Шаман понимающе покачал головой. Похоже, что они думают об одном и том же, но никто из них не хотел высказать неприятную мысль первым.
Наконец Шаман решился:
– Знаю, о чем ты подумал. Мне тоже эта история очень не нравится. Ты хочешь сказать, что среди нас завелся «крот», который капает обо всем, что происходит?
– Да. Уж слишком много случайностей. Только на нас в последнее время была парочка покушений. У меня такое ощущение, что мне в затылок кто-то очень сильно дышит.
– После того, как пропали деньги, мы попытались разобраться. Подозрение в первую очередь упало на тех, кто находился ближе всего к деньгам.
– Хранители?
– Да, они самые. Но ничего не выведали.
– Ладно, поживем – увидим. Я думаю, что Костыль как-то связан с этими делами. И если мы его отыщем, то многое может проясниться.
– Но весь вопрос, как его найти.
– Ты не знаешь, у него есть какие-нибудь привязанности, скажем, подруга, престарелая мать, ребенок?
Шаман задумался:
– Пока я не могу сказать тебе об этом. Нужно навести справки, потребуются кое-какие затраты. – И уже утвердительно добавил: – Думаю, я могу утрясти этот вопрос… к завтрашнему дню.
Шаман словоблудием не страдал и всегда знал, о чем говорил.
– Отлично. Было бы хорошо, если бы отыскалась женщина, к которой он неравнодушен. В тюрьме чувства обостряются, и ему просто захочется душевного тепла. А проститутками такой пожар не загасить.
– Попробую. Но при том, что я о нем знаю, не очень-то и верится, что у него могут быть привязанности. А насчет душевной теплоты, мне кажется, ты и вовсе соврал. Ладно, посмотрим. Какие у тебя сейчас планы? – неожиданно поинтересовался Шаман.
Святой неопределенно пожал плечами.
– Как будто бы никаких.
– Вот и отлично. Сейчас поедем ко мне, – воодушевился Шаман, – пивца попьем, старое вспомним, нам ведь есть о чем поговорить.
Он завел двигатель, и автомобиль, юркнув в брешь между двумя грузовиками, быстро помчался по улице.
– Постой, я не готов, – попробовал воспротивиться Герасим.
– А-а, понимаю, – протянул Шаман, – это ты из-за Оксанки? Напрасно. Она как раз хотела тебя видеть. Я не смог ей отказать, – в голосе вора прозвучала едва заметная горечь.
Интуиция подсказывала Герасиму, что он не должен отказывать сейчас Баскакову. И вообще, его жизнь после монастыря стала до того запутанной, что он едва разбирался в том, что происходит.
– Я не могу!
– Ну ты можешь сделать мне одолжение? – взмолился Шаман.
Подобные интонации были нехарактерны для Гриши Баскакова. Размяк старый вор, слабину дал. Но неожиданно Святой подумал: а что, если все обстоит иначе – прикипел Шаман к бабенке настолько, что готов выполнить любой ее каприз? Святой посмотрел на Шамана, который, затеяв догонялки, лихо перескакивал с одной полосы на другую. Лицо у него волевое, сильное, трудно заподозрить такого человека в слабости, а уж тем более невозможно представить в качестве рогоносца, терпеливо наблюдающего за похождениями своей подруги.
– Хорошо. Договорились.
– Вот и славно, – с облегчением выдохнул Шаман, заметно повеселев.
* * *
Кроме Оксаны, в квартире оказалась ее подруга – милое молодое создание в потертых джинсах. Звали ее Юля. Посмотрев с лукавой улыбкой снизу вверх на вошедших, она юркнула в дальнюю комнату и больше не появлялась. Но уже только от одного присутствия этой девушки Святому сделалось легче.
Возможно, удастся избежать ненужных объяснений.
В бордовом халатике и просторных шелковых шароварах Оксана выглядела очень по-домашнему. Во всем ее облике, в манере держаться преобладала подкупающая мягкость и женственность. В таком наряде ее можно было бы запросто представить в гареме арабского шейха, где она наверняка не затерялась бы среди многочисленных красавиц.
– Проходи, – пригласила она застывшего у порога Святого.
Герасим перешагнул порог знакомой квартиры. Так же отрешенно ступает на эшафот узник, обреченный на казнь. Святой сделал попытку улыбнуться и почувствовал, что получилось очень неубедительно.
Единственное, что ушло отсюда, так это прежний запах, вместо него появился другой, чужой, слегка горьковатый. И Святой почувствовал себя неуютно.
– Фу-ты, черт, как я забыл, – спохватился Шаман, посмотрев на часы. – У меня срочное дело. Через пару часов я приду, так что не скучайте. А ты, Оксана, угости гостя.
Похоже, что женщину устраивала такая ситуация. На ее лице выразилось облегчение, и, когда за Шаманом закрылась дверь, Оксана по-хозяйски взяла Святого за руку и провела в комнату.
– Зачем ты устроила все это? – Святой высвободил свою руку.
– Я скучала по тебе.
– Это что-то новенькое, – произнес Святой, понимая, что без объяснений обойтись не удастся. – И что будет дальше? – произнес Герасим громче, чем следовало.
– Помнишь, ты мне когда-то предлагал уехать отсюда?
– Помню… Но это было в другой жизни.
– Мне бы хотелось узнать, осталось ли твое предложение в силе?
– Ты слишком поздно спрашиваешь, прошла целая жизнь.
– А если я тебя попрошу о том же самом, ты откажешь женщине?
– А как же Шаман?
На столе стояла бутылка красного вина. Оксана выдернула пробку, разлила вино в высокие фужеры и тут же отпила чуть ли не половину. Оказывается, она изменилась не только внешне. Вот так запросто может налить себе винца и выпить. Прежде за ней такого не наблюдалось.
Она отставила фужер и произнесла:
– А какая, в сущности, разница. То, что произойдет, касается только нас двоих. Разве не так?
– Признаюсь, мне лестно услышать это предложение, но я вынужден ответить отказом.
– Жаль. Мы были бы очень хорошей парой.
День складывался как-то странно. Сегодня ему уже второй раз предлагают уехать. Святого передернуло от мысли: а что, если предложение Оксаны – это лишь частичка какого-то непонятного плана? Шаман ему не доверяет и с помощью его бывшей возлюбленной хочет выведать нечто такое, что неизвестно ему самому.
Взяв фужер, Оксана выпила вино до донышка. С минуту подержала пустой бокал в руке, как бы оценивая вкус выпитого, после чего поставила его на краешек стола. Оксана умела подать себя. Даже самые обычные ее движения были наполнены такой грацией, как будто она долго репетировала их.
– Я ведь тогда многим рисковал, когда предложил тебе уехать со мной. Ты этого не оценила. Когда ты ответила «нет», мне показалось, что для меня больше не существует будущего. Но жизнь сама подсказала мне выход.
Глаза Оксаны поблескивали. В монастыре он вспоминал ее именно такой: чуть смешливой, в меру азартной и соблазнительной, как Афродита.
– Ты когда-нибудь жалел об этом?
– Не в моих правилах жалеть о том, что случилось. Все, что происходит, идет по провидению божьему.
– Ты стал немного философом.
Святой отрицательно покачал головой:
– Совсем нет. Я всего лишь бывший монах.
Оксана откинулась на спинку кресла. Ворот халата у нее слегка распахнулся, и Святой увидел открытую грудь.
– Не надо мне этого. Я не мальчик. И не собираюсь таять от женских прелестей. Прикройся!
– Никогда не думала, что ты так плохо воспитан, мог бы сделать замечание и поделикатнее. Ты мне можешь ответить на один вопрос откровенно?
– Постараюсь.
Оксана неожиданно поднялась и в три небольших шага приблизилась к Святому.
– Помнится, раньше во мне тебя многое возбуждало. Ты мне говорил, что на тебя возбуждающе действует даже мой голос.
– Сейчас я этого не скажу. Хотелось, чтобы ты поняла меня правильно, между нами все кончено. Твое желание заполучить меня я воспринимаю как бабью прихоть.
– Я бы не хотела расставаться с тобой навсегда, – неожиданно призналась Оксана. – Возможно, я этого тебе бы никогда не сказала, но я сейчас выпила и поэтому как-то расслабилась. Так что прости мне эту слабость. Хочешь, я тебя познакомлю со своей подругой? Она моложе меня, и я отношусь к ней как к своей младшей сестре.
Святой невольно улыбнулся:
– Это любопытно. Что же получается, ты хочешь познакомить меня со своей подругой только лишь затем, чтобы я никуда не исчезал и все время находился в пределах твоей видимости. Мне так это понимать?
Рука Оксаны потянулась к откупоренной бутылке.
– Господи, что же это со мной? – почти брезгливо она отодвинула вино в сторону. – Да, ты правильно меня понял.
– И ты не будешь меня ревновать к ней?
– Если я и буду ревновать, то ты этого никак не заметишь. Тебе понравится эта девочка, она рослая, с длинными пшеничными волосами, домашняя…
– Любит вязать, шить, очень привязана к родителям, – продолжил за Оксану Святой. – Я боюсь разочаровать ее, странная получится пара: вор и домашняя девочка. Даже не верится, откуда у тебя взялась такая невинная подруга? И тебе не жаль такое прелестное создание бросать в пасть такому свирепому тигру, как я? Ведь я могу ее и проглотить.
