не решался сделать первый шаг. Когда их взгляды встречались, они могли долго смотреть друг на друга, не отрываясь. Первым отводил глаза Дельфи. Люси тяжко вздыхала и шла по своим делам, а Дельфи начинал себя корить за нерешительность.
Такое неустойчивое состояние не могло длиться бесконечно, и однажды, как будто по чьей-то команде свыше, они одновременно бросились в объятия друг друга. Тело женщины мелко задрожало, и она издала глухой стон. Их уста слились в жарком поцелуе. Глаза Дельфи застил розовый туман, размывающий окружающие предметы, он отнес Люси на диван и, не отрываясь от ее губ, мягко овладел ею. Женщина отдавалась беззастенчиво и страстно, крепко обхватив его тело коленками.
Когда они, насытившиеся любовью и уставшие, лежали, расцепив объятия, Люси призналась:
– У меня два года никого не было.
– Меня тоже в последнее время обносили женской лаской, – посетовал Дельфи.
– Надо диван разложить, а то тесно будет. Я его ни разу еще не раскладывала, – сказала Люси.
– У тебя есть оружие? – задал неожиданный вопрос Дельфи, прекрасно осознавая, что команда не могла его оставить просто так, безоружного.
– Есть, – ответила Люси. – Твои друзья оставили тебе пистолет – я его в шкаф убрала, а еще есть карабин мужа и две пачки патронов к нему. Я его не стала заряжать, а пистолет заряжен.
– Ты разбираешься в оружии?
– Муж научил. Ты не хочешь искупаться?
– А есть где?
Дельфи ни разу не интересовался, откуда берется в доме вода. Есть, и ладно. Они вышли во двор.
– Видишь лесополосу за кукурузным полем? – Она махнула рукой. – Там речка, мелкая, но бурная. Но есть омут – там по шейку будет даже тебе. А в сезон дождей река разливается. В ней даже рыба водится. Если попрошу, то принесут. Искупаемся и пообедаем. Вон, Мария уже на кухне возится.
Люси попросила Дельфи обучить ее русскому языку и весьма преуспела в своих стремлениях. Она часто просила объяснить ей смысл некоторых выражений.
– Вот что такое «ёжкина мать»? Ты часто говоришь «ежкина мать». Это мать ежа?
Дельфи рассмеялся:
– Ну, формально близко к маме ёжика, а в жизни означает выражение крайней досады.
С тех пор, когда Люси была чем-то недовольна, то, нахмурившись, вскрикивала:
– Ежкина мать!
Дельфи колол дрова, а Мария оттаскивала их на кухню. Неожиданно девчонка дернула его за рукав:
– Гляди, бандиты приехали.
Он посмотрел в указанном направлении. На краю леса показалось несколько всадников. Дельфи метнулся в дом к Люси:
– Там бандиты приехали!
– Ну и что? – Женщина выглядела удивительно спокойной. Она, несмотря на внешнюю мягкость и покладистость, имела твердый характер и при необходимости могла принимать жесткие решения. Это Дельфи на себе пару раз испытал.
– Чем их визит нам грозит? Войну будем начинать? – Он взял из шкафа пистолет и взвел курок. Потом начал заряжать карабин. – Перестреляю их к чертовой матери, и все дела.
– Нет необходимости, – успокоила его Люси, хотя и не сомневалась в способностях своего мужчины стрелять. Они как-то пошли в горы, и Дельфи навскидку застрелил кабана, засадив пулю ему прямо в глаз. – Но тебя надо на время спрятать. Пауло, их главарь, обязательно меня навестит, и последствия могут быть непредсказуемыми. Все объяснения потом, – сказала она, предвосхищая кучу вопросов. – А сейчас посиди в каморке у Марии. Они через пару часов уйдут.
Дельфи не стал возражать, кивнул и отправился в курятник, прихватив с собой оружие. Люси виднее.
В дверях показался кряжистый, прилично одетый негр и скупо улыбнулся:
– Привет, Люси.
– Присаживайся, Пауло. – Она указала на соседний стул.
Едва пришедший разместился за столом, как появилась Мария с подносом, на котором стояли две чашки кофе и плетеная ваза с печеньем. Встреча женщиной Пауло походила на давно отработанный ритуал, когда нет смысла задавать лишние вопросы.
– Кофе у тебя, как всегда, отменный, – сказал Пауло, с удовольствием отхлебывая из чашки. – И печенье вкусное. Где берешь?
– Из Луанды привозят, – пояснила Люси. – Как твоя семья?
– В порядке. – Пауло внимательно осмотрел комнату и уткнулся взглядом в диван.
– Первый раз вижу, чтобы ты диван раскладывала. У тебя появился постельный партнер? Уж не из местных же? Не верю. Кто это? – Негр улыбнулся, но в глазах у него появился нездоровый интерес.
Люси весело рассмеялась:
– Ты меня забавляешь, Пауло. Марию пришлые напугали, пугливая стала, поэтому я порой забираю ее себе под крыло. Жалко девочку.
– А ты выдай ее замуж за кого-нибудь из моих орлов. – Негр расслабился. – Давай к делу. Дань собрали?
– Собрали. Сам знаешь, у кого ее взять.
– Ты, как всегда, в прекрасной форме, Люси. Если кто тебя обидит, то ты знаешь, как меня найти. Голову ему откручу и в задницу затолкаю.
Пауло встал и, махнув рукой на прощание, покинул помещение.
Через некоторое время Мария привела Дельфи.
– Все в порядке? – спросил он с порога.
– Иначе и быть не может – Пауло не позволит. Никаких грабежей и безобразий. Забрали дань и убрались восвояси. Он, как всегда, в первую очередь ко мне заглянул, кофе угоститься, – пояснила Люси.
– У тебя с ним какие-то отношения? – Дельфи насторожился.
– Не ревнуй, – отмахнулась Люси. – Он мне жизнью обязан, я его от смерти спасла, выходила, когда его кобра укусила. Похоже, что ему эту змеюку под подушку сунули, потому что укус был в плечо. И потом… Многие считают бандитов дикарями, которые бегают по лесам, грабят деревни и насилуют женщин. Есть такие, но их ловят и смертельно наказывают. А у меня с Пауло договор: в деревне собирают дань и ему отдают. А он не так уж часто появляется. У него семья, двое детей.
– Так-таки к тебе никто не пристает из этих? – не унимался Дельфи.
– Ты меня достал своей ревностью, Саша. Пытался один, но я его ввела в транс и заставила публично козьи говяшки есть. Больше охотников не нашлось.
– Суровая ты женщина, однако.
– Но справедливая.
На этом визиты не закончились. Через несколько дней в деревню заявились унитовцы. Ободранные и голодные. Где-то им крепко наваляли. Дельфи опять пришлось прятаться в курятнике.
– Все обошлось? – спросил он, когда вернулся в дом.
– Все в порядке, – успокоила Дельфи Люси. – Набрали еды, воды и пошли дальше. Один пристал к Марии, пытался изнасиловать, но я его быстро отвадила – заставила напустить в штаны, и он сразу же передумал.
– Как-то у нас все неправильно, – посетовал Дельфи. – От всякой шушеры приходится в курятнике прятаться. Эдак я скоро в петуха превращусь.
– Я уже думала об этом, – перебила Дельфи Люси. – Давай переселимся в дом монаха. Дом добротный, такой же как у меня: рубленный из бревен, крыша железом покрыта, даже печка имеется. Только запущенный. В нем жил католический монах, фанатик какой-то. Ходил по деревням и устраивал мессы. А когда умер, селиться в доме никто не рискует, считают кощунством – у нас же все католики. Приведем дом в порядок и будем спокойно жить. Дорогу туда только местные знают, но они никому не скажут – я
