— Так вы тут тоже есть? — уточнил Гордеев, недоверчиво разглядывая массивную книгу.
— А как же! — похвастался Шкуро. — Я придумал устройство для инъекций воздушному террористу!
— Это как же? — заинтересовался Гордеев.
— Очень даже просто. В кресле монтируется «прибор» с иглой, через которую в филейные части террориста по команде командира экипажа самолета должно поступить либо снотворное, либо яд — смотря чем зарядить капсулу. А еще за мной числится устройство для почесывания собак. Оно должно напомнить питомцам, что их любят, несмотря на отсутствие времени, да и отсутствие самих хозяев. Для приведения в действие механизма пес, по идее, сам должен подойти к механической руке и дотронуться до нее, после чего она начинает его почесывать.
— Замечательно, — сказал Гордеев с непроницаемым выражением лица. — Мне только неясно, чем эта «машина любви» предпочтительнее, к примеру, ножки стола.
Шкуро открыл рот и уставился в потолок.
— Но вообще-то я здесь не за этим. Меня интересуют обстоятельства гибели Антона Малафеева.
— Ну вот, начинается, — расстроился Шкуро. — Я же ментам все уже двести раз рассказал! Разбился он.
— Каким образом? Вы же единственный свидетель, если не ошибаюсь.
— Единственный, — вздохнул Шкуро.
— И?
— Я покупал хот-дог в ночном ларьке.
— Прекрасно. Вы любите все американское, я уже понял. А что делал Малафеев?
— Выезжал, а тут навстречу тачка здоровенная, черная.
— А конкретней?
— «Мерседес». И Антон прямо в него въехал. «Мерсу» хоть бы что, а «жигуль» всмятку. «Мерс» постоял немного и уехал.
— Сколько стоял?
— Секунд десять — пятнадцать.
— Вы ведь были друзьями с Малафеевым?
— Просто приятелями. Мы жили в одном подъезде. Он хороший парень был. А можно спросить, почему вы занимаетесь этим делом?
Гордеев не отреагировал, продолжил свои вопросы:
— Номер «мерседеса» вы не запомнили?
— Нет.
— И кто внутри сидел, тоже не видели?
— Почему же? — осторожно сказал Шкуро.
Гордеев затаил дыхание. Помолчал.
— Я читал милицейский протокол. Видел ваши показания. Там ни слова о пассажирах «мерседеса». Как же вас понимать?
— А понимать так, что мне жить охота, — пробурчал Шкуро. — Я им сразу сказал, что стекла были тонированные. Эти дураки и решили, что я никого не разглядел.
— А вы, значит, разглядели?
— Да.
— Но каким образом?
— Да через лобовое стекло! Оно-то нормальное. Когда «мерс» разворачивался…
— Любопытно. И вы можете мне сказать, что видели?
Шкуро молчал.
— Ну же, Матвей Григорьевич!
— Вы мне обещаете, что мое имя нигде не будет фигурировать?
— Я же не следователь и не оперативник. Я веду свое частное дознание. Оно никого не касается.
— Ладно. За рулем я видел здоровенного мордатого мужика, рядом была блондинка.
— Вообще-то это же ночью было, — засомневался Гордеев.
— Я вижу, как кошка, — сказал Шкуро.
— Слушайте, Шкуро, — устало сказал Гордеев, — вы же врете как сивый мерин. Да ни черта вы не видели ночью! Тонированные стекла, не тонированные — какая разница?
Шкуро молчал.
— Ну?
— А если я скажу? Что дальше будет?
Гордеев разозлился.
— Откуда я знаю? Малафеев точно не воскреснет. За остальное не поручусь.
— Да, — вздохнул Шкуро. — Ладно, рискну. Водитель выходил из «мерса» с волыной в руке.
— С пистолетом?
— Ну да.
— На теле Малафеева огнестрельных ран не было, — заметил Гордеев.
— А он и не стрелял. Пощупал пульс, увидел, что Малфеев готов, и отвалил.
— Вас не заметил?
— Нет.
— Ладно, не волнуйтесь, все останется между нами.
— Первый раз вижу такого адвоката, — удовлетворенно признался Шкуро.
— А вы вообще часто их видели?
— Я же говорю — первый раз.
Гордеев уже ничему не удивлялся.
— «Мерседес» был триста двадцатый?
— Я модели не различаю. Большой, черный, блестящий.
Гордеев взял лист бумаги и быстро набросал рисунок.
— Такой?
— Похож.
— Ладно, вот моя визитка на всякий случай. Я пока в городе. В гостинице «Озерная».
— Это клоповник, — заметил Шкуро. — Переезжайте в «Центральную». Ею наш босс владеет. Там очень хорошо и недорого.
— А кто ваш босс?
— Степан Анатольевич Полторак.
Гордеев наморщил лоб. Имя-отчество ему что-то напомнило. Но тут появилась другая мысль.
— Слушайте, Шкуро, только вы с вашими энциклопедическими знаниями и можете мне помочь!
— А в чем дело?
— Мне нужно встретиться с Простужаевым. Может, вы и с ним дружили?
Шкуро помялся.
— Ну, знал немного. Город у нас небольшой…
— Ага! Можете передать мою просьбу?
— Не обещаю… Но если переедете в другую гостиницу, вы меня предупредите, — спохватился Шкуро.
Гордеев не стал переезжать в другую гостиницу. Ни к чему привлекать к себе внимание, кроме того, уже несколько человек знали, что он в «Озерной», и могли звонить ему туда — Розанов, сыщики из «Глории» и, наконец, Грушницкая, которая вот-вот должна была приехать в Зеленогорск вместе со своим клиентом — армянским скрипачом.
Гордеев пообедал, принял душ и растянулся на постели.
Итак, что получалось? Убийство? Нет.
Это был несчастный случай. Даже не ДТП. Дурацкий несчастный случай. Ментов в тупик поставило, что, согласно свидетельским показаниям и тормозным следам, Малафеев сам был виноват в аварии. А почему уехал «мерседес», раз был не виноват, они в толк взять не могли. Вот и обратились за помощью в адвокатскую контору. Ситуация была щекотливая с юридической точки зрения. Нужна была квалифицированная независимая оценка происшедшего. Малафеев гнал на бешеной скорости. Сам виноват. И что теперь делать, чтобы спасти честь мундира, гадали местные перцы в погонах?
А «мерс» удрал потому, что в ДТП Малафеев виноват не был, потому что это была подстава, грамотно организованная и срежиссированная. Просто на этот раз они попали впросак. Во-первых, невольно убили человека, к чему конечно же не стремились. И во-вторых, если бы не убили, то нарвались бы на живого оперативника уголовного розыска.
Телевизор в номере не работал. Для разнообразия Гордеев включил радио.
Только-только закончилась очередная песня. Мужской голос сказал:
— Даже если вы ложитесь спать в девять вечера, просыпаетесь в семь, и так уже лет десять, нет никакой гарантии, что за окном не расцветет ядерный гриб, не пронесется огромная волна и коварные инопланетяне не ограбят вашу машину. А потому…
— Тьфу-тьфу, — тут же сказал Гордеев, вспомнив все недавние автомобильные приключения. И выключил радио.
16
Варенцов внимательно посмотрел на кровоподтеки на лице своего радиоведущего, но по этому поводу ничего не сказал. А может быть, он уже все знал.
— Поздравляю с первым эфиром. Слушал и впечатлен. Это не совсем то, чего мы от вас ждали, но мне нравится, когда меня удивляют. — И тут же пригласил Валентина поужинать. — За городом открылся французский ресторан, — объяснил он. — Я там еще не был, но мне нахваливали. Давайте съездим?
— Я не против, — сказал Валентин.
Они сели в серебристый «сааб», но уехать не успели, потому что возле машины вдруг появилась женщина лет пятидесяти со скорбным выражением лица, черными волосами и носом с горбинкой.
— Я к вам, — сообщила тетка с небольшим кавказским акцентом. В руках у нее была авоська, из которой высовывались яблоки и пучки зелени.
— Я понял, — несколько удивленно сказал Варенцов.
— Вы же из Москвы? — деловито спросила тетка.
Варенцов кивнул.
— Значит, так. Совсем недавно у меня произошло что-то в области живота.
— Не понял? — удивился Варенцов.
— Сильно болел, — объяснила тетка. — Моя кошка Пифочка весь вечер была рядом. Если я ходила, она ходила за мной, требуя, чтобы я села. Как только я садилась, она тут же ложилась на область живота, где болело. Наутро все прошло. Я потом в знак благодарности сшила Пифе домик. Вот.
— И что? — сказал совершенно обалдевший Варенцов.
— Я хочу, чтобы вы прописали об этом в газету. А еще лучше — по телевизору рассказали.
— Но я не журналист, — сказал Варенцов. — Я бизнесмен.
Тетка внимательно посмотрела ему в глаза.
— Вы из Москвы?
— Да…
— Тогда сделайте то, о чем я вас прошу!
Варенцов беспомощно посмотрел на Валентина.
— Мы постараемся, — пробормотал тот, презирая себя за то, что приходится так бессовестно врать. Объяснить что-то этой женщине было невозможно, да, наверно, это было и ни к чему.
— Ну я пойду, — сказала тетка, — еще увидимся.
— Рехнулась бедняга, — не без облегчения прокомментировал Варенцов. — Я ее знаю, местная сумасшедшая. В гостинице бесплатно живет. Песни поет. Она в Ингушетии в заложниках в какой-то больнице оказалась, ну и… Переехала сюда, вроде у нее тут какие-то родственники были, но никого не нашла. Одинокая.
