— Чудеса, да и только, — хмыкнул офицер. Психологический мандраж прошел, и теперь его разбирало вполне естественное любопытство к секретному оружию. Он провел рукой по болтающейся сетке-рабице и по-простому спросил: — Слышь, а это что, кольчуга?
— Угадал.
— Да ну? Серьезно? — не поверил капитан.
— Вот тебе и серьезно, — усмехнулся Владимир. — Это противокумулятивные экраны. Пулю сетка пропустит, но ее задержит легкая броня кузова, а вот реактивная граната или ПТУР обязательно сработают. Кроме того, — пальцы Шатуна, скользнув между ячейками первой сетки, ухватили сталь второй, — гарантирует защиту от тандема. В общем, это броня будущего. Правда, в погоне за облегчением экранов приходится жертвовать габаритами. «Витязь» стал шире почти на полметра.
— Слушай, а если бахнуть бронебойной болванкой из «сотки»? — Капитан проявил недюжинные способности в уничтожении новой техники. И его, как настоящего бойца, интересовали передовые способы борьбы.
— А если кувалдой бахнуть по компьютеру? — вопросом на вопрос ответил Владимир.
— Понял, — усмехнулся ротный, — иногда старые технологии имеют преимущество над технологиями будущего.
— Как я понимаю, вокруг РОПа минные поля? — без связи с прошлой темой заговорил Владимир.
— Ну и что?
— Значит, как только начнет светать, — продолжал Шатун, — ты выделишь парочку проводников моим Винтику и Шпунтику.
— Собирать трупо-трофеи? — с понимающей усмешкой поинтересовался капитан.
— Нет, — покачал головой Панчук. — Трофеи будем считать чуть позже.
— Лады.
Докурив, мужчины разошлись. Всю ночь вокруг опорного пункта царила звенящая тишина, только в эфире на ротной волне шипела чужая не отключенная рация.
С утренним туманом в сторону сопки ушла разведгруппа, которую замыкали двое приезжих механиков-водителей, груженных тяжелыми десантными ранцами.
Расставленная у подножия горы сеть английской дистанционной сигнализации «Классик» уже к вечеру принесла первый результат.
— Есть движение, — обрадовано сообщил Бекбаев, наблюдая за экраном индикатора движения. — Сенсоры засекли небольшую группу. — Он перевел взгляд на экран радиолокационного индикатора. Теперь вместо башни с крупнокалиберной винтовкой на крыше транспортера блюдообразная антенна французского радара «Разит» засекла движение одинокой грузовой машины. Палец узбека скользнул к экрану осциллографа. — У горы она остановилась, наверняка выбросила разведгруппу.
Панчук посмотрел на сидящего рядом ротного и тихо произнес:
— Надо тормозить.
— Понял. — Командир утвердительно кивнул, выбрался из кузова «Истребителя снайперов» и опрометью бросился в сторону контрольно-пропускного пункта.
— Они направляются к снайперской лежке, — сообщил Бекбаев.
— Понял, — подражая начальнику опорного пункта, коротко ответил Панчук. Взглядом он отметил движение разведывательной группы на сетке координат, потом снял трубку полевого телефона: — «Василек», двадцать первый квадрат, южный склон, две серии по пять мин.
Едва он опустил трубку на аппарат, как тут же захлопали выстрелы автоматических минометов, издалека напоминающие простуженный собачий лай.
Телекамера бесстрастно фиксировала вспышки взрывов, вздымающиеся на склонах горы.
— Вот и все, и нету Билла… — откидываясь на спинку вращающегося кресла, пробормотал Бекбаев.
— Жадность Билла погубила, — закончил мысль Панчук, выбираясь наружу.
На РОПе царило оживление, на обветренных лицах бойцов было заметно восхищение и уверенность в победе над скрывающимися в горах оборотнями-сепаратистами. Владимир под этими взглядами чувствовал себя именинником.
Внезапно со стороны контрольно-пропускного пункта донеслась короткая очередь. Владимир быстрыми шагами направился в том направлении. Подойдя поближе, он увидел возле старого «ЗИЛа» с мятой и неоднократно рихтованной кабиной убитого чеченца, рядом полулежал с разбитым лицом боец, возле него брошенный автомат и стальная каска с камуфлированным чехлом.
— Что здесь произошло? — разглядывая труп чеченца, поинтересовался Панчук.
— Шмон, обычное дело. Остановили грузовик, водила — абрек тертый, говорит: «Ищи, командир». Но мы-то знаем, что ищем. Короче, ефрейтор залез в кузов, для вида посуетился, а потом показывает свою гранату. Дескать, а это что такое? Абрек хорошо знал, кого перевозил. Иди знай, может, кто-то из душманов и обронил. Короче, труба ему, ну и решил горец умереть как настоящий мужчина. Джигит сраный. Дал этому ротозею в морду и забрал автомат. Натворил бы дел, если бы старшина не упредил. — Капитан указал на стоящего в стороне прапорщика.
— Ясненько, — хмыкнул Панчук. — Как говорится, каждой сестре по серьге.
Еще одна ночь прошла спокойно, а наутро специально выделенная команда собрала и привезла трупы снайперов и боевиков.
— Посекло их, конечно, качественно, — жуя мундштук папиросы, произнес прапорщик, герой вчерашней дуэли. — Трое, правда, были еще живы, но по дороге кончились.
Стоявший рядом с ротным Панчук неожиданно склонился к одному из указанных трупов и распахнул на нем камуфлированную куртку. На волосатой груди четко обозначился широкий ромбовидной формы порез, какой остается от удара кинжалом. Панчук рывком запахнул куртку и, поднявшись на ноги, тихо сказал:
— Этих троих, чтобы не бросались в глаза, заройте где-нибудь в стороне. А остальных можете показать журналистам и объявить, что «боевики уничтожены в ходе операции».
— А как же вы? — не удержался от вопроса капитан.
— Мы здесь неофициально, к тому же у нас полно дел в других местах, — объяснил Владимир, направляясь к «Истребителю снайперов», который снова был похож на обычный гусеничный тягач. Неожиданно он обернулся и, подмигнув, доверительно сообщил: — Кстати, сейчас в Грозном находятся два европейских журналиста. Симпатичные ребята, пригласите их обязательно.
Глава 2 Путешествие к центру ада
Из окна купейного вагона, в котором проживали аккредитованные в Чечне журналисты, открывался вид на дощатый общественный сортир. Рене этот пейзаж бесил. Совсем не так он представлял себе поездку в Россию.
За те два месяца, что они провели в этой горной республике, он смог написать только одну статью о музее Льва Толстого, который уцелел, несмотря на две войны и эпоху двух президентов-разбойников. Статья заканчивалась весьма оптимистическим выводом о цивилизованном будущем Чечни. Издателей это не заинтересовало.
Зато Максимилиан чувствовал себя здесь как рыба в воде. Он метался по городу, писал статьи о солдатах, милиционерах, мирных жителях и беженцах. По вечерам с русскими коллегами пил водку, спирт, и вообще Рене подозревал, что его дружок скоро станет натуралом.
Он тяготился жизнью в этих дикарских условиях, с ее грязью, человеческим потом, зловонием выгребной ямы, пялящимся на окна их вагона деревянным строением. Он был мягким, утонченным человеком, служителем искусства, которому здесь не было места. Но бросить своего любовника юноша не решался, у однополых чувство ревности развито намного сильнее, и это чувство заставляло его каждый день просыпаться на жесткой вагонной полке в тесном, провонявшем водочным перегаром пространстве купе. Смотреть на небритые рожи с красными опухшими глазами коллег-журналистов, особенно было противно видеть по утрам лица женщин, не успевших навести макияж. Все это Рене стоически переносил, втайне мечтая, что с глаз любимого спадет пелена тщеславия и он выбросит из головы идиотскую мысль о Пулитцеровской премии, и они вернутся в Амстердам на их комфортабельную яхту на тихом канале Леопольда…
Он ждал и надеялся, но жизнь часто отличается от того, на что надеешься и о чем мечтаешь…
Максимилиан появился в купе незадолго до полуночи, на этот раз практически трезвый и ужасно довольный.
— Русские провели очередную спецоперацию, — счастливо улыбаясь, произнес он. — Уничтожили группу повстанцев, и даже, как говорят, среди трупов есть иностранная снайперша…
— Тебя что, уже начали интересовать женщины? — вскрикнул, не удержавшись, Рене.
На начинающуюся истерику утонченного любовника Максимилиан даже не обратил внимания.
— Меня по-прежнему интересуют сенсации, я ведь за этим сюда и приехал. Или ты уже хочешь вернуться в сытую Европу?
— Я был бы не против узнать, когда собираться, — пошел на попятную Рене. Он мечтал о комфортной поездке на вертолете, в крайнем случае на туристическом автобусе, но эта война особой цивилизованностью не отличалась.
Журналистов подняли затемно, после чего погрузили в грузовой тупорылый «ГАЗ-66» с жесткими деревянными сиденьями и без каких-либо удобств повезли в составе бронированной колонны.
