Я забираю Вику с рынка и отвожу домой. Велю ей заняться обедом, а сам еду смотреть место завтрашней встречи. Сперва сбиваюсь с дороги, но все-таки нахожу большой дом на краю поселка. Место словно самой природой созданное для мочилова хозяев: есть где спрятать машину, есть где самому спрятаться, можно легко подобраться к ограде… Одним словом, работай, парень!
Встреча у Николая назначена на вечер следующего дня. На обратном пути я прикидываю, каким оружием воспользоваться. У меня есть «Макаров» и три обоймы к нему. Этого вполне достаточно. Один патрон я, правда, в гараже использовал. Положено оружие менять, но ничего, и так прокатит.
Вика затащила меня на выставку кошек. Кошек я остерегаюсь и даже боюсь. Эти домашние и причесанные твари, такие ленивые и кокетливые, на самом деле быстры и непредсказуемы. Глупые голуби часто попадают им на зуб. Камеры снимали кошек для местного телевидения, и жюри что-то измеряло у животных, делало выводы, принимало решения о призах. Мне все-таки удалось утащить напарницу, пообещав ей купить серебряный брелок в виде кошки. Что я и сделал в комиссионной лавке тут же, в центре Ростова. После кошек мы заехали на рынок, накупили всякой всячины. Теперь Вике будет чем заняться в мое отсутствие.
Оставив ее в загородном доме, еду на дело. Дело у меня такое азартное. Словно компьютерная игра. Каждый раз перехожу на новый уровень. Рано или поздно и меня подстрелят — это точно. Главное, понять — на каком уровне остановиться.
Я объезжаю поселок стороной так, чтобы моя крутая тачка не бросалась в глаза. Хотя и стемнело, но все равно могут заметить. Прячу ее в кустах. Кусты без листьев дырявые, но вечером все-таки не видно ни фига.
Иду к дому, коченею. Скоро снег в Ростове пойдет. В Питере сейчас и то теплее. Или — нервы. Нервы тоже могут холоду поддать. Всякие мысли в башке крутятся. «Море, море», — шепчу, представляя Ледовитый океан. Становится еще холоднее.
Во дворе стоят два «мерседеса». Машину Николая я видел. Во второй мои клиенты прибыли. Достаю «Макарова» и крадусь, приклеившись к забору, крадусь к тому месту, где прошлый раз заметил собачью будку. Кавказская овчарка шевелит цепь и выходит на меня. Такие не лают, а грызут насмерть. Метра два до собаки, и хорошо, что на заборе штакетник. Просовываю руку и нажимаю на курок два раза. «Пук, пук» — собака лежит мертвая. О чем они думают? Не понимаю! Хотя бы зверя с цепи спустили!..
Перелетаю забор и на корточках пробегаю мимо машин. Они пусты. Правильно. В «мерседесах» хорошо по улицам понты давить, а греться лучше в доме… Подбегаю к дверям. Вдох-выдох, вдох-выдох. Нажимаю на литую ручку — открыто. Дверь дорогая. Не скрипит. Запрыгиваю в прихожую и замираю на цыпочках. Свет есть, людей нету. Были б — начал мочить. Могло б и не получиться. Зачем человек в прихожей? За дверью следить. Открываю я дверь, а мне в лоб. Мозги мои вдребезги!.. Вдох-выдох, вдох-выдох… План дома знаю. Слева комната. Охране место здесь. Прыгаю в комнату на цыпочках и вижу, как мордатый и стриженый детина смотрит видик. Там трах-тарарах, кажется. Пятьдесят членов сразу и сорок пять влагалищ одновременно. Я сюда не кино смотреть явился.
— Тц-ц, — как змея, возникаю перед ним с «макаром» в руках.
Детина каменеет мгновенно, как от змеиного взгляда, теперь ему не до видика.
— Где? — шепчу вопрос. — Есть еще кто с тобой?
— Да, — кивает охранник и смотрит в упор на мой глушак, а не на меня. — Саша пописать пошел.
Как-то дико звучат слова, словно из детского мультфильма. Детина смотрит на глушак. Хватит тебе смотреть! Нажимаю на курок. Вместе с мозгами кровь разлетается аккуратными брызгами.
Замираю у косяка и слушаю коридор. Там тихо сперва, затем — шаги. Саша пописал и идет умирать. Делает шаг в комнату и хочет спросить:
— У нас сегодня какой де…
— Не важно, — отвечаю я и нажимаю на курок.
Мудаки они, поэтому и трупы.
Опять на цыпочках. Опять на второй этаж. Опять двадцать пять.
Толстая ковровая дорожка под ногами. Пора ее пылесосом почистить…
Три шага всего — и я в комнате. Трое сидят вокруг журнального столика. Николай склонился над кофейной чашечкой. Второй тоже держит чашку в руке. Такой же, как Николай. Крупный, череп с короткой стрижкой. Третий — это хозяин. Юркий типчик с тонким лисьим носиком.
Моментальная и немая сцена. К вам едет, бля, ревизор! Вытягиваю руку. В руке «Макаров». На «Макарове» глушак. «Пук» всего — и из хозяина можно чучело делать.
Опускаю пистолет и меняю обойму.
— Пора сваливать, — говорю.
— Уходим, — говорит Николай тому, кто с чашечкой в руках.
Тот так с чашечкой и поднимается. Не понимает ничего. Даже того, что жив покуда.
— Быстрее! — тороплю и улетаю по коридору к лестнице.
Второй спускается, запинаясь, с чашечкой в руке.
— Заводи машину. Быстро, — говорю ему, и он идет к двери, словно загипнотизированный.
— Ключи, — говорит Николай и достает связку с ключами.
Мужик берет ключи и кладет их на блюдце. Выходит во двор. Мы с Николаем чуть отстаем, даем ему возможность сесть в машину. Тот уже за рулем. Чашечку оставил на капоте «мерседеса». И я, стараясь не разбить ее, стреляю в мужика сквозь лобовое стекло. Такое ощущение, что Николая замочил, — они похожи. Николай снимает перстень с пальца и золотую цепочку с шеи. Надеваю все это добро на покойника. Так я уже делал в Крыму, и это сработало.
Идем с Николаем прочь. Отойдя несколько шагов, оборачиваюсь и стреляю в бензобак. Машина загорается моментально, будто только этого и ждала.
Отвожу Николая туда, куда он просит, и договариваемся о том, как станем поддерживать связь.
На следующий день уезжаю с Викой в Красноармейскую.
— Понимаешь, босс, проблема, — философски проговаривает Леха, сидя откинувшись в кресле и посматривая в потолок так, будто на нем написано решение его проблемы. — А проблема простая. Наехали! На меня, босс, наехали! Из Крымска. Говорят — я их договоры перебил. Требуют откупного.
— Да, — усмехаюсь я. — Такие пироги.
Сам наезд — это не страшно. В любом городе надо уважать дельцов от рэкета и лучше с ними договариваться.
— Сколько просят?
— Цена пока не назначена. Но стрелку забили на сегодня. Вечером в Славянске.
— Хорошо, пусть будет Славянск.
— Чего уж тут хорошего…
— Ты лучше узнай у нашего мента, кто авторитет в Славянске! Чтобы не проколоться.
— О кей, босс! — соглашается Леха и выходит из дома.
Слышно, как он выезжает со двора.
Вика убирает комнаты, вытирает пыль, напевает, ругает Леху за устроенный свинарник, ругает меня, что накупаю кучи носков и рубашек, а они после валяются во всех углах… Бонни и Клайд, одним словом, на отдыхе…
— Лучше я их стирать буду.
— Где тут стирать? Руки испортишь.
Вика возникает в проеме кухонной двери и смотрит на меня с радостным возбуждением.
— Ты заботишься о моих руках? Хочешь, чтобы у меня были красивые руки!
Мне становится неловко от ее интонации, и я ворчу в ответ:
— Да, я забочусь.
Встаю и выхожу на улицу к машине. Дует холодный ветер. Вика высовывает голову в форточку и кричит во двор:
— Босс, ты лапа!
— Нет, — ворчу я себе под нос. — Я зайчик. Или пупсик.
Едем вечером в Славянск на БМВ. По дороге Леха рассказывает то, что узнал у мента. А узнал он совсем немного — Крымск контролируют две группировки, а вот какая наша — это неизвестно.
Когда мы подъезжаем к рынку, то рэкетиров находим сразу. У них такой же БМВ, как у меня, только другого цвета. Темно вокруг и пусто. Только возле одинокого фонаря качается пьяный.
— Ладно, — говорю я, останавливая машину. — Мочить нас еще рано. Выходим!
Из рэкетирской тачки появляются угрюмые парни и подходят к нам. Начинаем «перетирать».
— Сколько? — спрашиваю я сразу, чтобы не тратить время попусту.
Парни называют сумму.
— Ваш шеф, случайно, фантастикой не интересуется? — вежливо спрашиваю я.
— А что? — переспрашивает меня один из парней. Он у приехавших, похоже, за старшего.
— Сумма нереальна, — объясняю я. — Фантастична! Даже для Крымска.
Парни начинают злиться, думая, что над ними издеваются. Говорят, что если мы не заплатим, то пиздец нашим машинам с рисом, да и нам тоже. Я тоже начинаю заводиться: «Сучары! Псы проколотые! Будут здесь вякать и угрожать!», но сдерживаюсь.
— Вот что, — говорю рэкетирам. — У нас должно быть несколько дней на решение этого вопроса. Нам все необходимо согласовать с начальством. В подобных случаях мы ничего не решаем.
— Хорошо, — соглашаются рэкетиры. — Но учтите — у нас есть люди где надо. Если пойдет отгрузка, то ваши машины с рисом сгорят.
— О’кей! — отвечаю я, и Леха тоже согласно кивает.
Нам оставляют номер телефона, криво написанный на бумажке, и мы разъезжаемся.
