– Случайно, скажешь, самострел ставили, зацепил струну самострела. – Матвей махнул рукой. – Сам придумаешь, что сказать…
– Ты что, веришь ему? – ужаснулся Клим.
– Верю, – подтвердил его предположение Матвей. – Он мне слово даст.
– Врать нехорошо, – насупился Леонтий. – Грех это.
– Тогда сын умрет, – как само собой разумеющееся ответил Матвей.
– Хорошо, – согласился Леонтий. – Тогда точно не тронешь никого?
– Не трону, – заверил его Матвей, усаживаясь за руль «уазика». – Поезжай.
* * *
– Далеко еще? – спросил Самурай, не отрывая взгляда от дороги.
– Немного осталось, – заверил его сидевший рядом Никита.
Бандит взялся вести машину сам, поручив Тонусу присматривать за заложниками. Журналистка ехала с ним на заднем сиденье и уже пару раз предупреждала его, чтобы он не распускал руки.
Навстречу пронесся «уазик» с надписью «Геологоразведка».
– Не в деревню, случайно? – заволновался Самурай, снова из-за встречной пыли снизив скорость.
– Даже если и так, Клим с ними разберется, – ответил Тонус.
– Позвони ему, предупреди, – спохватился Самурай.
– Пробовал уже! – прокричал Тонус. – Здесь связи нет! Да не парься ты, дед слово дал, что даст работать. А они его держать умеют, так? – Он грубо толкнул в шею Никиту. – Чего молчишь?
– Ты руками меня не трогай, – озлобился тот. – Нехорошо это.
– А что будет? – Тонус толкнул Никиту уже сильнее.
– Негоже так поступать, я ведь старше тебя! – с негодованием сказал Никита Лукич.
– А чего тебе не нравится? – завелся Тонус.
– Тебе энергию девать некуда? – вмешался Самурай. – Так я мигом пар выпущу!
– А что я? – обиженно спросил Тонус и затих.
– Я вас узнал, – виновато глядя на Званцеву, признался наконец Никита Лукич. – Вы нас в Москве встречали.
– Вот, снова приехала. – Девушка улыбнулась.
– Хватит, – толкнул ее в бок Тонус. – Интервью потом…
Впереди появился стенд, сколоченный из досок, на котором было написано: «Водитель, помни, тебя ждут дома». Сразу за ним в сторону от трассы уходила дорога на брошенную старообрядцами деревню.
– Здесь поворачивай, – показал рукой на проселок Никита.
С хрустом ломая кустарник и мелкие деревья, они проехали лишь пару десятков метров, как уперлись в выросшую посреди дороги березу. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, машиной они ее не свалят.
– Топор есть? – не оборачиваясь, спросил Тонуса Самурай.
– Откуда? – удивился тот, выбираясь наружу.
– Ты уверен, что мы правильно едем? – обратился Самурай уже к Никите.
– А как же? – удивился тот. – Просто туда лет двадцать никто не заглядывал. А на кладбище, говорят, так ходят.
– Так здесь недалеко? – оживился Самурай, глядя, как его дружок гнет непокорное деревце. – Вот придурок.
– Ты это о ком? – Тонус замер.
– Говоришь, с трассы на кладбище пешком ходят? – оставив вопрос Тонуса без ответа, проговорил Самурай. – Значит, деревня совсем рядом?
– Брат часто к родителям наведывается, говорит, совсем мало идти.
– Тогда чего же мы ждем? – Самурай выбрался из машины.
Дальше двинулись пешком. Брат Никиты оказался прав: они прошли совсем немного, как увидели чуть в стороне от дороги покосившиеся кресты. Почти все могилы были ухожены. Вскоре впереди за деревьями замаячили дома. Самурай почти перешел на бег. Журналистка едва поспевала за ним, то и дело охая от того, что ее грубо подталкивал в спину замыкающий колонну Тонус. В руке он держал пистолет.
Деревня располагалась на берегу реки. Часть домов уже превратились в руины. Кое-где они были попросту разобраны, и на тех местах стояли русские печи. Но та часть, которая была ближе к реке, оказалась нетронутой.
– Это точно Среденка? – на ходу спросил Самурай.
– Она самая, – подтвердил Никита Лукич, едва поспевая за ним, и обернулся. Журналистка и вовсе бежала.
Остановившись у первого от реки дома, Самурай огляделся:
– Он?
– Он самый, – подтвердил Никита Лукич.
– Чего стоите? – Самурай толкнул калитку. Она не открылась, а просто упала на землю.
Двор зарос травой. Сухие прутья прошлогодней лебеды и полыни, переплетясь с молодой травой, образовали непроходимые заросли, через которые Самурай пробирался с отборным матом.
– Ты не греши так, – попытался урезонить его Никита Лукич, но, озверев, тот схватил его за шкирку и толкнул вперед себя:
– Двигай первым!
Поднявшись по сгнившим ступенькам крыльца, Никита Лукич встал перед заколоченной крест-накрест дверью.
– Чего стоишь? – взревел Самурай, оттолкнул его в сторону и схватился за одну из досок. Однако она попросту осталась у него в руках. Он отбросил труху в сторону, оторвал вторую и потянул за деревянную ручку. Дверь с тяжелым вздохом открылась. В нос ударил запах сырости и плесени. Слоями ажурной марли колыхалась паутина.
– Иди, чего встал? – приказал Самурай Никите.
– Нет. – Тот категорично замотал головой. – Слышал, что сказал старик? Тебе надо, ты и иди.
– Тонус, присмотри за ними!
С этими словами Самурай шагнул в чернеющий темнотой проем. Звякнула под ногой попавшая под подошву железка, скрипнула половица, проскрипела еще одна дверь.
– Нашел! – раздался вопль и треск.
В какой-то момент Никите Лукичу показалось, что ожила изба. Она вздрогнула и старчески вздохнула, неожиданно немного увеличившись в размерах. Раздался протяжный, леденящий душу скрип.
Он понял: Самурай рванул на себя доску, на которой вся эта постройка и держалась.
Надув паутиновую тюль, из двери вылетели клубы рыжей древесной пыли, раздался страшный треск, и дом стал словно опускаться под землю.
– А-а-а! – в один голос закричали Тонус и журналистка.
Никита Лукич отпрянул назад, и вовремя. Одна из балок, придерживающая над крыльцом двускатный козырек, пролетев перед самым носом, рухнула прямо под ноги, проломив ступени.
Он не понял, как оказался почти у самого забора. Но и здесь от пыли было невозможно дышать.
Чихая и кашляя, следом, матерясь на чем свет стоит, выскочили Тонус и журналистка.
– Что это было? – стряхивая с головы труху, спросил Тонус, глядя то на Никиту Лукича, то на клубившуюся пылью кучу обломков досок и бревен.
– Старая изба была, вот и обрушилась, – развел руками Никита Лукич.
– Нет, – замотал головой Тонус и, подскочив к нему вплотную, схватил за одежду на груди. – Почему, когда дверь ломали, не рухнула?
– Кто же его знает! – удивился Никита Лукич, отстраняясь от бандита.
Однако тот, не отпуская его, двинул лбом в переносицу:
– Сука! Врешь!
Никита Лукич почувствовал во рту привкус крови:
– Отпусти!
– Признайся, знал ты, что так все случится! – не унимался бандит. – Поэтому и приплел про легенду.
Неожиданно глаза бандита округлились, а хватка ослабла. Дико вскрикнув, он развернулся спиной к Никите:
– Ты что, падла?!
– Не подходи! – раздался вопль журналистки.
Никита Лукич увидел, как на футболке бандита между лопаток расплывается бордовое пятно. Пятясь задом, от него отходила журналистка. В правой руке она сжимала старый и ржавый гвоздь. Догадавшись, что у девушки хватило смелости ударить бандита, Никита Лукич набросился на него сзади. Обхватив двумя руками за шею, он подтянул под себя ноги. Потеряв равновесие, бандит полетел на спину. В следующий момент, рухнув спиной на что-то твердое, Никита Лукич вскрикнул и разжал руки.
– Урод! – Тонус перевернулся и ударил его в висок кулаком. – Убью!
В следующий момент он вдруг резко выгнулся и вскрикнул:
– Тварь!
Никита Лукич понял, что это снова вмешалась журналистка. Всерьез опасаясь за ее жизнь, он обхватил бандита за пояс.
– Ну, я вам сейчас. – С этими словами Тонус вдавил ствол пистолета Никите Лукичу в скулу: – Молись, урод!
– Отпусти его! – крикнула Званцева.
Бандит вскочил на ноги и с размаха залепил ей по лицу ладонью. Девушку от удара перевернуло в воздухе, и она со всего размаха рухнула на землю.
– Зачем ты так? – рассвирепел Никита Лукич, поднимаясь на ноги. Он твердо решил не давать спуску бандиту. Пусть убивает, но и смотреть на то, как негодяй бьет женщину, Никита Лукич больше не будет. Однако Тонус резко отступил от него на шаг и направил пистолет в лицо журналистке:
– Стой, где стоишь!
Никита Лукич замер на месте.
– Сейчас будешь заниматься разбором завала…
– Тонус! – раздался из-под завала глухой крик.
– Самурай?! – вздрогнул бандит. – Живой!
* * *
Матвей придавил ладонью присосавшегося к щеке комара и выглянул в сторону дороги. Пока никого. Он сел, прислонившись спиной к дереву.
– Ты как про клад узнал? – спросил Клим.
