— Подожди, а с этим что? — Макеев показал рукой на застрявший в ветках конверт. — Так и оставим? Найдет кто-нибудь…
— Фу, черт! — отозвался Константин. — Придется обезвредить.
Панфилов уже содрал с себя старушечий балахон, под которым оказался обычный джинсовый костюм. Он достал из-под мышки пистолет, огляделся по сторонам и, убедившись, что в радиусе пятидесяти метров от куста орешника никого не видно, прицелился, держа пистолет в вытянутой вперед правой руке, и выстрелил.
Взрыв, который вслед за этим последовал, нельзя было назвать слишком сильным. Он был точно рассчитан на ликвидацию одного человека, того, кто вскроет конверт. Пиротехник из «Цербера» хорошо знал свое дело. Он приготовил устройство именно для ликвидации, а не для устрашения. От куста орешника почти ничего не осталось, да и соседние кусты сильно тряхнуло взрывной волной.
Панфилов с Макеевым уже бежали вправо от Второго Лучевого к Путяевскому пруду, откуда рассчитывали по Четвертому Лучевому добраться до платформы «Маленковская» и оттуда на электричке — до Ярославского вокзала. Этот не слишком близкий путь отхода был более безопасным.
До платформы «Москва III» было гораздо ближе, но именно оттуда, по их предположениям, должен был появиться милицейский наряд, привлеченный звуком взрыва.
Входить в контакт с милицией никак не входило в их планы…
Константин злился.
Белоцерковский отреагировал на убийство своего главного головореза совсем не так, как они ожидали. Что дальше?
Макеев, у которого сохранились давние каналы в областном управлении внутренних дел, по которым он добывал не предназначенную для широкой огласки информацию для своей диссертации, навел справки о группе, работающей на Белоцерковского.
Как сообщили ему за приличное вознаграждение, на ГБ работал не только «Цербер», но и еще две нелегальные силовые группы. Через «Цербер» осуществлялась лишь часть операций, в основном только на территории Москвы. Однако к услугам ГБ была еще и мобильная группа, работающая в субъектах федерации.
Она базировалась недалеко от Москвы, в Обнинске, под вывеской научно-исследовательского ядерного центра с очень высокой, естественно, степенью секретности.
На ее счету были удачно проведенные операции во многих городах на территории России, от Петрозаводска до Петропавловска-Камчатского. Работать группе приходилось и в Чечне, и в Дагестане, но, конечно, не в одно время с федеральными войсками, а чуть раньше.
В результате ненужные ГБ люди исчезали; некоторые объекты, в существовании которых он не был заинтересован, сгорали или взрывались, как, например, махачкалинское территориальное геологическое управление, начальник которого отказывался подписывать документы на приватизацию полутора десятков нефтяных скважин на Каспии. Кто станет обращать внимание на взрыв какого-то офиса, когда город наполнен слухами об угрозах боевиков и уже осуществленных ими терактах?
Каждый день что-нибудь взрывается…
Еще одна группа базировалась в Турции — в Анталии — и работала в странах дальнего зарубежья. Она была не слишком многочисленна, и заданиями ГБ ее не перегружал, хотя случалось ему разыскивать и наказывать людей в совсем уж нецивилизованных местах, например, в забытой богом и международными инвесторами Эфиопии… Все его партнеры знали, что скрываться от Глеба Абрамовича бесполезно, достанет…
В «Цербере» после убийства Зверева царила какая-то растерянность. Явного лидера, который мог бы взять все дела в свои руки, не было. Эрнст Федорович, которому непосредственно подчинялся директор «Цербера», решения о преемнике Зверева еще не принял.
На смерть рядового «церберовца» Белоцерковский скорее всего не отреагирует, он ее просто не заметит. Нужна фигура покрупнее, чтобы привлечь его внимание.
Панфилов с Макеевым после недолгого раздумья отправили Белоцерковскому еще одно послание, которое было намного короче первого "Мы думали, ты более сообразителен, — написали они. — Но, видно, не дал бог…
Последнее предупреждение: следующим будет тот хмырь, который передал нам от тебя письмо с сюрпризом. А после него готовься ты сам. Больше предупреждать не будем.
И не тешь себя иллюзиями — убить тебя гораздо проще, чем ты думаешь.
У тебя есть единственная возможность остаться в живых — передать нам кассету с интересующей нас записью. Отправишь ее бандеролью на Главпочтамт до востребования на имя Гвоздева Александра Сергеевича. Только после этого можешь спать спокойно".
Отправив письмо, Макеев сразу же занялся сбором информации об исполнительном директоре «Профита» Эрнсте Федоровиче Козлове.
Без особого труда ему удалось выяснить, что Козлов появился на службе у Белоцерковского лет пять назад, что за плечами у него руководство той самой «внешней оперативной группой», что базируется в Анталии, что Козлов — его настоящая фамилия, хотя зовут его не Эрнст, а Василий. Эрнстом его начал величать сам ГБ, которого раздражали чисто русские имена.
Но это все была информация, фактически бесполезная для дела. Интерес представляли сведения о месте жительства Эрнста Козлова и его режиме работы. Он давно уже был занесен в компьютер ФСБ как фигура, которую не выпускают из поля зрения, хотя нет достаточно твердых доказательств его личного участия в ликвидациях и терактах. Козлов умел прятать концы в воду, причем чаще всего делал это, избавляясь от людей, которые знали о нем слишком много.
Словом, у Макеева не возникло никаких сомнений, что Козлов — вполне подходящая фигура для того, чтобы продолжить «разговор» с Глебом Абрамовичем Белоцерковским, и Панфилов с ним вполне согласился.
Во время рабочего дня «достать» Эрнста Федоровича было очень сложно. Во-первых, он постоянно мотался по Москве, выполняя поручения Белоцерковского — знать о них заранее Макеев с Панфиловым не могли; во-вторых, после их предупреждающего письма Глебу Абрамовичу Козлов не выходил из офиса без пятерых охранников. Его охраняли весь день, сопровождая повсюду и не выпуская из виду ни на минуту.
Несколько часов наблюдения за Козловым подтвердили справедливость вывода о том, что нечего и думать достать его в течение дня. Оставались еще ночные часы, которые Козлов, в отличие от Белоцерковского, отнесшийся гораздо серьезнее к угрозе, проводил теперь исключительно дома, в своей квартире. Ее тоже охраняли, но по ночам охрана ограничивалась тремя головорезами из «Цербера», один из которых находился в квартире Козлова, а двое других дежурили снаружи — один в подъезде, другой в машине напротив входа в десятиэтажку, на восьмом этаже которой находилась квартира Козлова.
Вариант ночной ликвидации был наиболее приемлем с точки зрения обоих «карателей». Не только потому, что ночью охрана была малочисленнее. Ночью объект находился на одном месте, что давало возможность более тщательно подготовиться к операции и провести ее более эффективно.
Устрашающий эффект, которого они добивались, заключался в абсолютной неизбежности выполнения их угроз. Уверенный в своей защищенности Глеб Абрамович Белоцерковский должен был полностью поверить в то, что они действительно очень серьезные люди, у которых слова никогда не расходятся с делом. И если ему сообщили, что третьим по счету будет он сам, то…
День ушел на рекогносцировку местности, которую проводил Панфилов, поскольку ему предстояла наиболее важная роль в выполнении операции. Константин обследовал подъезд и пришел к выводу, что этот путь совершенно неперспективен для того, чего они добивались. Охранник, дежуривший в подъезде, даже если его удастся убрать без особого шума, успеет сообщить по телефону об опасности двум другим. Даже если удастся нейтрализовать того, что дежурит в машине внизу (еще одно если!), третий, который охраняет Козлова в квартире, будет готов встретить непрошеных гостей.
В результате вся операция окажется смазанной и неэффективной. У Козлова будут очень большие шансы остаться в живых.
Оставался еще один путь — через окно.
В этом случае контакт с охранниками сужался до единственного столкновения — с тем, что дежурит в квартире. Но и вломиться в квартиру через окно, не произведя при этом довольно заметного шума, трудно, если приняты меры против такого вторжения. И все же этот путь казался более предпочтительным.
Однако на следующее утро Макеев, в свою очередь отправившись для знакомства с местом предстоящей операции, принес весьма обескураживающее известие: на окнах квартиры бригада рабочих устанавливает решетки!
Вид у Макеева был растерянный, когда он сообщал об этом Панфилову.
Панфилов потратил еще целый день, бродя вокруг дома, в котором жил Козлов, и ломая голову над тем, как его «достать».
Под вечер он вернулся возбужденным и тут же сообщил Макееву, что сегодняшней ночью они проведут задуманную ими операцию.
