С майором Макаровым встретились у крыльца.
– Сергей Вячеславович, таблетки, как в прошлый раз, нет больше? – спросил у Макарова.
– Нет, товарищ полковник. Если надо, я схожу в санчасть. У здешних медиков сегодня тоже ночь бессонная...
– Если не трудно... Это в штабном корпусе?
– Да.
– А я только что оттуда. Знал бы, зашел сам, да тогда про голову не вспоминалось... С начальником штаба общался. Этот майор хотел предъявить обвинения Тихонову, а в результате я предъявил обвинения всем им. На том пока и расстались. Майор встал в стойку бультерьера и готов, кажется, всех преступников хватать и кусать.
– Рано радоваться, – заметил Макаров. – Захватов мнение меняет за десять минут одиннадцать раз. Он еще может и нам что-то предъявить...
– Сейчас предъявит, – сказал подошедший со стороны старший лейтенант Тихонов. – Рядом с выходом на стадион нашли связанного солдата. Его ударили сзади, связали, и потом кто-то вместо него отнес матрац в наш вертолет. Поскольку вертолет не бронетранспортер и не боевая машина пехоты и к мотострелкам никакого отношения не имеет, претензии, думаю, опять будут обращены в нашу сторону... Валить будут, как и полагается, за компанию, на меня... Хотя я ни сном ни духом... Но я терпеливый... До полного выяснения смогу выдюжить...
– Так я схожу, – сказал Макаров. – Заодно узнаю, что мы еще натворили...
– Там лейтенант, который погрузкой командовал, то ли кого-то потерял у вертолета, то ли кого-то нашел... Я не понял... Поинтересуйся...
Макаров ушел.
– А что с твоим подопечным? – спросил полковник старшего лейтенанта.
– С которым?
– Которого ты подстрелил...
– Ничего... Морга здесь своего нет, положили, наверное, в продуктовый подвал в столовой... Там зимой рубленый лед запасают, с гор привозят, потом с опилками мешают, и все лето не тает. Нормальный холодильник...
– Ты сам видел, что этот солдат гранаты бросал?
– Нет, этого я не видел... Мы выбежали из-за угла... Они убегали... Мы догнать пытались, они в казарму ломанулись... Одного я подстрелил...
– Ошибки быть не могло?
– Обижаете, товарищ полковник... Других людей у разбитого окна не было, этих мы из поля зрения не выпускали. И просто так в людей я стрелять не обучен. Я даже в воздух стрелять не обучен просто так...
– Там еще где-то в стороне присутствовал капитан Прядунько. Наблюдал за человеком в черном костюме и в маске «ночь»...
– Вот кого не видел, так это капитана Прядунько. Если бы видел, подстрелил бы обязательно. Но он сам, кажется, гранаты не бросает.
– Он ловко находит тех, кто бросает. Твои солдаты подтвердят, что убитого из поля зрения не выпускали?
– Они уже обсуждали это. Подтвердят. Понимают, чем грозит ошибка.
– Ладно, я умоюсь и отдохну немножко. Макаров вернется, пусть мне таблетку занесет.
* * *
Полковник успел не только умыться, дожидаясь Макарова, но даже заснуть. Усталость последних суток и головная боль сказались, и Василию Константиновичу достаточно было только лечь на спину, не раздеваясь, и глаза сомкнуть, как он сразу провалился в сон. Даже свет выключать не надо было... Но все же стоило Макарову негромко постучать в дверь канцелярии, как полковник сразу проснулся, поскольку нервная система и во сне была напряжена.
– Да-да... Заходите...
Макаров вошел, серьезный, нахмуренный. Протянул таблетку, которую Раскатов сразу проглотил, и запил водой из стоящей на столе кружки.
– И что там? – спросил после этого.
– Там, товарищ полковник, уже вам обвинения готовы предъявить... Это первая новость, самая незначительная...
– По какой статье Уголовного кодекса? – отшутился Василий Константинович, хотя в голосе его шутливости не слышалось.
– Вы что сказали тому лейтенанту при погрузке в вертолет?
– Что я ему сказал? По-моему, ничего не сказал... Выгнал его из вертолета, чтобы не мешал с Умаром разговаривать... Ах, потом, когда вертолет вылетал... Он сказал, что видел кого-то чужого, теперь чужого нет... Я сказал, что там были только мотопехотинцы и спецназовцы...
– Вот теперь майор Захватов берется утверждать, что спецназовцы напали на солдата с матрацем... Основываясь на ваших словах...
– Зачем? И где логика в этих рассуждениях?
– А вот этого не знаем ни я, ни майор Захватов, ни сам пострадавший солдат не знает... Напали, наверное, чтобы донести матрац до вертолета... Какой-то маньяк-носильщик...
– Глупость какая... Кстати, когда мы туда пришли, матрац уже в вертолете был.
– А лейтенанту показалось, что вы в курсе всего, там происходящего...
– Пусть перекрестится... И что ты сказал им?
– Просто послал по-дружески. Довели, разозлили, сами виноваты. Хорошо, что до рукоприкладства не дошло. Потом извинился, но послать – послал с удовольствием.
– Ладно... С этим пусть они сами разбираются, кто там у них кого и чем стукнул, чем и зачем связал... А чем ты мне в дополнение пригрозил?
Макаров головой покачал.
– А вот тут дело совсем, кажется мне, темное... Почти мистическое... – Макаров выдержал артистическую паузу. – Наш старый знакомый Мовсар Байсаров объявился. На КПП из поселка пришла жена местного участкового мента, сказала, что пришел Мовсар Байсаров с тремя бандитами и под угрозой расправы посадил в машину и увез ее мужа. Она Мовсара знает с детства. Из штаба позвонили в райотдел, оттуда выслали бригаду ОМОНа...
– Воскрес, что ли?
– Выходит, воскрес, – согласился Макаров. – Мне сразу как-то не понравилось сообщение «кадыровцев». Кого они там из гранатомета расстреляли, не знаю... Но само сообщение было каким-то скомканным, невнятным... Им просто отчитаться хотелось за уничтожение крупного бандита, и все... Обычно самим таким бандитам это нравится, они «на дно» ложатся, а потом снова всплывают. Такое уже не раз было.
– Стиль работы, – кивнул Раскатов. – Но награду за исполнение уже не отберут...
– Есть, кстати, в появлении Байсарова и положительный момент...
– Это который?
– Майору Захватову сразу захотелось идентифицировать его с черным человеком, освободившим Умара с сыном.
– Разубеждать, надеюсь, не стал?
– Не стал...
– И не стал спрашивать, почему Байсаров остальных в камере оставил?
– Подмывало... Но не спросил... Только головой покивал, соглашаясь и сомневаясь, на всякий случай, но откровенно не возражал... Конечно, «кадыровцами» я повозмущался, они с удовольствием присоединились. И я забыл напомнить, что банда Мовсара в полном составе была здесь. И ему появляться в поселке было просто не с кем. Разве что кого-то взял из того села. Из тех, что колонну расстреливали.
– Тогда все в порядке. Меня сейчас другой вопрос волнует... Астамир Атагиев... Плохо будет, если он с Мовсаром встретится. Отец очень надеется, что парень вернется к мирной жизни. А пока отца рядом нет, Астамир вместе с Мовсаром может много дел натворить.
– Где нам его искать, этого Астамира? – майор Макаров спросил так, словно Раскатов обязательно должен знать, где Астамира искать, и сейчас же даст конкретный приказ отправить группу для встречи.
– Искать его бесполезно... Но ему отец велел ко мне обратиться... Если будет прорываться, приведите... И так... Спокойненько... И лучше, чтобы без лишних глаз...
– Добро, я предупрежу, чтобы чрезмерной активности не проявляли. У меня, товарищ полковник, все. Я бы советовал вам отдохнуть все же... С сотрясением шутки плохи.
– Я согласен, – улыбнулся Василий Константинович.
Он закрыл за майором дверь, выключил свет и лег, теперь уже раздевшись, потому что если и ждал кого-то в такой сложный предутренний час, то только Астамира Атагиева. Но даже Астамиру нужно время, чтобы разобраться с ситуацией и выяснить, где искать полковника Раскатова...
И, пока Астамир ищет, самому полковнику не грех выспаться, чтобы голову иметь более свежую, способную к принятию правильных решений. Наступающий день обещал быть не менее напряженным, потому что к утру обещали прибыть следователи. Сразу из двух следственных комитетов: из гражданского – для опознания погибших боевиков, фиксирования уничтожения банды Байсарова, и из военного – для выяснения всей сложившейся здесь ситуации со складами...
* * *
Полковник Раскатов обычно, проснувшись, не помнил снов, но четко ощущал настроение того, что он во сне видел. То есть спросили бы у него, что снилось, он бы сказал: что-то хорошее... Или же наоборот: что-то плохое... И в этот раз сны тоже были какие-то, но какие, он вспомнить не мог. Снилось что-то энергичное, движущее, толкающее, но при этом тонкое, легко разрушимое...
С таким настроением полковник проснулся, посидел около минуты в кровати и стал одеваться, чтобы пойти в умывальник. Полковнику почему-то казалось стыдным ходить перед солдатами в трусах, хотя вчера они перед ним ходили и не стеснялись...
В соседней офицерской комнате было тихо. Похоже, Макаров и Тихонов еще не проснулись. И солдаты в казарме спали после бессонной ночи, только дневальный, обходясь без традиционной уставной тумбочки, вытянулся при виде полковника по стойке «смирно». Раскатов махнул рукой, разрешая расслабиться.
