Но собачий нос страшнее уха, даже собачьего. Как ни продуло Романа за день на сосне, но запах он все равно испускал – как всякое живое существо.
Послышался звон цепи за деревянным заборчиком, и невидимый барбос свирепо зарычал на него, вот-вот собираясь поднять громкий лай.
Роман быстро продвинулся метров на десять дальше, ступая на носки, чтобы не было слышно топота ног. Собака лает не оттого, что чует шпиона, а оттого, что чужой, – а в эту категорию, кроме хозяев, входят все окружающие – находится возле ее территории. Поэтому Роман поспешил убраться подальше, давая понять псу, что ему нечего опасаться.
Тот все-таки взлаял для острастки, но по соседству собак не держали, и он быстро затих без поддержки сородичей. Роман услышал, как цепь загремела о край будки – пес счел за лучшее вернуться в теплое логово. Вот и умница, хороших тебе снов.
Некоторое время Роман сидел в тени под забором частного дома, последнего в этом переулке. Улица, идущая перпендикулярно переулку, была безлюдна. За ней, в пятидесяти метрах от Романа, стоял нужный ему дом. Один короткий рывок – и он возле него.
Но Роман медлил. Уж больно ярко освещен пятачок. Положим, если достичь кустов, растущих перед домом, то за ними можно вполне надежно спрятаться. Они хоть пока и без листьев, но достаточно густы и высоки.
И все же Роман никак не мог решиться на рывок. Что-то его смущало. Какое-то тревожное чувство овладело им и принуждало не выходить из укрытия. С чего вдруг? – злился он, сидя, как привязанный, на месте. Все вокруг тише тихого. Можно встать в полный рост и идти – никакой угрозы…
Он еще раз осмотрел подходы к дому. Ладно, это от усталости тревога подступила. Надо взять себя в руки и продолжить выполнение задания.
Вдруг ему показалось, что в нижнем этаже, сбоку, там, куда свет не попадал и было довольно темно, приоткрылось окно. Что за черт? Галюники начались?
Роман заслонил ладонью глаза от света и теперь уже хорошо увидел, что одна рама окна отворилась и из дома кто-то ногами вперед лезет наружу. Ну-ка, ну-ка…
Из окна вылез бравый генеральский ординарец и тихонько прикрыл за собой окно. Оглянувшись, он воровато двинулся куда-то в глубь городка.
Роману все стало ясно. Он даже беззвучно рассмеялся, отдавая должное ловкости ординарца.
Парень времени даром не терял. Наверное, еще днем договорился с какой-нибудь молодкой – хоть бы с той же продавщицей в магазине – и теперь, приспав генерала, решил слетать на любовное свидание. И ведь какой хитрец, через дверь не стал выходить – тоже яркого света боится. Вдруг кто-нибудь заметит и стукнет генералу? За самовольную отлучку можно даже на «губу» загреметь. Вот он и решил, от греха подальше, через окошко, по-тихому, смотаться.
Соображает, не зря генерал при себе держит.
Роман на ходу изменил план. Зачем ему ломиться в дверь, коль окно открыто и никем не охраняется? К тому же находится оно с самой темной стороны. Лучше входа и придумать нельзя.
Он подался немного назад, в темноту переулка, вышел на середину дороги, выпрямился во весь рост, немного надвинул козырек кепи на лицо и неторопливой, чуть уставшей походкой двинулся вперед.
Выйдя на освещенную улицу, он свернул направо и так же неторопливо, не глядя по сторонам, пошел дальше. Если кто из тех, кому еще не спится, и увидит его издали, то подумает, что какой-то подвыпивший прапор или сверхсрочник бредет от приятеля домой.
Роман миновал генеральский дом, оставшийся слева от него, и прошел еще метров шестьдесят вперед. Свет фонаря сюда не добивал, и здесь было уже довольно темно. Убедившись, что ни впереди, ни сзади никого нет, Роман шагнул с дороги в сторону, в густую тень кустарника, и, крадучись, вернулся к дому генерала.
Здесь он пару минут постоял возле угла, сливаясь с чернотой стены и чутко прислушиваясь.
Вокруг было совершенно тихо. Чувство тревоги, которое недавно возникло у него, чуть отступило. Но все равно колокольчик внутри тоненько подрагивал.
Усилием воли Роман «придавил» колокольчику язычок и мягко переместился к окну, из которого десять минут назад вылез ординарец.
Тихонько тронул ближнюю к себе раму. Она легко, без малейшего скрипа, открылась. Наверное, шустряк ординарец заранее смазал петли. Молодец, парень, далеко пойдет. Если, конечно, после сегодняшней ночи цел останется.
Роман просунул голову в окно, прислушался. Тишина полнейшая.
Он оглянулся, проверяя, как там обстановка на улице. Обстановка была подходящей – нигде никого. Роман бесшумно перелез через подоконник, тронул ногой пол, проверяя, не скрипят ли половицы.
Пол был прочен и, по ощущению, покрыт по бетону линолеумом. Самое лучшее покрытие! Не то что паркет. Там как ни крадись – хоть где-то да взвизгнет, а визг этот в ночной тишине слышен на весь дом.
А тут можно было смело ступать всей ногой.
Роман прикрыл за собой раму – не совсем плотно, так, как оставил ее ординарец, – и двинулся через комнату к слабо освещенному коридору.
Комната посередине была пуста, но вдоль стен стояли кровати или диваны – в темноте трудно было разобрать. В общем, какая-то спальная мебель.
Похоже, этот домик был чем-то вроде гостиницы для командированных офицеров. Но поскольку сейчас на постой прибыл целый генерал, то сюда больше никого не подселили, дабы высокий гость мог полноценно отдыхать. А заодно иметь что-то вроде штаб-квартиры. Очень удобное решение.
Будем надеяться, что для всех.
Роман выглянул в коридор. Источник света находился за открытой дверью, где-то возле лестницы. Что ж, нам как раз туда.
Роман на ходу заглянул в просторную кухню, в соседнюю комнату. Хоть и знал наверняка, что в доме, кроме генерала и ординарца, никого не должно быть, но по привычке предпочитал лишний раз убедиться в этом непосредственно на месте.
Прежде чем выходить к лестнице, изучил обстановку, стоя за косяком двери. Освещенное место – всегда опасное место. Тут надо действовать с особенной осторожностью.
Лестница была деревянной – стало быть, скрипучей. Но это ничего, как ходить по скрипучим лестницам, Роман знал еще в детстве, насмотревшись милицейских кинофильмов. Главное, чтобы не было какой-нибудь неожиданности, вроде камеры видеонаблюдения. Домишко хоть и древний, но мало ли до каких мер мог дойти командир части в стремлении обезопасить покой генерала? Народ наш известен своей выдумкой, а уж армейский народ – и подавно. Такое порой учудят – мама, не горюй! Покраска листьев и травы – детские забавы по сравнению с некоторыми перлами технической и творческой мысли. А часть радиотехническая, не хухры-мухры, всяких электронных штучек хватает, да и головы имеются светлые. Так что оборудовать домик системой наблюдения для местных технарей – раз плюнуть.
Но ничего «такого» Роман пока не заметил. Ладно, будем надеяться, что командир обеспечил высокому гостю максимально комфортные условия проживания – и на том успокоимся.
Роман пересек пространство от двери, за которой он прятался, до лестницы и по самому краю ступенек, там, где они были прибиты гвоздями, начал подниматься на второй этаж.
В руках он не держал ни пистолета, ни ножа. Все-таки пока человек не держит в руках оружие, он внушает гораздо меньше опасения окружающим. И если сейчас он наткнется на кого-нибудь, о чьем присутствии не подозревает, – вдруг все-таки в доме есть вооруженная охрана? – то можно, отвлекая внимание, заявить, что полез в окно к Мане (Дусе, Кате), да, видно, с пьяных глаз перепутал дом. И лепетать что-то вроде «Извините, мужики, обознался, я лучше пойду…» А там, выиграв время, действовать по обстановке. Если же в руках будет оружие, то его намерения будут однозначно расценены как агрессивные, что автоматически спровоцирует охрану на самые решительные действия. А хуже ситуации, чем поднятая среди ночи стрельба, для Романа нельзя было придумать.
Пройдя оба лестничных пролета без единого скрипа, Роман шагнул в коридор второго этажа. Генерал спал в комнате, расположенной в конце коридора. Держась очень близко к стене, Роман прошел коридор и заглянул в спальню, благо дверь была открыта.
Свет фонаря падал косым прямоугольником на стену и пол, освещая всю комнату и спящего человека. Даже свет не требовалось зажигать, так ясно все было видно.
Роман подошел к тахте, склонился над спящим генералом. Тот по привычке спал на спине, но, в отличие от людей его возраста, не храпел разинутым ртом. Напротив, он дышал носом, ровно и легко. Сразу видно, военный летчик – туда абы кого не берут. Жесткая комиссия отбирает только самые лучшие человеческие экземпляры. Ведь все они – потенциальные космонавты и должны иметь идеальное здоровье.
Подбородок бывшего потенциального космонавта был поднят слегка кверху, и Роман отчетливо увидел чуть ниже челюсти узкий, с утолщением посередине, шрам сантиметров в семь длиной.
Ну, теперь никаких сомнений.
