– Близко была, сука. Еще бы чуть-чуть, и проломила бы.
– Кто это был? – спросила Буги.
– А хрен знает. Никогда таких не видел. Да я вообще не очень-то разбираюсь в этих детях подземелий. Вот Крафт, тот был большой специалист… Говорят, пару раз даже спускался вниз. Биолог же. Его сожрала три года назад белая сука. Тогда вообще вся группа полегла.
Мы шли еще несколько часов. Солнце не унималось, как будто считало эту местность своей кухней, а нас, по всей видимости, на–глыми тараканами. Вот и давило раскаленным тапком. Вообще-то этот отрезок пути никто не преодолевал в один заход. Но мы по-прежнему не ощущали усталости, и хотя жара долбила нас не пере–ставая, казалось, могли пройти еще столько же. А вот жажда начи–нала реально доставать. Опилки Сабжа больше не спасали. Глотку драло нещадно. Мы все чаще прикладывались к флягам, и это все меньше помогало.
– Прикиньте, нигаз, вот мы тащимся по этому гребаному солнце–пеку, – морщась, сказал Сабж, – а между тем прямо под нами… ме–трах примерно в двухстах, огромное ледяное озеро…
– Сабж, я тебе голову откручу, – пообещал я.
– Нет, я серьезно. Целое озеро темной, не знавшей солнца воды…
– Я тебе помогу, Макс, – сказала Буги.
– Да, братцы, – не унимался Проводник, – этой воды какой-ни–будь сраной провинции третьего разряда хватило бы на год, а то и на два… – Он подумал секунду и добавил: – Вот только по берегу ползают всякие многосуставчатые ублюдки. Прикинь, Буги, они пол–зают друг по другу…
– Сабж!
– А их слизь… Фу, она капает прямо в озеро. Нет, я бы не стал пить эту воду. Но вот искупаться – это другое дело.
– Буги, ты как считаешь, мы уже можем обойтись без Проводни–ка? – поинтересовался я.
– Да запросто. Говорят, кровь отлично утоляет жажду.
– Я просто хотел вас приободрить, – вздохнул Сабж.
Налетел и стих короткий, как икота, порыв ветра: он не принес ни свежести, ни облегчения. Мы снова остановились, чтоб сполоснуть глотки.
– Помню, отделали меня как-то скинхеды, – начала Буги, завора–чивая крышку на фляге.
– Тебя? – не поверил я.
– Ну да, меня. Их было человек двадцать, а я только что из бара выползла, пьяная вусмерть. Я так думаю, они не хотели сделать мне ничего плохого. Ну знаешь, пьяная девчонка, юбка короче некуда… Хотя… они же скины, кажется, даже орали что-то там свое. В общем, я наверное, зря кому-то из них руку сломала. Или ногу… Не помню. Ребята осерчали. Физиономию мне разукрасили так, что даже вспо–минать больно. Но самое обидное: когда все кончилось, меня вдруг начало бить похмелье, такое, знаете, вертолетное. Картинка, конеч–но, та еще. Стоит пьяная девка, одежда порвана, рожа в крови, ша–тается. Не хватало еще и проблеваться при всем честном народе. Там, правда, почти никого не было – в два часа ночи, а может, и поз–же, не помню. Короче, пошла я вдоль стенки и вдруг вижу– фонтан. Ну, я в него, как была, так и залезла. Помню, лежу, а мне в лицо бьет струя холодной воды. Вот бы сейчас туда…
– Нет, погоди, Буги, – встрял Сабж, – я не понял, а чего до тебя скины-то докопались? У тебя же на лице написано, что ты исключи–тельно чистый арийский геноматериал.
– Ну, во-первых, в тот момент на моем лице ничего прочитать было нельзя. А во-вторых, это было в Корее. И скинхеды были корейские.
– Надо же, – вздохнул Сабж.
Убирая свою флягу, я пытался сопоставить ощущения и воспоми–нания. Я точно помнил, что сделал пару больших глотков. А по ощу–щениям – не пил как минимум полтора столетия.
То ли каменистая тропа, которую выбрал Сабж, начала петлять сильнее прежнего, то ли заканчивалось действие трав, но мы шли все медленнее, и все медленнее росла перед нами горная гряда Дракона. И все-таки она стала значительно ближе, закрывая уже половину не–ба гребнем разновысоких пиков. Да и тропа становилась все шире, от–тирая в сторону песок. Временами, замерев на мгновение, Сабж сме–ло ступал на белые песчаные перешейки. Это значило, что песок про–сто нанесло ветром на камни. По сути, мы были уже в предгорье. Дорога все заметнее забирала вверх, становилось едва ощутимо про–хладнее. Часто налетал ветер, и если бы не жажда, не оставлявшая на–ши мысли ни на мгновение, можно было немного расслабиться.
А потом Сабж вдруг остановился, неуверенно оглядываясь по сторонам. Сделал шаг назад, присел на корточки, уперевшись в красное тело камня рукой, снова поднялся.
– Что-то не так, Сабж? – спросила мгновенно напрягшаяся Буги.
– Н-не знаю, – протянул Сабж. – Вроде все нормально, но что-то мне эта дорога перестала нравиться.
– В каком смысле?
– Не знаю. Что-то там впереди не то. Но я ни хрена не вижу. Не могу разглядеть.
– Сабж, ты пару часов назад смог разглядеть долбаное озеро под ногами. На двести метров. Сквозь камень, – сказал я.
Наш Проводник молча прошел несколько метров вперед и вер–нулся.
– Если честно, мне не только дорога перестала нравиться. Мне вообще почему-то перестало нравиться, что мы здесь сейчас стоим. Думаю, нам стоит вернуться.
– Вернуться на сколько? – прищурившись, спросила Буги.
– Не знаю, – пожал плечами Сабж, – просто надо уходить… И как можно скорее.
– Парень, – попросил я, – ты можешь объяснить толком, что именно тебе не нравится?
– Макс, я не знаю. Со мной такого никогда не было. Я либо видел впереди опасность, либо не видел. Либо знал куда идти, либо нет… Но… Мне кажется, что аларм идет от второй точки. В смысле, от той, которую я начал чувствовать после Шляпников.
– Ты же сказал, что разобрался в своей голове, что сможешь ве–сти нас нормально, – жестко проговорила Буги.
– И могу это повторить, – мотнул головой Сабж. – Говорю тебе, я с таким еще не сталкивался. Я просто знаю, что идти вперед нельзя и оставаться на месте тоже нельзя. Возможно, я бы смог разбираться в таких приходах, но со мной такое происходит впер–вые.
– Сабж…
– Буги, давай ты мне потом нотации почитаешь, хорошо? Надо уходить отсюда! А мы спорим. – Сабж резко развернулся и быстро пошел в пустыню.
– Мне все это очень не нравится, – сквозь сжатые зубы пробор–мотала Буги хорошо знакомым мне тоном. В голове сразу всплыла ее фраза, обращенная ко мне тогда, на трассе: «Это точно, братик, у тебя и правда серьезные проблемы».
Развернувшись и вскинув на плечи узел с бурдюком и флягами, она быстро потопала за Проводником. Я тоже поднял свою ношу и пошел следом.
И тут тряхнуло в первый раз.
52. Секунда
Проводник видит территорию, способен своим внутренним лока–тором заметить приближающуюся тварь и идентифицировать ее, он может определить опасное растение и по каким-то только ему изве–стным признакам вычислить Нулевую. Но он не в силах предугадать будущее, не в состоянии предсказать внезапный ливень, ураган, резкую смену температуры, смерч, сход лавины или сели, изверже–ние вулкана… и землетрясение.
Первый толчок с силой кинул меня вперед, но я чудом сумел удержать равновесие. Впереди, вскрикнув, рухнула на колени Буги и громко, явно с испугом выругался Сабж. Второй толчок сбил меня с ног. Я рефлекторно выставил перед собой руки, ожидая удара о землю, но прямо передо мной вдруг вздыбилась каменная плита, скрыв Буги и Проводника. Я почувствовал, как меня с бешеной си–лой вжимает в камень, а потом отбрасывает в сторону. Что-то угло–ватое больно ударило в плечо, чем-то острым царапнуло по щеке. Левую ногу на мгновение зажало, и я похолодел от ужаса, но потом сразу отпустило. Оглядываясь, пытаясь увидеть капкан, я попытался вскочить, но следующий толчок – намного сильнее обоих предыду–щих – отбросил меня далеко в сторону, туда, где тянулась узкая по–лоска песка, и я рухнул на спину. Дыхание перехватило, в глазах по–темнело. Не знаю, что осталось бы от меня, упади я на камень.
Секунда, вытянувшаяся жгутом баллисты, придавленная к раскален–ному песку качающимся небом. Долгая секунда тишины, и потом вдруг осознание – все кончилось, больше толчков не будет, это все, действи–тельно все, ты выжил, парень, и теперь можно попытаться осознать, что же все-таки произошло. Медленно, как в тающем бэдтриповом виде–нии, я оторвал от песка голову. В ушах гудел странный звук, как будто на фоне прибоя кто-то медленно ведет ключом по стеклу. Болела спина. «Песок, я на песке, – промелькнуло в мозгу, – надо убираться с этого гребаного песка, но медленно, без лишнего звука, чтобы не разбудить тех, кто внизу…» Но тело не слушалось. И это было хреново, потому что я его чувствовал. Ощущал, как болят ноги, как что-то твердое уперлось под лопатки, как саднит руки. Я чувствовал свое тело, но ему было глу–боко насрать на меня. И еще этот гул в голове, который становился все ближе, как будто прямо на меня надвигалось что-то огромное.
