Макеев потребовал подробностей.
— Стройка! — многозначительно сказал ему Панфилов. — Строительная площадка рядом с домом, в котором живет этот; самый Эрнст Федорович Козлов. Как это сразу не пришло мне в голову!
— Стройка? — недоуменно переспросил Макеев. — Ну и что?
— Там же уже восьмой этаж делают! Ты видел подъемный кран рядом с недостроенным зданием?
— Подъемный кран! — сообразил тут же Макеев. — Это идея!
— Это не идея! — воскликнул Панфилов. — Это решение проблемы! Вспомни, на каком расстоянии от козловского дома стоит кран. Далеко? Кажется, что далеко.
Но если он развернет стрелу в обратную сторону, на каком расстоянии от конца стрелы окажутся окна квартиры Козлова? Ну-ка, напряги свою память!
— Метров пятьдесят, наверное… — неуверенно ответил Макеев.
— И ты думаешь, что я с такого расстояния не попаду в человека? — спросил Панфилов. — Единственная проблема в том, чтобы он окна не занавесил. А решетки для выстрела — не преграда.
— Из гранатомета бы его садануть? — почесал затылок Макеев. — Это было бы надежно!
— Ты меня обижаешь! — ответил Константин. — Если он подойдет к окну, я не промахнусь. Успею выпустить три-четыре пули, пока он среагирует.
— Он обязательно подойдет к окну! — воскликнул Макеев. — Решетки поставили только сегодня. Должен же он полюбоваться на них.
— Вот и я об этом подумал, — ответил Константин. — Поэтому операцию проводить нужно именно сегодня. Потом может просто ничего не получиться.
— А пути отхода ты продумал? — забеспокоился Макеев. — Ты, как я понимаю, будешь стрелять — для этого тебе нужно находиться на конце стрелы. Мне придется управлять краном. После того как ты убьешь Козлова, это сразу же заметит охранник, который находится в квартире, даже если использовать пистолет с глушителем. Он сообщит двум остальным, и мы окажемся под перекрестным огнем трех человек, — с восьмого этажа и снизу.
— На кране они тебя не достанут, — возразил Панфилов. — А меня ты не на крюке будешь поднимать, так что меня достать тоже не так просто будет. Словом, не волнуйся. Сейчас едем на место, продумаем все еще раз, чтобы потом никаких накладок не было.
…Дождавшись, когда стройка опустела, Макеев с Панфиловым отправились на поиски сторожа, которого нужно было как-то нейтрализовать, чтобы он не помешал выполнению их операции. Действовать они решили традиционно.
Вместо сторожа они наткнулись на собаку, которая подняла неистовый лай, однако сторож не выглянул из стоящей под краном бендежки — убогого сарая на колесах. Связываться с собакой было еще рано. Макеев с Панфиловым отступили и принялись дожидаться сторожа.
Минут через сорок появился мужчина лет пятидесяти, худой и небритый, но с вполне интеллигентным лицом. Он был уже пьян и, кроме того, имел в каждой руке еще по бутылке дешевого красного вина.
— Эй, друг! — окликнул его Константин. — Выручай! Ждем тебя уже полчаса, где ты ходишь?
— Здесь опасная зона! — заявил сторож, показывая на кран. — Не стой под стрелой!
Майна! Вира! Не влезай, убьет!.. Впрочем, это из другого репертуара. Чего надо? Находиться на территории охраняемого объекта никак не положено!
— Да ты не кипятись, — примирительно сказал Константин. — Нам с корешом выпить негде. Не на улице же с закуской устраиваться, ментов дразнить. А у тебя, я гляжу, такие апартаменты! Опять же, и третьего нам не хватает. Примешь гостей?
Сторож с сомнением посмотрел на две бутылки «Анапы» в своих руках. Он явно не очень внимательно слушал, что ему говорят, да и понимал то, что все же слышал, наверное, уже с трудом.
— Выпить? — переспросил он. — На троих? Тут только губы помочить…
— Об этом не волнуйся, — успокоил его Панфилов. У нас все, как у людей.
И он достал из висевшей у него на плече сумки бутылку водки. Сторож сразу же оживился. Кажется, он даже трезвее стал при виде дарового спиртного.
— Это другой разговор! — удовлетворенно заявил он. — Заходите, ребята!
И он широким жестом показал им на свой вагон на колесах, из-под которого выглядывала и недовольно ворчала внушительного вида псина.
— Убрал бы собачку-то, — сказал Макеев. — Она у тебя негостеприимная какая-то…
— Кадет! — скомандовал сторож. — На место! И молчать, мать твою! Это свои, не видишь, что ли… Сколько я тебя учу своих от чужих отличать, а ты все гавкаешь на кого ни попадя…
Ухватив упирающегося пса за ошейник, он потащил его к соседнему сарайчику, который отличался от первого только тем, что был без колес, и, открыв висящий на нем замок, затолкал в него собаку.
— Заходите, ребята! — крикнул он Макееву с Константином. — Все в порядке.
Внутри вагончика стоял запах прелого тряпья вперемешку с ароматом мазута.
Панфилов сбросил со стоящего у одной из стен верстака груду железок и поставил водку.
— Давай стаканы, хозяин! — объявил он. — Сашка, доставай закуску. Первый стакан — за знакомство! Как тебя зовут?
Борей? Давай, Боря! Ты первый, как хозяин этого гостеприимного заведения. И не тяни, освобождай тару. Другие тоже выпить хотят. Не томи душу.
— Быстрые вы ребята! — восхитился сторож Боря. — Но это правильно! Быстрота и натиск, как сказал Суворов. А он в выпивке толк понимал.
— И не только в выпивке, — подхватил Константин, глядя, как сторож опорожняет наполненный до краев стакан. — Вот и молодец!
— Крепкая, зараза, — пробормотал сторож. — По мозгам бьет.
— Ложись, отдыхай, — скомандовал Макеев. — Все равно сейчас свалишься.
— Это точно, — согласился сторож Боря. — Только вы здесь, ребята, без баловства, не подожгите меня. Я лицо ответственное, при исполнении.
— Вот и исполняй, — кивнул Панфилов. — А то нам пора уже. Стемнеет скоро.
Сторож бесчувственно повалился на свой топчан, и буквально через минуту вагончик заполнился его оглушительным разливистым храпом.
— Не много ты ему всыпал? — спросил Константин. — Концы не отдаст?
— Да всего таблеток пять, — возразил Макеев. — Он и без снотворного со стакана водки отрубился бы. Он уже хороший пришел — Ну все, хватит лясы точить, — сказал Панфилов. — Давай за дело!
Оставив сторожа в вагончике, они вышли наружу, и Макеев сразу же полез на кран, вспоминая по пути, приходилось ли ему когда-либо иметь дело с подобными механизмами. Константин принялся бродить по стройке, разыскивая пустую бадью из-под раствора.
Минут через двадцать кран дрогнул и начал поворачивать стрелу.
Панфилов с тревогой следил, как раскачивающийся на конце стрелы крюк приближается к стене строящегося дома. Если Макеев не справится с управлением, он сейчас тут такого натворит!
И стену на Панфилова может обрушить, да и сам гробануться вместе с краном. Машинист хренов! «Разберусь!» Разберешься, если успеешь раньше, чем кран в дом врежется, сообразить, за какой рычаг дернуть…
Что-то наверху заскрипело и затрещало, и стрела остановилась. Крюк в очередной раз качнулся и, слегка коснувшись стены на уровне пятого этажа, пошел в другую сторону. Константин с облегчением вздохнул. Кажется, разобрался Макеев с управлением. А то доверься такому крановщику.
Вывалит тебя с высоты десятого этажа…
Вновь заработала лебедка наверху, и крюк начал опускаться вниз. Панфилов метнулся в подъезд недостроенного дома. И вовремя — крюк со свистом пролетел над тем самым местом, где он сидел, наблюдая за экспериментами Макеева, и врезался в кучу песка.
Панфилов выбрался наружу и начал показывать жестами Макееву, что крюк надо немного приподнять и подвести к стоящей метрах в тридцати большой бадье из-под раствора, которую приглядел для себя Константин.
Потренировавшись минут пять с подъемом и спуском, Макеев, по-видимому, приноровился к скорости движения крюка, и получалось теперь у него довольно сносно. Но все равно он иногда дергал крюк слишком резко, и Панфилову нужно было постоянно следить, как бы ему неожиданно не снесло голову этой огромной железякой.
Прицепив стропы к бадье и проверив их крепление на крюке, Константин забрался внутрь и не без некоторого опасения приказал Макееву: «Майна!» Бадья пошла вверх и остановилась на уровне восьмого этажа. Панфилову было еще видно в сумерках, как Макеев то и дело выглядывает из кабины управления и вновь скрывается из вида.
Накануне они раз двадцать обсудили всю последовательность действий, чтобы обойтись, по возможности, без сигналов.
Жестами в темноте не попереговариваешься, а кричать или подавать сигналы фонариком было опасно, можно было привлечь внимание охранников и, подставившись раньше времени, провалить всю операцию.
Макеев примерился наконец и начал разворачивать стрелу.
Он дернул слишком резко, и Панфилов почувствовал, как его начало раскачивать на высоте восьмого этажа. Он матерился, но ничего сделать не мог. Оставалось теперь только надеяться на искусство крановщика Макеева и на свою удачливую судьбу.
