбенел. «Я здесь именно для того, чтобы убить Маркова!..» «Наша с вами договоренность!» О господи!
Так, значит, Алиса была связана с этими малосимпатичными субъектами?
– То есть вы предполагаете, что я промышляю кидняком, Алиса Владимировна? – вкрадчиво прошипел Януарий Николаевич.
– Почему… предполагаю? Я в этом просто уверена. Иначе вы не стали бы так поступать со мной.
Майор ФСБ резко выдохнул:
– Ну что ж, Алиса Владимировна, вероятно, вы правы. Вероятно, мы оба заблуждались, начиная наше сотрудничество. Впрочем, эти заблуждения легко устранить.
Он махнул рукой, и Алису грубо сорвали с дивана…
– Полегче с ней, она еще очень слаба после ваших инъекций! – не выдержал Свиридов.
В ответ он получил такой удар по голове, что едва устоял на ногах, а в глазах заходили черные и белые полосы.
– Разбудите и этого, – сказал Шепелев, кивнув на отца Велимира. – Стоило ему колоть снотворное, чтобы теперь будить, – проворчал Маркелов.
– Кто же знал, что все так произойдет, – отозвался Шепелев и свирепо взглянул на Свиридова.
Владимир понял, что его сработанное под «случайного лоха» лепетание не прокатило.
Фокина будили долго. Не меньше пяти минут. Сначала трясли за плечо и колотили по щекам, но от толчков и раскачиваний массивная туша лишь слабо колыхалась, а удары по щекам гасились хоть и не особо внушительной и окладистой, но тем не менее какой-никакой бородой. Потом его начали попросту пинать ногами, а затем охаживать прикладом автомата Калашникова.
Наконец Афанасий Сергеевич подал признаки жизни.
Он сдавленно замычал, а потом на багровой физиономии, расцвеченной несколькими мелкими и одной – на лбу – очень даже внушительной ссадиной, проклюнулся мутный невидящий глаз.
Вслед за ним – через гроссмейстерскую паузу – и другой.
– Очнулся, скотина, – произнес Маркелов, который тоже внес свою лепту в пробуждение добра молодца. – И кто бы мог подумать, что вот такая гляделка способна высмотреть башку человека с полутора километров, а потом шлеп – и в «десятку»?
Фокина подняли и вновь несколько раз хлестнули по щекам. Алиса отстранила не ожидавшего от нее такой прыти конвоира и, шагнув к Афанасию, коротко размахнулась и влепила ему такую затрещину, что тот устоял на ногах только благодаря тому, что попятился и наткнулся спиной на стену.
