Предстояло решить, что делать. Сначала Астамир хотел было убраться подальше от вертолета, потом вдруг голову посетила мысль – а ведь он именно такого места и желал. Здесь, под присмотром часового, искать его никто не будет. Плохо только то, что сам он будет в состоянии высунуться только ночью. Но, может быть, здесь, на стадионе, под трибуной ли, еще где-то, есть место, где можно спрятаться? Если здесь есть футбольное поле, наверное, есть и футбольные мячи, и раздевалки... Но если поле занял вертолет, то никто не придет сюда играть, пока вертолет стоит на месте, ему отведенном. Может, стоит поискать раздевалку и посмотреть, как в нее войти и как в случае экстренной необходимости из нее выбраться? Проверить возможность обзора...
Дождавшись, когда часовой завершит очередной круг и повернется к нему спиной, Астамир стал пробираться к середине, где рассчитывал найти разделяющий трибуны проход. Проход нашелся, но едва Астамир хотел в него спуститься, как услышал шаги и приглушенный разговор. Шли к стадиону, шли быстро, почти бегом, и что-то при этом обсуждали. Три человека...
Может быть, новости какие-то можно узнать?
Астамир быстро залег между скамейками трибун, но звякнул автомат, ударившись о скамейку, и, наверное, повернулся на звук часовой. Не шевелясь в неудобной позе, Астамир старался дышать как можно тише. Сердце стучало слишком сильно – и казалось даже, что, пробегая мимо, люди могут услышать его стук.
Едва выйдя на поле, трое остановились и что-то очертили в воздухе фонариком.
– Идите! – крикнул часовой, приняв пароль.
Глядя в спину людям в комбинезонах, Астамир понял, что это идет экипаж вертолета. Около машины произошел короткий разговор с часовым, потом люди в комбинезонах забрались внутрь вертолета. Зажгли свет. Значит, собираются куда-то лететь... Может быть, улетает полковник Раскатов, и это последняя возможность переговорить с ним...
Почему вспомнился именно Раскатов, Астамир не знал. Но больше ему было не у кого спросить про состояние отца. А как до Раскатова добраться?..
Астамир все-таки спрыгнул с трибуны, воспользовавшись тем, что часовой заглядывал в распахнутый люк вертолета и беседовал с кем-то. Сейчас он уже придерживал автомат, чтобы оружие не звякнуло и все прошло благополучно. Три шага через проход... Недалеко от прохода выход со стадиона, который одновременно является входом на территорию батальона мотопехоты. Простая металлическая калитка. Сейчас калитка была распахнута, Астамир заглянул в нее и увидел только дорожку, окруженную с двух сторон кустами. Часового рядом не было. Видимо, калитка на замок закрывалась и здесь не держали постоянный пост. Может быть, и на замок не всегда закрывали. Зачем сейчас закрывать, если на стадионе стоит вертолет и там ходит часовой...
Откуда-то издалека слышались голоса. Шла большая группа людей. Несколько раз до тренированного уха Астамира донеслось восклицание «Осторожнее!». Значит, что-то несут. И Астамир, даже не составив никакого плана действий, вошел в калитку, сделал по дорожке десяток быстрых шагов навстречу людям и свернул в кусты. Оттуда ему несложно было наблюдать за происходящим, оставаясь самому невидимым. Он увидел, как четверо солдат несут носилки. На носилках человек. Астамир почему-то был уверен, что несут его отца. Еще трое шли позади, а четвертый вообще отстал от всех и тащил свернутый матрац.
Астамир не раздумывал, он не строил никаких планов, но действовал инстинктивно, повинуясь порыву. Едва группа прошла мимо, он выскочил из кустов и нанес человеку с матрацем удар прикладом в затылок. Остальные уже вошли в калитку и свернули к проходу на стадион. Ничего не услышали. Делом нескольких секунд было оттащить упавшего в кусты, разорвать его камуфлированную рубашку на полосы, связать руки и ноги и в рот втолкнуть кляп. Потом снова на дорожку, схватить матрац и побежать, догоняя группу. Носилки уже грузили в вертолет.
– Матрац где? – крикнул кто-то. – Давай матрац...
Астамир матрацем закрывал свое лицо и шел с ним так же неуклюже, как и его предшественник. Только тот был без автомата, но никто не обратил внимания на автомат Астамира. Матрац, конечно, следовало только подать, и кто-то из вертолета пытался вытащить его из рук Астамира, но Астамир упрямо лез по трапу в салон.
В салоне горела только одна тусклая лампочка, почти не дающая света. Но все же Астамир сумел увидеть, что на носилках в самом деле был окровавленный и перебинтованный отец. Матрац расстелили рядом, осторожно перенесли раненого на него и стали выходить.
Астамир вовремя понял, как ему вести себя. В задней части салона по бокам стояли какие-то большие белые баки. Незаметно отступив туда, в полную темноту, он спрятался за один из них. Из салона вышли все, кроме одного худосочного молодого офицера. Этот стоял и озирался. Потом кто-то вошел и приказал офицеру выйти, а сам склонился над отцом. Астамир высунулся побольше, чтобы рассмотреть человека, но видел только спину. Однако голос узнал сразу, как только начался разговор.
Это был полковник Раскатов...
* * *
Астамир слышал почти весь разговор отца с полковником. Только в конце, когда завели винты, пришлось напрягать слух, но все равно услышать удалось не все. Потом полковник вышел, и Астамир думал уже, что отец будет в салоне один, но туда взобрался тот самый офицер спецназа, что уносил отца со склона в санчасть, и с ним два солдата. Они уселись на откидных сиденьях.
Говоря честно, только перед взлетом Астамир осознал положение, в которое он сам себя поставил. Он оказался здесь, в замкнутом пространстве, один против офицера и двух солдат спецназа да плюс к тому же трех вертолетчиков. И обнаружить его могли в любую минуту, стоило кому-то сделать два шага в хвостовую часть. Но это не сильно беспокоило Астамира. Во-первых, он был рядом с отцом, и уже одно это успокаивало, во-вторых, гораздо больше волновало Астамира другое – сам полет. Он в свои годы много повоевал, сам много крови пролил и был несколько раз легко ранен. Он считал, что нет на свете вещи, которая испугает его. Но сейчас только он понял, что такое бояться... Да, он боялся... Он боялся – полета...
Вертолет весь вибрировал, дрожал, и казалось невероятным, что такая махина может взять и полететь и людей понести. Да она в воздухе от одной вибрации развалиться должна... Астамир сам слегка дрожал и отдавал себе отчет, что его дрожь нервного характера. Он все ждал и ждал, когда вертолет взлетит, и что непременно произойдет нечто неприятное, но потом вдруг машину завалило набок так, что Астамир чуть не вывалился из своего укрытия. И только тогда он понял, что они давно уже летят и ничего страшного не происходит...
Так летели долго, минут двадцать... И ощущение страха начало притупляться... Оно почти исчезло, когда офицер спецназа вдруг пересел на пол, поближе к отцу, и стал разговаривать с ним. Потом офицер послал одного из солдат к пилотам. Солдат вернулся с человеком в комбинезоне, присевшим по другую сторону от отца. Отец начал говорить, а офицер записывал все услышанное в тетрадь. Отца было совсем плохо слышно, а скоро голос его так ослаб, что Астамир не мог разобрать ни слова.
А потом он совсем замолчал...
Офицер что-то спросил у отца, не дождавшись ответа, спросил повторно, уже громче и настойчивей. Но ответил ему человек в летном комбинезоне:
– Он умер...
Астамир замер, не желая верить в услышанное...
– Да... К сожалению... Умер... Он был сильным человеком и достойным уважения, несмотря на то что он был враг, – сказал офицер. – Жаль, конечно... Он не успел подписать свои показания... Я не знаю, насколько поверят нам. Будем подписывать сами: вы, я, солдаты. Вы все слышали, что он говорил...
И провел рукой по лицу отца, закрывая ему глаза.
– Я подпишу! – для самого себя неожиданно громко сказал, почти крикнул Астамир. – Я подпишу все, что сказал отец. Он так хотел.
Стволы автоматов солдат смотрели на него, но Астамир свой автомат отложил в сторону. Он принял решение... Он завершит то, что не успел завершить отец! Отец сам бы попросил его, но он не знал, что Астамир так близко...
– Разворачиваем вертолет, – спокойно сказал офицер. – В Дагестане нам делать нечего... Возвращаемся... А ты садись, чего стоишь...
Последние слова относились к Астамиру. Астамир шагнул вперед, выглянул в иллюминатор, за которым горы уже открыло утро, и сел рядом с отцом, взяв его за еще теплую руку...
Только подходя к казарме спецназа, Василий Константинович вспомнил, что все это время он даже и не думал о своем сотрясении мозга. А как только вспомнил, голова снова начала болеть.
С майором Макаровым встретились у крыльца.
– Сергей Вячеславович, таблетки, как в прошлый раз, нет больше? – спросил у Макарова.
– Нет, товарищ полковник. Если надо, я схожу в санчасть. У здешних медиков сегодня тоже ночь бессонная...
