— Почему нас везут, как скот на бойню? — еще не окончательно проснувшийся, но уже злой, спросил Рене, обращаясь к сидящей рядом женщине-журналистке. — Почему не вертолетом или автобусом?
— Вертолеты сейчас часто сбивают, а автобус в бронеколонне будет весьма лакомым кусочком для террористов, — на плохом английском ответил ему простуженный женский голос. После этого всякое желание беседовать пропало.
С первыми лучами солнца бронеколонна покинула территорию Грозненской комендатуры. Рыча двигателями, громыхая тоннами стали и смердя кубометрами выхлопных газов, боевые машины сопровождения и несколько грузовиков с журналистами и солдатами охранения, как гигантская змея, поползли по пыльной дороге.
При дневном свете Рене отыскал Максимилиана, тот сидел возле кабины и что-то весело рассказывал нескольким молодым журналистам. И, что самое обидное, среди улыбающихся слушателей была молодая женщина с коротким носом-«картошкой» и пухлыми щеками.
«Уродина», — мстительно подумал о девушке нежный люксембуржец, не замечая, как от досады прикусил нижнюю губу.
Трупов было около десятка. В старой, потрепанной камуфлированной форме, тела многих иссечены осколками мины, у некоторых отсутствовали конечности. На жаре трупы неестественно распухли, их кожа приняла фиолетово-красный цвет, и над ними роились полчища зеленых трупных мух.
Перед трупами на брезентовой плащ-палатке было разложено множество оружия, среди которого выделялась своим дизайном необычная для этой войны германская снайперская винтовка «маузер-86».
Журналисты привычно защелкали фотоаппаратами и видеокамерами, снимая трупы, внимательно слушали переводчика, записывали марки оружия. После чего все сгрудились вокруг начальника ротного опорного пункта и принялись задавать вопросы, но все это звучало как-то вяло, безжизненно, почти буднично. В затянувшейся войне это выглядело как обмен фигурами в длительной шахматной партии. Сегодня взяли их фигуру, завтра сепаратисты попытаются ее отыграть. И вполне возможно, что это им удастся.
— Сними меня на их фоне. — Возле Рене неожиданно возник Максимилиан. Всунув в руки любимого свою цифровую камеру, он вышел из общей толпы репортером. Подойдя к разложенному оружию, поднял длинноствольный «маузер», оснащенный мощной оптикой, и, указывая на труп в «мохнатом», обшитом нейлоновыми листьями маскировочном комбинезоне, у которого от головы остались безобразные ошметки, размеренно, чтобы толмач успевал переводить, заговорил.
Рене понял, что его приятель на Кавказе зря время не терял.
Здесь, на юге России, весна быстро сменялась жарким летом, под палящим солнцем полевые цветы уже отцвели, лишь местами трава еще сохраняла свежесть изумрудной зелени, в небе вовсю щебетали жаворонки. А с заходом солнца трели птиц сменяла трескотни сверчков.
Солнечный день закатился за горизонт, сумерки медленно сгущались. Вскоре на одном из военных аэродромов в Ростовской области вспыхнули фонари «Луча» системы освещения взлетно-посадочной полосы. Еще позже, урча двигателями, со стоянки медленно выплыл серо-стальной, сливающийся с цветом ночи толстопузый «АН-30».
Воздушный разведчик, отслуживший более тридцати лет в рядах ВВС, участвовавший в афганской кампании и обеих чеченских войнах, был теперь уволен в запас. Разведывательная аппаратура была демонтирована, а самолет должен быть передан одной из нефтедобывающих компаний. Но ветерану предстояло выполнить последнее боевое задание.
Оторвавшись от разогретого бетона взлетной полосы, самолет быстро стал набирать высоту. Наконец, заложив крутой вираж, взял курс на Чечню.
Через час над горным районом мятежной республики от самолета отделилась дюжина черных точек, которые стремительно понеслись к земле. Вскоре над ними вспыхнули дугообразные купола.
Управляемые парашюты типа «крыло» выстроились в многослойную «этажерку», синхронно спускаясь на небольшую поляну, отсвечивающую залысиной посреди горного леса в оптике приборов ночного видения десантников.
Приземление шло по отлаженной системе, сперва ноги в прыжковых ботинках касались земли, руки тут же тянули на себя стропы, гася купол парашюта.
Через минуту двадцать две секунды диверсионная зондеркоманда была готова к действию. Четверо бойцов заняли оборону по азимуту, остальные собрались в центре.
— Парашюты зароем здесь, — распорядился старший группы Сергей Москвитин, глядя на светящееся табло приемника системы глобального позиционирования. — Потом двигаемся на юго-запад. — Немного подумав, добавил: — Привал через три часа. Все, за дело.
Парашюты были сброшены в вырытую большую яму, потом их засыпали землей, поверх уложили пласты дерна, скрывая тайник от постороннего взгляда.
Больше разведчики не проронили ни единого звука, в рейде по вражеской территории это может служить лишним сигналом опасности для противника, демаскируя группу.
С этой минуты разведчики уже перестали быть людьми, превратившись в боевые машины. Все бойцы облачены в летные маскировочные комбинезоны «Кукла», поверх которых были надеты экспериментальные жилеты «Кираса-М» из полимерной брони, вдвое легче титана, но такой же прочности. Современные условия войны не позволяли бойцу воевать без брони. На бронежилете был разгрузочный жилет «Кенгуру», в подсумках которого находились подсумки для шести магазинов, четырех снаряженных гранат, портативная индивидуальная аптечка, клапан для подвешивания стреляющего ножа разведчика НРС. Вооружены разведчики были практически одинаково: десантными вариантами «АКМ», половина из которых была оснащена подствольными гранатометами «ГП-25» «костер». За спиной бойцы несли большие десантные ранцы, загруженные, кроме сухпайков, боеприпасов, осколочными минами направленного действия «МОН-50» и выпрыгивающими «ОЗМ-4». Кроме того, к бокам ранцев были приторочены два гранатомета «РПГ-18» «муха». Каждый диверсант в общей сложности нес полцентнера груза.
Командир зондеркоманды Сергей Москвитин и его заместитель снайпер Вадим Ясинский были вооружены немного по-другому. Кроме ножей разведчика, у каждого офицера был бесшумный пистолет «ПСС» «вул», а вместо гранатометов к их ранцам приторочили снайперский чехол «крокодил» с габаритным оружием.
Нагрузившись, разведчики бесшумно попрыгали, проверяя, все ли правильно закреплено и не будет ли звенеть при ходьбе. После чего Седой, худой долговязый парень, надвинул на глаза прибор ночного видения и тихо растворился в темноте.
Чтобы держать дистанцию, основной состав зондеркоманды двинулся через три минуты, еще через пять двинулась арьергардная пара — низкорослый Чиж и коренастый крепыш Козырь. Задача этой пары была более чем простая: в случае огневого контакта группы нанести удар противнику во фланг или по возможности атаковать с тыла.
Постепенно ночь сходила на нет, вскоре приборы ночного видения уже были ни к чему. Сняв их, разведчики двигались цепочкой друг за другом, держа автоматы на изготовку.
Наконец поднимающееся из-за горных хребтов солнце окрасило серый небосвод нежно-розовым цветом.
Сергей остановил движение группы, сверившись с электронным компасом «Джи-Пи-Эс», после чего подал сигнал к остановке, подняв вверх правую руку. И, оглядев окружавший их лес, тихо скомандовал:
— Привал.
Лязгая и скрежеща железом, гусеничный транспортер «Витязь» вполз на территорию комендатуры Шали. Квадратномордый монстр с выпуклыми лобовыми стеклами и сетчатой кольчугой вызвал такой же нескрываемый интерес бойцов, как накануне на РОПе «Дальний».
Из одноэтажного здания комендатуры с облупленными от пулевых попаданий стенами поспешно выбегали офицеры. Рыкнув, транспортер остановился.
— Это что еще за чудо-юдо? — спросил угрюмый майор с красной нарукавной повязкой «Комендант» на правой руке.
— По-моему, это к вам лиса забралась цыплят таскать, — шуткой ответил на вопрос выбравшийся из кузова Панчук.
— Какая лиса? Какие цыплята? — На правой стороне лица коменданта проявился глубокий шрам.
— Если я не ошибаюсь, это ведь вас терроризирует снайпер? — ответил Владимир, глядя с прищуром на майора. Они были примерно одного возраста, и в то же время между ними чувствовалась огромная разница. Душевно майор был намного старше, да и по служебной линии он отвечал за большое количество солдатских жизней. И чем больше этих жизней уходило на его глазах, тем больше у коменданта появлялось морщин и седых и волос. За чужие жизни отвечать труднее, чем за свою.
— Этот снайпер нас за…ал, — подтвердил комендант. — То по блокпосту работает, падла, то по казарме мотострелков. — Рука майора обвела полукруг, указывая точки обстрела сепаратистского снайпера. — Вон там кроет РОВД. Менты, как только темнеет, вообще стараются не показываться из здания, лупит, гад, по периметру двора.
