По мере того как группа гостей приближалась к дому, Дрон опознал и толстяка.
– Это адвокат, – усмехнулся он. – Я его несколько раз по телевизору видел, когда решался вопрос об экстрадиции Бабичева!
– По местам! – скомандовал Антон.
Брать эмиссаров решили внутри хижины. Снаружи их должен был встретить Батаев и проводить в ловушку.
Чиновникам пришлось вновь играть роль заложников. Они уселись у стены напротив входа. Справа и слева от него встали Дрон и Филиппов. Полынь, воспользовавшись проломом в противоположной стене, выбрался наружу.
– Здравствуй, брат, – раздался голос Собралиева, поравнявшегося с Исой. – Ты никак чеченец?
Иса для убедительности ответил на родном языке, что он родственник погибшего Арви Мусаева.
Дальше последовал небольшой диалог, в ходе которого Хава выражал соболезнование.
Первым в дверном проеме появился сопровождавший Собралиева парень. Глаза кавказца еще не успели привыкнуть к полумраку жилища, как, схватив за брючный ремень, Дрон втащил его внутрь. Последовавший за этим удар заставил охранника сначала рухнуть на колени, потом медленно завалиться на бок. Тем временем Иса подтолкнул в спину и самого Собралиева. Споткнувшись о лежащего на земляном полу помощника, тот полетел вперед и, упав на живот, вскрикнул. В тот же момент его оседлал Филиппов. С остальными возиться не пришлось. Иса направил на них ствол автомата и лишь сдвинул на переносице брови. Этого было достаточно, чтобы они замерли, удивленно вытаращив глаза.
Тем временем Полынцев дошел до вертолета. Еще издали он понял, что пилоты – славяне.
– Как дела, ребята? – подойдя вальяжной походкой к трем уже немолодым мужчинам, что-то живо обсуждавшим между собой, спросил он.
– Нормально, – повернувшись в его сторону, удивленно протянул усатый, со шрамом на лбу, вертолетчик.
– Кто техник?
– Я, – пожал плечами стоящий рядом.
– Значит, так. – Полынь обернулся в сторону хижины, внутри которой разбирались с эмиссарами, и, вздохнув, вновь перевел взгляд на экипаж. – Пока вы объявляетесь временно задержанными сотрудниками Российского отделения «Интерпола».
– Не понял! – протянул усатый.
– Сейчас поймешь, – пообещал Полынцев. – Оружие есть?
– Зачем оно нам? – хмыкнул усатый.
– Упор лежа принять! – скомандовал Сергей.
Летчики не сразу поняли, что от них требуется. Однако лязг затвора автомата повалил всех на землю.
– Ноги раздвинули! Шире! – проходя между ними и обшаривая одежду, покрикивал он.
Подошел Монго. Улыбаясь во весь рот, он показал пальцем в сторону хижины:
– Там один маленький, в очках, штаны мокрый стали!
– Посторожи их, – не обращая внимания на сказанное, распорядился Полынь и влез в вертолет.
Осмотр кабины и салона также ничего не дал. Пилоты действительно не имели оружия.
Он вернулся наружу.
– Вставайте, – глядя на напряженные и покрытые крупными каплями пота лица, скомандовал он.
Пилоты поднялись, отряхивая руки.
– Может, вы объясните, что происходит? – осторожно спросил усатый.
– С какой целью вы летели сюда? – оставив вопрос без внимания, спросил Сергей.
Летчики переглянулись.
– Коммерческий полет, – неуверенно пожал плечами один из них.
В глазах появилась растерянность.
– Вы сознательно нарушили границу воздушного пространства Конго или по принуждению? – продолжал «грузить» Полынцев.
– Ночью меня поставили в известность, что с утра вылет, – вновь заговорил усатый.
– Представьтесь, – потребовал Сергей.
– Командир экипажа Степанов Михаил Федорович, – кашлянув в кулак, ответил тот.
– Кому принадлежит вертолет и кто непосредственно ставил вам задачу?
– Я отказываюсь отвечать на такие вопросы без старшего миссии, которую мы сюда доставили.
– Монго, – Сергей повернулся к камерунцу, безучастно стоящему рядом. – Сходи в дом, если пассажиров еще не убили, спроси, кто из них старший, и приведи сюда.
От таких слов вертолетчики опешили. Командир вытер вмиг выступивший на лбу пот:
– Объясните, что все это значит?
– А разве вам не понятно? – удивился Полынцев. – Вы нарушили государственную границу. По местным законам, вам предстоит объяснять данный факт представителям военно-полевого суда.
– Какие границы? Сто раз летали…
– Заткнись! – оборвал техника Степанов и растерянно посмотрел на Полынцева. – Так я и знал, что этот кавказец втянет нас в историю. В общем, вертолет принадлежит частной авиакомпании «Буар». Согласно договору, обеспечивает работу филиала английской ювелирной компании «Де Рум». Лететь приказал ее директор. Кстати, совладелец предприятия – господин Бабичев.
– Ты откуда родом?
– Из Харьковской области, – ответил командир.
– Тут что, во всей Африке, кроме хохлов, летчиков нет?
– Почему? – удивился Степанов. – И русские, и белорусские экипажи есть. Казахов на «Ан-2» видел…
– Ладно, закрывайте кабину и вперед за мной, – устало вздохнул Полынь.
* * *
Придя в себя после бурного «гостеприимства», первым подал голос Гладышкин:
– Позвольте узнать, кто дал вам право так с нами обращаться?
– А зачем нам его у кого-то брать? – Антон сделал удивленное лицо.
– Я адвокат…
– Знаю, – усмехнулся Филиппов. – Тебя и Собралиева нам твой хозяин сдал.
– Врешь, собака! – просипел чеченец, ерзая под тяжестью связывающего ему за спиной руки Дрона.
– Чего врать-то? – удивился Антон, подошел к чеченцу и присел перед ним на корточки. – Это называется «большая политика».
С этими словами он достал трубку спутникового телефона и набрал один из номеров оперативно-технического отдела ГРУ, который ему час назад назвал Родимов.
Специально подготовленный человек, совмещающий работу в отделе с выступлениями на сцене в пародийном жанре, незамедлительно ответил:
– Слушаю, Бабичев.
– Встретили мы ваш подарок, – улыбнулся Антон. – Спасибо, что не обманули. Только напоследок с вами Собралиев хочет поговорить… Не желаете? Это не входит в прейскурант оказанных услуг? – Антон рассмеялся. – Но в виде исключения…
Он приложил трубку к уху чеченца.
– Ты кто? – прохрипел, выкатив глаза, Собралиев.
– Извини, Хава, – послышался до боли знакомый голос с неподражаемым причмокиванием. – Боливар двоих не повезет…
– Какой, к черту, Боливар?! – взревел Собралиев.
– Подонок! – простонал Гладышкин, до которого в отличие от чеченца при упоминании знаменитой клички коня смысл ответа дошел сразу.
– Твои люди с самого начала провалили дело. Ты хотел, чтобы за их ошибки отвечал я? – спокойно продолжал голос. – Я устал платить деньги и нести ответственность за других.
– Как провалили? Кто эти люди? – Хава заерзал.
– Извини, – перебили его на другом конце провода. – Ты отнимаешь у меня много времени.
– Ты умрешь! – Собралиев зарычал в трубку с такой силой, что с губ сорвалась пена.
– Зато своей смертью, – хихикнул Бабичев. – Ты сначала доберись до меня. Легче попасть на ракетную базу Пентагона. Даже русские смогли в этом убедиться и согласились пойти на уступки. До свидания. Кстати, у тебя есть прекрасный адвокат…
– Хватит трепаться, – Антон убрал телефон в карман. – Поднимите его. Добегались козлики. Есть приказ уничтожить вас при задержании.
Гладышкин громко икнул.
Антон посмотрел в его сторону и брезгливо сплюнул. Правая штанина юриста быстро намокала.
– Где Хачубаров? – глухим голосом спросил Хава.
– Как только он назвал нам район, где прячется Арви Мусаев, его тут же переправили в Россию. Поэтому все разговоры с тобой он вел уже с Лубянки.
– Не верю. – Глаза чеченца забегали. – Это невозможно. Он где-то здесь… Я же говорил с ним полчаса назад!
– Хорошо, – Антон достал телефон, который был отобран у Собралиева. – Сам набери номер и скажи, что вы над районом, но не видите деревни.
Чеченец немного успокоился:
– Развяжи руки.
– Дрон, – Антон кивнул головой.
Дорофеев разрезал веревку и тут же ловко завернул левую руку. Антон в правую вложил трубку.
Что-то бормоча себе под нос, Собралиев нажал на нужные кнопки и выполнил просьбу Филиппова.
– Мы слышим гул вертолета, – послышался до боли знакомый голос, – вы где-то рядом. Сделайте еще круг.
Обезумев от ярости, он бросил телефон себе под ноги и ударил по нему ногой.
– Какие планы на ближайшее время? – спросил Дрон, когда они отошли от превращенного в тюрьму дома.
– Хачубаров уже не нужен, – напомнил ему Антон. – Тем более тащить его некому.
– Жалко парня, – грустно вздохнул Дорофеев. – Честно помогал.
– Ты считаешь, я должен ему простить сотни убитых и истерзанных соотечественников? И не думай, будто он поверил мне. Может, маленькая надежда и была, но каждому хочется надеяться на чудо. На нем крови столько, что он сам понимал, чем все закончится. Возможно, и помогать-то взялся только из-за того, чтобы хоть как-то свои грехи в собственных глазах загладить.
